Лехович, Владимир Андреевич

Владимир Андреевич Лехович (31 марта 1860 - 7 июня 1941, Париж, Франция) — русский генерал-лейтенант.

Биография

Окончил Орловский Бахтина кадетский корпус (1877) и Михайловское артиллерийское училище (1880). Из училища вышел подпоручиком в лейб-гвардии 2-ю артиллерийскую бригаду.

В 1898 году окончил курс Офицерской артиллерийской школы. Командовал 3-й батареей в 1-й Лейб-гвардии артиллерийской бригаде. Полковник. С 14.11.1902 - командир 1-й батареи в той же бригаде. С 6.3.1904 командир гвардейского стрелкового артиллерийского дивизиона, с 20.11.1904 - 22-й артиллерийской бригады, с 21.11.1907 - лейб-гвардии 2-й артиллерийской бригады.

Затем занимал высокие посты в Главном артиллерийском управлении (ГАУ): помощник начальника (с 14.11.1909), начальник отдела (с 11.11.1910), начальник административного отдела (с 28.9.1914), помощник начальника по учету и снабжению армии предметами военного снаряжения (с 6.9.1915).

25 февраля 1917 назначен помощником военного министра, но в должность вступить не успел. С 6 марта он занял пост начальника ГАУ и продолжал оставаться на нем до 2.12.1917, после чего уехал в Киев.

В 1919 служил в управлении по артиллерийскому снабжению Добровольческой армии. 28.2.1920 эвакуировался из Новороссийска в Сербию. В Сербии был председателем общества артиллеристов, членом Совета объединения офицерских организаций.

В 1924 уехал в США к дочери. Жил в Нью-Йорке до марта 1929. Был начальником отдела РОВСа в Нью-Йорке, а также стоял во главе Общегвардейского объединения. Состоял почетным членом правления Зарубежного Союза русских военных инвалидов и был инициатором и организатором проведения «Дней Русского инвалида» в США.

С марта 1929 — в Париже. В июле 1934 после смерти ген. A.M. Кауфмана-Туркестанского стал председателем Гвардейского объединения. С 1931 жил в Русском доме в Сен-Женевьев-де-Буа.

Семья

Жена — Людмила Борисовна (урождённая Похвиснёва, 1864-1955). Дети: Ольга (в браке Головастая), Андрей (1897-1920), Дмитрий (1901-1995) .

Награды

• Орден Белого орла,
• Ордена Святого Владимира IV, III и II степени,
• Ордена Святой Анны III, II и I степени,
• Ордена Святого Станислава III, II и I степени,
• Орден Почётного легиона (Франция),
• Орден Двойного Дракона II степени (Китай).

Источники

• Генерал-лейтенант В.А. Лехович // Часовой. 1930. 15 сентября № 39. С. 10;
• Залесский К. А. Кто был кто в Первой мировой войне. — М.: АСТ, 2003. — 896 с. — 5000 экз. — ISBN 5-271-06895-1.
• [www.tez-rus.net/ViewGood40041.html ЛЕХОВИЧ Владимир Андреевич] // Русские в Северной Америке.
• [www.grwar.ru/persons/persons.html?id=488 Лехович, Владимир Андреевич] на сайте «[www.grwar.ru/ Русская армия в Великой войне]»

Отрывок, характеризующий Лехович, Владимир Андреевич

Для чего и как были даны и приняты сражения при Шевардине и при Бородине? Для чего было дано Бородинское сражение? Ни для французов, ни для русских оно не имело ни малейшего смысла. Результатом ближайшим было и должно было быть – для русских то, что мы приблизились к погибели Москвы (чего мы боялись больше всего в мире), а для французов то, что они приблизились к погибели всей армии (чего они тоже боялись больше всего в мире). Результат этот был тогда же совершении очевиден, а между тем Наполеон дал, а Кутузов принял это сражение.
Ежели бы полководцы руководились разумными причинами, казалось, как ясно должно было быть для Наполеона, что, зайдя за две тысячи верст и принимая сражение с вероятной случайностью потери четверти армии, он шел на верную погибель; и столь же ясно бы должно было казаться Кутузову, что, принимая сражение и тоже рискуя потерять четверть армии, он наверное теряет Москву. Для Кутузова это было математически ясно, как ясно то, что ежели в шашках у меня меньше одной шашкой и я буду меняться, я наверное проиграю и потому не должен меняться.
Когда у противника шестнадцать шашек, а у меня четырнадцать, то я только на одну восьмую слабее его; а когда я поменяюсь тринадцатью шашками, то он будет втрое сильнее меня.
До Бородинского сражения наши силы приблизительно относились к французским как пять к шести, а после сражения как один к двум, то есть до сражения сто тысяч; ста двадцати, а после сражения пятьдесят к ста. А вместе с тем умный и опытный Кутузов принял сражение. Наполеон же, гениальный полководец, как его называют, дал сражение, теряя четверть армии и еще более растягивая свою линию. Ежели скажут, что, заняв Москву, он думал, как занятием Вены, кончить кампанию, то против этого есть много доказательств. Сами историки Наполеона рассказывают, что еще от Смоленска он хотел остановиться, знал опасность своего растянутого положения знал, что занятие Москвы не будет концом кампании, потому что от Смоленска он видел, в каком положении оставлялись ему русские города, и не получал ни одного ответа на свои неоднократные заявления о желании вести переговоры.
Давая и принимая Бородинское сражение, Кутузов и Наполеон поступили непроизвольно и бессмысленно. А историки под совершившиеся факты уже потом подвели хитросплетенные доказательства предвидения и гениальности полководцев, которые из всех непроизвольных орудий мировых событий были самыми рабскими и непроизвольными деятелями.
Древние оставили нам образцы героических поэм, в которых герои составляют весь интерес истории, и мы все еще не можем привыкнуть к тому, что для нашего человеческого времени история такого рода не имеет смысла.
На другой вопрос: как даны были Бородинское и предшествующее ему Шевардинское сражения – существует точно так же весьма определенное и всем известное, совершенно ложное представление. Все историки описывают дело следующим образом:
Русская армия будто бы в отступлении своем от Смоленска отыскивала себе наилучшую позицию для генерального сражения, и таковая позиция была найдена будто бы у Бородина.
Русские будто бы укрепили вперед эту позицию, влево от дороги (из Москвы в Смоленск), под прямым почти углом к ней, от Бородина к Утице, на том самом месте, где произошло сражение.