Лев и львица (Одесса)
| Памятник | |
Лев и львица
| |
 Скульптурная группа «Лев и львица»[1] | |
| Страна | Украина |
| Одесса | Дерибасовская улица, Городской сад |
| Скульптор | О. Каэн[1] |
| Строительство | 1854[1]—??? годы |
| Статус | памятник архитектуры, градостроительства и монументального искусства местного значения[2] |
| Материал | медь[3], постамент — ракушечник оцементированный[1] |
| Состояние | в 2006 году проведена реставрация |
Скульптурная группа «Лев и львица» — медная скульптурная группа, состоящая из фигур льва и львицы, установленная в Городском саду в Одессе.
История появления
Скульптурная группа была выполнена молодым французским скульптором Огюстом Каэном (фр. Auguste-Nicolas Caïn) и была приобретена кем-то из состоятельных одесситов, который установил её на своей даче где-то на Французском бульваре, где она «охраняла» парадный въезд. После установления в Одессе советской власти дача, а вместе с ней и скульптурная группа были национализированы. В середине 1920-х годов городские архитекторы М. В. Замечек и М. Ф. Безчастнов предложили городским властям украсить городские скверы и парки скульптурами, конфискованными у представителей бывшей торгово-аристократической элиты. Так в городском ландшафте появились скульптуры «Амур и Психея» в Пале-Рояле, копия знаменитой статуи Лаокоон на бульваре Фельдмана и другие. Композиция Лев и львица были установлены в Городском саду в 1927 году[4].
Современное состояние
Было доподлинно известно, что с момента установки скульптур в Городском саду в 1927 году до начала XXI века они ни разу не реставрировались. В скульптурах появились отверстия (в том числе пулевые) и трещины, произошли деформации, корпус скульптур покрылся толстым слоем окислов меди и грязи. В реставрации нуждались и каменные постаменты. В 2006 году обе скульптуры в течение полугода реставрировались в мастерских Киевской корпорации «Консервация и реставрация» и вернулись на своё место в 2007 году. В процессе реставрации выяснилось, что обе скульптуры, общий вес которых составляет полторы тонны, были отлиты с соблюдением очень сложной технологии, так как они сделаны из практически чистой меди — чистота которой в скульптурах 99,7%. Стоимость реставрации составила чуть больше 200 000 гривен[3][5].
См. также
Напишите отзыв о статье "Лев и львица (Одесса)"
Примечания
- ↑ 1 2 3 4 [www.odessa.ua/ru/monuments/ Перечень памятников и объектов культурного наследия г. Одессы] (рус.). Официальный сайт города Одесса (весна 2009 года). Проверено 19 сентября 2012. [www.webcitation.org/6Bpmcel0M Архивировано из первоисточника 1 ноября 2012].
- ↑ Объект № 233-ОД Перечня памятников и объектов культурного наследия г. Одесса ([www.odessa.ua/ru/monuments/ Перечень памятников и объектов культурного наследия г. Одессы] (рус.). Официальный сайт города Одесса (весна 2009 года). Проверено 27 сентября 2012. [www.webcitation.org/6Bpmcel0M Архивировано из первоисточника 1 ноября 2012].)
- ↑ 1 2 [www.kiev2000.com/news/print.asp?Id=232614 В столицу на реставрацию привезли уникальные скульптуры львов] (рус.). Киев2000. Проверено 30 сентября 2012. [www.webcitation.org/6Br9ltTHZ Архивировано из первоисточника 1 ноября 2012].
- ↑ [ya-odessit.ru/content/mikhail-fedorovich-bezchastnov.html-0 Безчастнов Михаил Федорович] (рус.). Сайт «Я-одессит!». Проверено 27 сентября 2012. [www.webcitation.org/6Bqr4103h Архивировано из первоисточника 1 ноября 2012].
- ↑ [www.odessa.ua/acts/mayor/4314/ Начинается реставрация памятника Дюку и скульптурной группы Лаокоон] (рус.). Официальный сайт орода Одесса. Проверено 30 сентября 2012. [www.webcitation.org/6Br9n1KgI Архивировано из первоисточника 1 ноября 2012].
Ссылки
Отрывок, характеризующий Лев и львица (Одесса)
– Ничего не знаю, – сказал Пьер.– Я знаю, что вы дружны были с Натали, и потому… Нет, я всегда дружнее с Верой. Cette chere Vera! [Эта милая Вера!]
