Ли, Филипп Иванович
| Филипп Иванович Ли | |||||
| Дата рождения: | |||||
|---|---|---|---|---|---|
| Гражданство: | |||||
| Награды и премии: |
| ||||
Филипп Иванович Ли (1913 год, Николаевск-на-Амуре, Приморский край, Российская империя — дата и место смерти неизвестны) — председатель колхоза имени III Интернационала, Герой Социалистического Труда (1957).
Содержание
Биография
Родился в 1913 году в городе Николаевск-на-Амуре, Приморский край. С 1931 года исполнял государственные и профсоюзные должности. В 1935 году был призван в Красную Армию. После службы возвратился в 1937 году на родину и в этот же год в рамках депортации корейцев был выслан в Среднюю Азию. Работал председателем колхоза в Кокчетавской области, был товароведом в Караганде и заведующим магазином в Талды-Кургане. В 1949 году был назначен председателем колхоза имени III Интернационала Талды-Курганской области. С 1959 года был директором совхозов «Келесский» и «Первомайский». С 1969 года был директором комбината по переработке вторичного сырья Чимкентского облпотребсоюза.
В 1956 году колхоз имени III Интернационала собрал с посевной площади в размере 750 гектаров по 44,6 центнера хлопка-сырца. Валовый сбор в этом году достиг 34 тысячи центнеров хлопка-сырца. За высокие показатели колхоз неоднократно принимал участие во всесоюзной выставке ВДНХ. За эффективное руководство колхозом был удостоен в 1957 году звания Героя Социалистического Труда.
Награды
- Герой Социалистического Труда — указом Президиума Верховного Совета СССР от 8 июня 1957 года;
- Орден Ленина (1957);
- Орден «Знак Почёта»;
- Медаль «За трудовую доблесть».
Напишите отзыв о статье "Ли, Филипп Иванович"
Литература
- ҚазССР. Қысқаша энциклопедия, 2-том. Алматы — 1987.
Ссылки
- [www.arirang.ru/news/2012/12020.htm Герои вне времени: корейцы – Герои Социалистического Труда]
- [koryo-saram.ru/iz-istorii-korejskoj-diaspory-v-sssr-i-rossii/ Из истории корейской диаспоры в СССР и России]
Отрывок, характеризующий Ли, Филипп Иванович
– Наташа, – сказал он ей шопотом по французски, – знаешь, я решился насчет Сони.– Ты ей сказал? – спросила Наташа, вся вдруг просияв от радости.
– Ах, какая ты странная с этими усами и бровями, Наташа! Ты рада?
– Я так рада, так рада! Я уж сердилась на тебя. Я тебе не говорила, но ты дурно с ней поступал. Это такое сердце, Nicolas. Как я рада! Я бываю гадкая, но мне совестно было быть одной счастливой без Сони, – продолжала Наташа. – Теперь я так рада, ну, беги к ней.
– Нет, постой, ах какая ты смешная! – сказал Николай, всё всматриваясь в нее, и в сестре тоже находя что то новое, необыкновенное и обворожительно нежное, чего он прежде не видал в ней. – Наташа, что то волшебное. А?
– Да, – отвечала она, – ты прекрасно сделал.
«Если б я прежде видел ее такою, какою она теперь, – думал Николай, – я бы давно спросил, что сделать и сделал бы всё, что бы она ни велела, и всё бы было хорошо».
– Так ты рада, и я хорошо сделал?
– Ах, так хорошо! Я недавно с мамашей поссорилась за это. Мама сказала, что она тебя ловит. Как это можно говорить? Я с мама чуть не побранилась. И никому никогда не позволю ничего дурного про нее сказать и подумать, потому что в ней одно хорошее.
– Так хорошо? – сказал Николай, еще раз высматривая выражение лица сестры, чтобы узнать, правда ли это, и, скрыпя сапогами, он соскочил с отвода и побежал к своим саням. Всё тот же счастливый, улыбающийся черкес, с усиками и блестящими глазами, смотревший из под собольего капора, сидел там, и этот черкес был Соня, и эта Соня была наверное его будущая, счастливая и любящая жена.
Приехав домой и рассказав матери о том, как они провели время у Мелюковых, барышни ушли к себе. Раздевшись, но не стирая пробочных усов, они долго сидели, разговаривая о своем счастьи. Они говорили о том, как они будут жить замужем, как их мужья будут дружны и как они будут счастливы.
На Наташином столе стояли еще с вечера приготовленные Дуняшей зеркала. – Только когда всё это будет? Я боюсь, что никогда… Это было бы слишком хорошо! – сказала Наташа вставая и подходя к зеркалам.
– Садись, Наташа, может быть ты увидишь его, – сказала Соня. Наташа зажгла свечи и села. – Какого то с усами вижу, – сказала Наташа, видевшая свое лицо.
– Не надо смеяться, барышня, – сказала Дуняша.
