Линнхольм-Хойе
Линнхольм-Хойе (дат. Lindholm Høje) — одно из крупнейших сохранившихся захоронений викингов и бывшее поселение, расположенное к северу от датского города Ольборг на небольшом расстоянии от него.
Южная («нижняя») часть Линнхольм-Хойе датируется 1000—1050 годами н. э., то есть эпохой викингов, а северная («верхняя») часть — значительно более ранней эпохой, начиная с V века[1]. Неизвестное число камней так или иначе исчезло из этой области на протяжении прошедшего с момента основания могильника времени — многие из них, например, были разрушены в XIX веке для использования их при строительстве дорог. Часть могильника эпохи викингов пострадала от этого процесса больше, нежели более древняя[2]. Первые крупные археологические раскопки, ходом которых было охвачено 589 из приблизительно 700 могил[3], начались в 1952 году, хотя первые раскопки здесь были проведены ещё в 1889 году[4].
В результате раскопок были обнаружены следы поселения[5]. Поселение располагалось на важном перекрёстке Лимфьорда — системы проливов, разделявшей территорию современной Ютландии. В эпоху викингов переправиться через неё можно было только в этом месте или же гораздо дальше вдоль фьорда на Аггерсунде — из-за болот, окружавших фьорд по обе стороны.
Поселение было заброшено примерно в 1200 году н. э.; это, вероятно, произошло по причине дрейфа песка от западного побережья, что являлось следствием обширного обезлесения и последующего перемещения песка внутрь полуострова посредством сильных западных ветров. Песок, покрывший местность, в значительной степени обеспечил её сохранность на протяжении последующих столетий.
Благодаря своему расположению и проходящим через него транспортным маршрутам поселение, по всей видимости, являлось во времена своего существования важным торговым центром, что подтверждается обнаруженными в этих местах изделиями из стекла, драгоценных камней и арабскими монетами[2]. Серебряная брошь XI века, выполненная в урноском стиле, обнаруженная в одной из могил, оказалась моделью для изготовления бронзовых копий, которые изготавливались в ювелирной мастерской в Лунде в начале XII века[6].
Большинство обнаруженных захоронений содержало урны с прахом, хотя также было найдено несколько погребений трупов; по одной из версий, тенденция кремации или захоронения умерших зависела от конкретного исторического периода, а кремация в эпоху викингов вытеснила погребения трупов. Погребения трупов, так или иначе, были обнаружены под курганами и относились к довикинговой эпохе. Среди более поздних захоронений некоторые женские захоронения отличаются от общей массы размещением камней на них в виде круга или овала, однако большинство могил помечены группами камней либо в форме треугольника, либо в традиционной форме лодки (каменного корабля[3]), что указывает на важность, которую викинги придавали размещению на воде. Структуры в форме кораблей представляют собой самые большие образцы из хорошо сохранившихся примеров подобных захоронений[7]. Форма и размеры могил могли, по всей видимости, отражать статус погребённого человека[1][5] — все они напоминают каменные корабли из захоронений англосаксонских, норвежских и шведских викингов и других раннесредневековых германских обществ.
Музей рядом с этим местом, созданный благодаря пожертвованию производителя цемента Aalborg Portland A/S в честь его столетия[5], был открыт в 1992 году. В 2008 году музей был расширен, в области Лимфьорда была открыта новая доисторическая выставка.
Библиография
- Lindholm Høje: Burial Ground and Village. Translated by Annette Lerche Trolle. Aalborg: Aalborg Historical Society, Aalborg Historical Museum, 1996. ISBN 87-87409-09-7.
- Oscar Marseen. Lindholm Høje: Beskrivelse af udgravninger og fund. 5th ed. Aalborg: Aalborg Historiske Museum, 1992. OCLC [www.worldcat.org/oclc/60959784 60959784] (Danish with English, German, and French summaries).
Напишите отзыв о статье "Линнхольм-Хойе"
Примечания
- ↑ 1 2 Mads Ravn, Death Ritual and Germanic Social Structure (c. AD 200—600), BAR international series 1164, Oxford: Archaeopress, 2003, ISBN 1-84171-532-8, [books.google.com/books?ei=UpwXTaquJsXVrQf-q4C8Cw&ct=result&id=yCNmAAAAMAAJ&dq=Lindholm+H%C3%B8je+-wikipedia&q=Lindholm+Hoje%2C+ranging+in+time+between+the+5th+century+till+the+11th+century%2C+is+the+largest+and+one+of#search_anchor p. 51].