– Non, madame, [Нет, сударыня.] – продолжал Пьер недовольным тоном. – Я вовсе не взял на себя роль рыцаря Ростовой, и я уже почти месяц не был у них. Но я не понимаю жестокость…
– Qui s'excuse – s'accuse, [Кто извиняется, тот обвиняет себя.] – улыбаясь и махая корпией, говорила Жюли и, чтобы за ней осталось последнее слово, сейчас же переменила разговор. – Каково, я нынче узнала: бедная Мари Волконская приехала вчера в Москву. Вы слышали, она потеряла отца?
– Неужели! Где она? Я бы очень желал увидать ее, – сказал Пьер.
– Я вчера провела с ней вечер. Она нынче или завтра утром едет в подмосковную с племянником.
– Ну что она, как? – сказал Пьер.
– Ничего, грустна. Но знаете, кто ее спас? Это целый роман. Nicolas Ростов. Ее окружили, хотели убить, ранили ее людей. Он бросился и спас ее…
– Еще роман, – сказал ополченец. – Решительно это общее бегство сделано, чтобы все старые невесты шли замуж. Catiche – одна, княжна Болконская – другая.
– Вы знаете, что я в самом деле думаю, что она un petit peu amoureuse du jeune homme. [немножечко влюблена в молодого человека.]
– Штраф! Штраф! Штраф!
– Но как же это по русски сказать?..
Когда Пьер вернулся домой, ему подали две принесенные в этот день афиши Растопчина.
В первой говорилось о том, что слух, будто графом Растопчиным запрещен выезд из Москвы, – несправедлив и что, напротив, граф Растопчин рад, что из Москвы уезжают барыни и купеческие жены. «Меньше страху, меньше новостей, – говорилось в афише, – но я жизнью отвечаю, что злодей в Москве не будет». Эти слова в первый раз ясно ыоказали Пьеру, что французы будут в Москве. Во второй афише говорилось, что главная квартира наша в Вязьме, что граф Витгснштейн победил французов, но что так как многие жители желают вооружиться, то для них есть приготовленное в арсенале оружие: сабли, пистолеты, ружья, которые жители могут получать по дешевой цене. Тон афиш был уже не такой шутливый, как в прежних чигиринских разговорах. Пьер задумался над этими афишами. Очевидно, та страшная грозовая туча, которую он призывал всеми силами своей души и которая вместе с тем возбуждала в нем невольный ужас, – очевидно, туча эта приближалась.
«Поступить в военную службу и ехать в армию или дожидаться? – в сотый раз задавал себе Пьер этот вопрос. Он взял колоду карт, лежавших у него на столе, и стал делать пасьянс.
– Ежели выйдет этот пасьянс, – говорил он сам себе, смешав колоду, держа ее в руке и глядя вверх, – ежели выйдет, то значит… что значит?.. – Он не успел решить, что значит, как за дверью кабинета послышался голос старшей княжны, спрашивающей, можно ли войти.
– Тогда будет значить, что я должен ехать в армию, – договорил себе Пьер. – Войдите, войдите, – прибавил он, обращаясь к княжие.
(Одна старшая княжна, с длинной талией и окаменелым лидом, продолжала жить в доме Пьера; две меньшие вышли замуж.)
– Простите, mon cousin, что я пришла к вам, – сказала она укоризненно взволнованным голосом. – Ведь надо наконец на что нибудь решиться! Что ж это будет такое? Все выехали из Москвы, и народ бунтует. Что ж мы остаемся?
– Напротив, все, кажется, благополучно, ma cousine, – сказал Пьер с тою привычкой шутливости, которую Пьер, всегда конфузно переносивший свою роль благодетеля перед княжною, усвоил себе в отношении к ней.
– Да, это благополучно… хорошо благополучие! Мне нынче Варвара Ивановна порассказала, как войска наши отличаются. Уж точно можно чести приписать. Да и народ совсем взбунтовался, слушать перестают; девка моя и та грубить стала. Этак скоро и нас бить станут. По улицам ходить нельзя. А главное, нынче завтра французы будут, что ж нам ждать! Я об одном прошу, mon cousin, – сказала княжна, – прикажите свезти меня в Петербург: какая я ни есть, а я под бонапартовской властью жить не могу.
