Ландарма
Ландарма или Лангдарма (тиб. གླང་དར་མ་ (Glang dar-ma — дословно «бык Дарма»), кит. 朗達瑪) — общепринятое уничижительное прозвище Дармы, последнего царя Тибетской империи (Ярлунгской династии), правившего примерно 838—842. Ландарма пришёл к власти в результате дворцового переворота и убийства своего брата Ралпачана в 838 при поддержке про-бонски настроенной аристократии. Он восстановил на короткое время древнюю иерархическую триаду: царь — придворный первосвященник — служитель религии бон.
Ландарма постоянно демонстрировал ненависть к буддизму и к монашеской общине. Всякий раз, когда на его пути встречалась буддийская статуя, он приказывал ей говорить, и если статуя безмолствовала, он приказывал отрубить ей нос или палец. Эти частично изуродованные статуи в окрестностях Лхасы простояли много веков. Ландарма приказывал казнить любого монаха Красной сангхи (полностью посвящённых монахов), не признававшего его антибуддийских указов. Но при этом он щадил членов Белой сангхи (йогинов и старейшин родов), так как считал их домохозяевами, а не монахами.
Во время правления Ландармы немало буддийских текстов и передач было уничтожено, однако традиция Ньингма не погибла за счёт представителей Белой сангхи и беженцев на окраины Тибета и в окрестные государства.
Ландарма был убит выстрелом из лука Лхалуном Пэлги Дордже. Последний не был монахом, как обычно пишут, а имел обеты послушника. Пэлги Дордже (Палдордже), «преисполнившись сострадания к царю», убил его. После этого Палдордже удалился в уединение, посвятив всю свою жизнь изучению махаянских текстов и медитации. Гибель царя-гонителя и сейчас празднуется в ряде регионов распространения тибетского буддизма.
У Ландармы не было прямых наследников, и после его смерти Тибет распался на мелкие царства.
В буддийской и светской литературе сохранилось много историй о бесчинствах Ландармы и о том как монахи спасались от преследования и сохраняли книги.
См. также
Напишите отзыв о статье "Ландарма"
Ссылки
- [www.dzogchen.ru/teach/great-teachers/numbchen/index.html Нубчен Санжей Ешей]
- [savetibet.ru/2010/03/10/religion_and_culture.html Религия и культура. — В книге: Кузьмин С. Л. 2010. Скрытый Тибет. История независимости и оккупации. С.Петербург: изд. А. Терентьева, с.188-189]
Отрывок, характеризующий Ландарма
Пьер вошел в кабинет графа Растопчина. Растопчин, сморщившись, потирал лоб и глаза рукой, в то время как вошел Пьер. Невысокий человек говорил что то и, как только вошел Пьер, замолчал и вышел.– А! здравствуйте, воин великий, – сказал Растопчин, как только вышел этот человек. – Слышали про ваши prouesses [достославные подвиги]! Но не в том дело. Mon cher, entre nous, [Между нами, мой милый,] вы масон? – сказал граф Растопчин строгим тоном, как будто было что то дурное в этом, но что он намерен был простить. Пьер молчал. – Mon cher, je suis bien informe, [Мне, любезнейший, все хорошо известно,] но я знаю, что есть масоны и масоны, и надеюсь, что вы не принадлежите к тем, которые под видом спасенья рода человеческого хотят погубить Россию.
– Да, я масон, – отвечал Пьер.
– Ну вот видите ли, мой милый. Вам, я думаю, не безызвестно, что господа Сперанский и Магницкий отправлены куда следует; то же сделано с господином Ключаревым, то же и с другими, которые под видом сооружения храма Соломона старались разрушить храм своего отечества. Вы можете понимать, что на это есть причины и что я не мог бы сослать здешнего почт директора, ежели бы он не был вредный человек. Теперь мне известно, что вы послали ему свой. экипаж для подъема из города и даже что вы приняли от него бумаги для хранения. Я вас люблю и не желаю вам зла, и как вы в два раза моложе меня, то я, как отец, советую вам прекратить всякое сношение с такого рода людьми и самому уезжать отсюда как можно скорее.
– Но в чем же, граф, вина Ключарева? – спросил Пьер.
– Это мое дело знать и не ваше меня спрашивать, – вскрикнул Растопчин.
– Ежели его обвиняют в том, что он распространял прокламации Наполеона, то ведь это не доказано, – сказал Пьер (не глядя на Растопчина), – и Верещагина…
– Nous y voila, [Так и есть,] – вдруг нахмурившись, перебивая Пьера, еще громче прежнего вскрикнул Растопчин. – Верещагин изменник и предатель, который получит заслуженную казнь, – сказал Растопчин с тем жаром злобы, с которым говорят люди при воспоминании об оскорблении. – Но я не призвал вас для того, чтобы обсуждать мои дела, а для того, чтобы дать вам совет или приказание, ежели вы этого хотите. Прошу вас прекратить сношения с такими господами, как Ключарев, и ехать отсюда. А я дурь выбью, в ком бы она ни была. – И, вероятно, спохватившись, что он как будто кричал на Безухова, который еще ни в чем не был виноват, он прибавил, дружески взяв за руку Пьера: – Nous sommes a la veille d'un desastre publique, et je n'ai pas le temps de dire des gentillesses a tous ceux qui ont affaire a moi. Голова иногда кругом идет! Eh! bien, mon cher, qu'est ce que vous faites, vous personnellement? [Мы накануне общего бедствия, и мне некогда быть любезным со всеми, с кем у меня есть дело. Итак, любезнейший, что вы предпринимаете, вы лично?]