- ↑ 1 2 Kristian Helmersen, [www.vikingeskibsmuseet.dk/index.php?id=714&L=1 Lindholm Høje], Viking Ship Museum
- ↑ 1 2 Fredrik Svanberg, Decolonizing the Viking Age: Papers of the Lunds Universitets Historiske Museum Part 2 Death Rituals in South-East Scandinavia: AD 800—1000, Acta Archaeologica Lundensia Series in quarto 24, Stockholm: Almqvist & Wiksell, 2003, ISBN 91-22-02007-1, [books.google.com/books?ei=aJQXTdbPAsXIrQfRnKHnCw&ct=result&id=IlppAAAAMAAJ&dq=Lindholm+H%C3%B8je+-wikipedia&q=ship#search_anchor p. 136].
- ↑ Thorkild Ramskou, Lindholm Høje, Nationalmuseets blå bøger, Copenhagen: Nationalmuseet, 1960, OCLC 4516859, [books.google.com/books?ei=IIUXTd-RC4fprQeT87z_Cw&ct=result&id=lg0RAQAAIAAJ&dq=Lindholm+H%C3%B8je+-wikipedia&q=f%C3%B8rste+udgravning#search_anchor p. 4] (датск.)
- ↑ 1 2 3 [www.vikingdenmark.com/lindholm-hoeje-viking-burial-site-jutland-denmark.html Lindholm Høje Viking Burial Site], Viking Denmark, EssentialContent.com
- ↑ James Graham-Campbell, The Viking World, 3rd ed. London: Frances Lincoln, 2001, ISBN 0-7112-1800-5, [books.google.com/books?id=Bfo_s--CXA4C&pg=PA151&dq=Lindholm+H%C3%B8je+-wikipedia&hl=en&ei=aJQXTdbPAsXIrQfRnKHnCw&sa=X&oi=book_result&ct=result&resnum=1&ved=0CCIQ6AEwADgK#v=onepage&q=the%20workshop%20of%20a%20jeweller%20who%20was%20casting%20bronze%20versions&f=false p. 151].
- ↑ Mark Treib, «The Landscape of Loved Ones» in Places of Commemoration: Search for Identity and Landscape Design, Selected papers from the 19th Dumbarton Oaks Colloquium on the History of Landscape Architecture held in 1995, Ed. Joachim Wolschke-Bulmahn, Washington, D.C.: Dumbarton Oaks Research Library and Collection, 2001, ISBN 0-88402-260-9, pp. 88-106, [books.google.com/books?id=cvMNFOqVs3YC&pg=PA98&dq=Lindholm+H%C3%B8je+-wikipedia&hl=en&ei=UpwXTaquJsXVrQf-q4C8Cw&sa=X&oi=book_result&ct=result&resnum=3&ved=0CCsQ6AEwAjgU#v=onepage&q=The%20heaviest%20concentration%20of%20well-preserved%20ship%20settings%2C%20dating%20from%20the%20seventh%20and%20eighth%20centuries%2C%20is%20found%20at%20Lindholm%20Hoje%20on%20Jutland&f=false p. 98, note 27].
Отрывок, характеризующий Линнхольм-Хойе
Человек без убеждений, без привычек, без преданий, без имени, даже не француз, самыми, кажется, странными случайностями продвигается между всеми волнующими Францию партиями и, не приставая ни к одной из них, выносится на заметное место.Невежество сотоварищей, слабость и ничтожество противников, искренность лжи и блестящая и самоуверенная ограниченность этого человека выдвигают его во главу армии. Блестящий состав солдат итальянской армии, нежелание драться противников, ребяческая дерзость и самоуверенность приобретают ему военную славу. Бесчисленное количество так называемых случайностей сопутствует ему везде. Немилость, в которую он впадает у правителей Франции, служит ему в пользу. Попытки его изменить предназначенный ему путь не удаются: его не принимают на службу в Россию, и не удается ему определение в Турцию. Во время войн в Италии он несколько раз находится на краю гибели и всякий раз спасается неожиданным образом. Русские войска, те самые, которые могут разрушить его славу, по разным дипломатическим соображениям, не вступают в Европу до тех пор, пока он там.
По возвращении из Италии он находит правительство в Париже в том процессе разложения, в котором люди, попадающие в это правительство, неизбежно стираются и уничтожаются. И сам собой для него является выход из этого опасного положения, состоящий в бессмысленной, беспричинной экспедиции в Африку. Опять те же так называемые случайности сопутствуют ему. Неприступная Мальта сдается без выстрела; самые неосторожные распоряжения увенчиваются успехом. Неприятельский флот, который не пропустит после ни одной лодки, пропускает целую армию. В Африке над безоружными почти жителями совершается целый ряд злодеяний. И люди, совершающие злодеяния эти, и в особенности их руководитель, уверяют себя, что это прекрасно, что это слава, что это похоже на Кесаря и Александра Македонского и что это хорошо.
