Львов, Алексей Михайлович

Князь Алексей Михайлович Львов (1580-е — 8 февраля 1653) — русский государственный деятель и дипломат из княжеского рода Львовых. Дядя Львовых Дмитрия, Василия и Семёна Петровичей.

В 1607 году Василий Шуйский послал Алексея Михайловича взять Арзамас. В 1610 году назначен воеводой в Нижний Новгород. В 1612 году участвовал во втором ополчении, сподвижник Д. М. Пожарского, в 1613 подписался под грамотой об избрании Михаила Фёдоровича Романова на царство.

В 1615 году был назначен воеводой в Рыльск, в 1618—1620 вторым воеводой в Астрахань. В 1621 году участвовал в свадебном посольстве к Христиану Датскому (племянницу короля принцессу Доротею сватали за царя Михаила Фёдоровича; миссия успеха не имела). С 1627 окольничий.

В течение 20 лет (1627—1647) возглавлял Приказ Большого Дворца. В результате энергичных усилий Львова пост дворецкого приобрёл небывалое до того значение, а сам князь стал одним из влиятельнейших при дворе бояр. После смерти Ивана Борисовича Черкасского в 1642 году Львов решительно превосходил по влиянию нелюбимого многими главу правительства Фёдора Ивановича Шереметева.

Львов неоднократно (1634, 1635, 1644) возглавлял дипломатические миссии в Польшу; первая из них закончилась подписанием Поляновского договора, за участие в подготовке и подписании которого он был пожалован в бояре.

Во время восстания 1648 г. в Москве двор Львова (как и дворы ряда других бояр) был разграблен. За службу он был жалован вотчинами в Московском, Галичском, Рязанском и Кашинском уездах (в последнем владел волостью Кимры с деревнями и пустошами).

С восшествием на престол Алексея Михайловича в 1645 ему пришлось уступить первенство Борису Ивановичу Морозову, а в 1647 Львов ушёл на покой.

Был четырежды женат, но детей не имел. Самая известная из его жён — Евлампия Михайловна Нагая (ум. 1622), дочь родного брата царицы Марии Фёдоровны Михаила Фёдоровича Нагого.

Литература

• Русский биографический словарь: В 25 т. / под наблюдением А. А. Половцова. 1896—1918.
• Андреев И. Алексей Михайлович. М., 2003.
• Дворянские роды Российской империи / Авторы-составители: П. Гребельский, С. Думин, А. Мирвис, А. Шумков, М. Катин-Ярцев. — ИПК "Вести". — СПб., 1993. — Т. 1. — С. 275. — 343 с. — 25 260 экз. — ISBN 5-86153-004-1.

Отрывок, характеризующий Львов, Алексей Михайлович

Для человеческого ума недоступна совокупность причин явлений. Но потребность отыскивать причины вложена в душу человека. И человеческий ум, не вникнувши в бесчисленность и сложность условий явлений, из которых каждое отдельно может представляться причиною, хватается за первое, самое понятное сближение и говорит: вот причина. В исторических событиях (где предметом наблюдения суть действия людей) самым первобытным сближением представляется воля богов, потом воля тех людей, которые стоят на самом видном историческом месте, – исторических героев. Но стоит только вникнуть в сущность каждого исторического события, то есть в деятельность всей массы людей, участвовавших в событии, чтобы убедиться, что воля исторического героя не только не руководит действиями масс, но сама постоянно руководима. Казалось бы, все равно понимать значение исторического события так или иначе. Но между человеком, который говорит, что народы Запада пошли на Восток, потому что Наполеон захотел этого, и человеком, который говорит, что это совершилось, потому что должно было совершиться, существует то же различие, которое существовало между людьми, утверждавшими, что земля стоит твердо и планеты движутся вокруг нее, и теми, которые говорили, что они не знают, на чем держится земля, но знают, что есть законы, управляющие движением и ее, и других планет. Причин исторического события – нет и не может быть, кроме единственной причины всех причин. Но есть законы, управляющие событиями, отчасти неизвестные, отчасти нащупываемые нами. Открытие этих законов возможно только тогда, когда мы вполне отрешимся от отыскиванья причин в воле одного человека, точно так же, как открытие законов движения планет стало возможно только тогда, когда люди отрешились от представления утвержденности земли.

После Бородинского сражения, занятия неприятелем Москвы и сожжения ее, важнейшим эпизодом войны 1812 года историки признают движение русской армии с Рязанской на Калужскую дорогу и к Тарутинскому лагерю – так называемый фланговый марш за Красной Пахрой. Историки приписывают славу этого гениального подвига различным лицам и спорят о том, кому, собственно, она принадлежит. Даже иностранные, даже французские историки признают гениальность русских полководцев, говоря об этом фланговом марше. Но почему военные писатели, а за ними и все, полагают, что этот фланговый марш есть весьма глубокомысленное изобретение какого нибудь одного лица, спасшее Россию и погубившее Наполеона, – весьма трудно понять. Во первых, трудно понять, в чем состоит глубокомыслие и гениальность этого движения; ибо для того, чтобы догадаться, что самое лучшее положение армии (когда ее не атакуют) находиться там, где больше продовольствия, – не нужно большого умственного напряжения. И каждый, даже глупый тринадцатилетний мальчик, без труда мог догадаться, что в 1812 году самое выгодное положение армии, после отступления от Москвы, было на Калужской дороге. Итак, нельзя понять, во первых, какими умозаключениями доходят историки до того, чтобы видеть что то глубокомысленное в этом маневре. Во вторых, еще труднее понять, в чем именно историки видят спасительность этого маневра для русских и пагубность его для французов; ибо фланговый марш этот, при других, предшествующих, сопутствовавших и последовавших обстоятельствах, мог быть пагубным для русского и спасительным для французского войска. Если с того времени, как совершилось это движение, положение русского войска стало улучшаться, то из этого никак не следует, чтобы это движение было тому причиною.