Лакедемонская полития (Ксенофонт)

«Лакедемонская полития» или «Государственное устройство лакедемонян» (греч. Λακεδαιμονίων Πολιτεία) — один из малых политических трактатов Ксенофонта, представляющий собой описание государственного строя Спарты.

Общая характеристика трактата

Трактат носит преувеличенно хвалебный характер. Автор здесь открыто выражает свои антидемократические взгляды и не скрывает симпатий к аристократической Спарте. В отличие от некоторых других сочинений, таких как «Киропедия», «Агесилай», «Гиерон», Ксенофонт опирается не на моральные качества правителя, а на систему незыблемых законов. По мнению автора, наиболее совершена такая система, фундаментом для которой является воспитание граждан. Спартанское воспитание (агогэ), согласно Ксенофонту, продолжается в течение всей жизни и культивирует в гражданах такие качества, как неприхотливость, умение подчиняться командирам и умение командовать, отвага и готовность к самопожертвованию.

Проблема последней главы

Ряд исследователей сомневаются в принадлежности Ксенофонту последней главы трактата, в которой говорится о падении нравов в современной автору Спарте. Однако веских доводов против подлинности этой главы нет.

Издания текста на русском языке

• Ксенофонт. Лакедемонское государство. Пер. Г. А. Янчевецкого // Сочинения Ксенофонта в пяти выпусках. Киев, 1880. Вып. V: Мелкие статьи. С. 45-64.
• [www.academia.edu/3755863/_._2013_The_Society_of_Ancient_Sparta_Main_Categories_of_Social_Structure_Ural_University_Press_2013_._In_Russian_ Ксенофонт. Лакедемонская полития (пер. Г. А. Янчевецкого с исправлениями и примечаниями) // Зайков А. Общество древней Спарты. Екатеринбург: Изд. Уральского ун-та, 2013. С. 178—194.]
• Ксенофонт. Полития лакедемонян. Пер. М. Э. Курилова // Курилов М. Э. Социально-политическое устройство, внешняя политика и дипломатия классической Спарты. Саратов: Изд. «Научная книга», 2005. С. 71-83.

Отрывок, характеризующий Лакедемонская полития (Ксенофонт)

– Что мне с народом делать? – сказал Дрон. – Взбуровило совсем. Я и то им говорю…
– То то говорю, – сказал Алпатыч. – Пьют? – коротко спросил он.
– Весь взбуровился, Яков Алпатыч: другую бочку привезли.
– Так ты слушай. Я к исправнику поеду, а ты народу повести, и чтоб они это бросили, и чтоб подводы были.
– Слушаю, – отвечал Дрон.
Больше Яков Алпатыч не настаивал. Он долго управлял народом и знал, что главное средство для того, чтобы люди повиновались, состоит в том, чтобы не показывать им сомнения в том, что они могут не повиноваться. Добившись от Дрона покорного «слушаю с», Яков Алпатыч удовлетворился этим, хотя он не только сомневался, но почти был уверен в том, что подводы без помощи воинской команды не будут доставлены.
И действительно, к вечеру подводы не были собраны. На деревне у кабака была опять сходка, и на сходке положено было угнать лошадей в лес и не выдавать подвод. Ничего не говоря об этом княжне, Алпатыч велел сложить с пришедших из Лысых Гор свою собственную кладь и приготовить этих лошадей под кареты княжны, а сам поехал к начальству.

Х
После похорон отца княжна Марья заперлась в своей комнате и никого не впускала к себе. К двери подошла девушка сказать, что Алпатыч пришел спросить приказания об отъезде. (Это было еще до разговора Алпатыча с Дроном.) Княжна Марья приподнялась с дивана, на котором она лежала, и сквозь затворенную дверь проговорила, что она никуда и никогда не поедет и просит, чтобы ее оставили в покое.
Окна комнаты, в которой лежала княжна Марья, были на запад. Она лежала на диване лицом к стене и, перебирая пальцами пуговицы на кожаной подушке, видела только эту подушку, и неясные мысли ее были сосредоточены на одном: она думала о невозвратимости смерти и о той своей душевной мерзости, которой она не знала до сих пор и которая выказалась во время болезни ее отца. Она хотела, но не смела молиться, не смела в том душевном состоянии, в котором она находилась, обращаться к богу. Она долго лежала в этом положении.