Тот идеал славы и величия, состоящий в том, чтобы не только ничего не считать для себя дурным, но гордиться всяким своим преступлением, приписывая ему непонятное сверхъестественное значение, – этот идеал, долженствующий руководить этим человеком и связанными с ним людьми, на просторе вырабатывается в Африке. Все, что он ни делает, удается ему. Чума не пристает к нему. Жестокость убийства пленных не ставится ему в вину. Ребячески неосторожный, беспричинный и неблагородный отъезд его из Африки, от товарищей в беде, ставится ему в заслугу, и опять неприятельский флот два раза упускает его. В то время как он, уже совершенно одурманенный совершенными им счастливыми преступлениями, готовый для своей роли, без всякой цели приезжает в Париж, то разложение республиканского правительства, которое могло погубить его год тому назад, теперь дошло до крайней степени, и присутствие его, свежего от партий человека, теперь только может возвысить его.
Он не имеет никакого плана; он всего боится; но партии ухватываются за него и требуют его участия.
Он один, с своим выработанным в Италии и Египте идеалом славы и величия, с своим безумием самообожания, с своею дерзостью преступлений, с своею искренностью лжи, – он один может оправдать то, что имеет совершиться.
Он нужен для того места, которое ожидает его, и потому, почти независимо от его воли и несмотря на его нерешительность, на отсутствие плана, на все ошибки, которые он делает, он втягивается в заговор, имеющий целью овладение властью, и заговор увенчивается успехом.
Его вталкивают в заседание правителей. Испуганный, он хочет бежать, считая себя погибшим; притворяется, что падает в обморок; говорит бессмысленные вещи, которые должны бы погубить его. Но правители Франции, прежде сметливые и гордые, теперь, чувствуя, что роль их сыграна, смущены еще более, чем он, говорят не те слова, которые им нужно бы было говорить, для того чтоб удержать власть и погубить его.
Случайность, миллионы случайностей дают ему власть, и все люди, как бы сговорившись, содействуют утверждению этой власти. Случайности делают характеры тогдашних правителей Франции, подчиняющимися ему; случайности делают характер Павла I, признающего его власть; случайность делает против него заговор, не только не вредящий ему, но утверждающий его власть. Случайность посылает ему в руки Энгиенского и нечаянно заставляет его убить, тем самым, сильнее всех других средств, убеждая толпу, что он имеет право, так как он имеет силу. Случайность делает то, что он напрягает все силы на экспедицию в Англию, которая, очевидно, погубила бы его, и никогда не исполняет этого намерения, а нечаянно нападает на Мака с австрийцами, которые сдаются без сражения. Случайность и гениальность дают ему победу под Аустерлицем, и случайно все люди, не только французы, но и вся Европа, за исключением Англии, которая и не примет участия в имеющих совершиться событиях, все люди, несмотря на прежний ужас и отвращение к его преступлениям, теперь признают за ним его власть, название, которое он себе дал, и его идеал величия и славы, который кажется всем чем то прекрасным и разумным.
Как бы примериваясь и приготовляясь к предстоящему движению, силы запада несколько раз в 1805 м, 6 м, 7 м, 9 м году стремятся на восток, крепчая и нарастая. В 1811 м году группа людей, сложившаяся во Франции, сливается в одну огромную группу с серединными народами. Вместе с увеличивающейся группой людей дальше развивается сила оправдания человека, стоящего во главе движения. В десятилетний приготовительный период времени, предшествующий большому движению, человек этот сводится со всеми коронованными лицами Европы. Разоблаченные владыки мира не могут противопоставить наполеоновскому идеалу славы и величия, не имеющего смысла, никакого разумного идеала. Один перед другим, они стремятся показать ему свое ничтожество. Король прусский посылает свою жену заискивать милости великого человека; император Австрии считает за милость то, что человек этот принимает в свое ложе дочь кесарей; папа, блюститель святыни народов, служит своей религией возвышению великого человека. Не столько сам Наполеон приготовляет себя для исполнения своей роли, сколько все окружающее готовит его к принятию на себя всей ответственности того, что совершается и имеет совершиться. Нет поступка, нет злодеяния или мелочного обмана, который бы он совершил и который тотчас же в устах его окружающих не отразился бы в форме великого деяния. Лучший праздник, который могут придумать для него германцы, – это празднование Иены и Ауерштета. Не только он велик, но велики его предки, его братья, его пасынки, зятья. Все совершается для того, чтобы лишить его последней силы разума и приготовить к его страшной роли. И когда он готов, готовы и силы.
