Лярский, Алексей Петрович
| Алексей Лярский | |
 А. Лярский в роли юного Максима Горького | |
| Место смерти: | |
|---|---|
| Профессия: | |
| Карьера: |
1938 — 1939 |
Алексе́й Петро́вич Ля́рский (26 августа 1923, Москва — 8 февраля[1] 1943, Новгородская область) — советский актёр, исполнитель роли Алёши Пешкова.
Содержание
Краткая биография
Родился в Москве. Воспитывался в семье родной тёти — Лярской Акулины Лукьяновны, у которой уже было двое родных детей — Клавдия и Василий. Проживали на ул. М. Переславская, д. 12/2, кв. 2[1]. Жена — Ванда Францевна Гаврилова. Единственный сын — Арнольд.
В 1938 году был отобран на главную роль в первых двух фильмах по трилогии Максима Горького. Эта роль стала его единственной работой в кино. По окончании съёмок первой серии ему подарили фотоаппарат «Фотокор», а после завершения второй серии наградили медалью «За трудовое отличие».
В 1939 году Алексей отдыхал в Артеке.
С началом войны ушёл на фронт. После короткого периода учёбы стал наводчиком орудия и был направлен на Северо-Западный фронт в район Лычково — Любница. В составе 365-го ОПАБ (отдельного пулемётно-артиллерийского батальона) воевал на демянской земле и погиб 8 февраля 1943 года.
Похоронен в деревне Кипино Демянского района Новгородской области. Учащиеся Кипинской школы создали в ней уголок памяти А. Лярского.
Сбором материалов об Алексее Лярском занимался журналист Н. П. Добротворский. В 1976 году с его помощью Кипинской школе было присвоено звание «Кипинская школа имени Алексея Лярского». Ныне Кипинской школы нет, она слилась с другой, более крупной школой. [www.panoramio.com/photo/2274958 Памятник 800 бойцам, погибшим у Кипино], ещё стоит. Там покоится и Алексей Лярский.
Актёрские работы
- «Детство Горького» (1938) — Алёша Пешков
- «В людях» (1939) — Алёша Пешков
Воспоминания современников
- Марк Донской, кинорежиссёр:[2]
|
«Детство Горького» — название первой части трилогии. А Алёша Лярский — исполнитель главной роли. Долго мы искали его. Хорошо помню эти дни. На студию приходили сотни ребят и все похожие друг на друга: курносые, голубоглазые, русоголовые. Выбрали мы Алексея Лярского, воспитанника детского дома, поразившего нас глубиной, вдумчивостью, лиричностью. Прекрасно прочитал он стихи Некрасова… Когда началась война, Алёше было всего 17. Но он пошёл на фронт добровольно и погиб. | 
|
- Варвара Массалитинова, актриса:[2]
|
|
Во время съёмок с чудесным мальчиком (Алёшей Лярским) бывали минуты незабываемые по трогательности. Много было даже пролито слез… |
|
|
|
…мы не можем забыть о том, что этот мальчик вырастет потом в богатыря. Он вглядывается пока ещё в жизнь, в людей своими зоркими глазами, присматривается, изучает пытливо… Так играет Алёшу Пешкова юный артист Алексей Лярский. |
|
Напишите отзыв о статье "Лярский, Алексей Петрович"
Примечания
Ссылки
- [video.ru/persons/person/8556 Данные об актёре на сайте video.ru]
- [www.kinox.ru/index.asp?comm=5&kw=8556 Данные об актёре на сайте kinox.ru]
- [region.adm.nov.ru/pressa.nsf/ab3d542f2f5a0104c3256cc300273712/3181932f911c5a79c3256d71002b17da!OpenDocument Статья в газете «Новгородские ведомости», 26 июля 2003]
Отрывок, характеризующий Лярский, Алексей Петрович
После чая Соня увидала робеющую горничную девушку, выжидавшую ее у двери Наташи. Она пропустила ее и, подслушав у двери, узнала, что опять было передано письмо. И вдруг Соне стало ясно, что у Наташи был какой нибудь страшный план на нынешний вечер. Соня постучалась к ней. Наташа не пустила ее.«Она убежит с ним! думала Соня. Она на всё способна. Нынче в лице ее было что то особенно жалкое и решительное. Она заплакала, прощаясь с дяденькой, вспоминала Соня. Да это верно, она бежит с ним, – но что мне делать?» думала Соня, припоминая теперь те признаки, которые ясно доказывали, почему у Наташи было какое то страшное намерение. «Графа нет. Что мне делать, написать к Курагину, требуя от него объяснения? Но кто велит ему ответить? Писать Пьеру, как просил князь Андрей в случае несчастия?… Но может быть, в самом деле она уже отказала Болконскому (она вчера отослала письмо княжне Марье). Дяденьки нет!» Сказать Марье Дмитриевне, которая так верила в Наташу, Соне казалось ужасно. «Но так или иначе, думала Соня, стоя в темном коридоре: теперь или никогда пришло время доказать, что я помню благодеяния их семейства и люблю Nicolas. Нет, я хоть три ночи не буду спать, а не выйду из этого коридора и силой не пущу ее, и не дам позору обрушиться на их семейство», думала она.
Анатоль последнее время переселился к Долохову. План похищения Ростовой уже несколько дней был обдуман и приготовлен Долоховым, и в тот день, когда Соня, подслушав у двери Наташу, решилась оберегать ее, план этот должен был быть приведен в исполнение. Наташа в десять часов вечера обещала выйти к Курагину на заднее крыльцо. Курагин должен был посадить ее в приготовленную тройку и везти за 60 верст от Москвы в село Каменку, где был приготовлен расстриженный поп, который должен был обвенчать их. В Каменке и была готова подстава, которая должна была вывезти их на Варшавскую дорогу и там на почтовых они должны были скакать за границу.
У Анатоля были и паспорт, и подорожная, и десять тысяч денег, взятые у сестры, и десять тысяч, занятые через посредство Долохова.
Два свидетеля – Хвостиков, бывший приказный, которого употреблял для игры Долохов и Макарин, отставной гусар, добродушный и слабый человек, питавший беспредельную любовь к Курагину – сидели в первой комнате за чаем.
В большом кабинете Долохова, убранном от стен до потолка персидскими коврами, медвежьими шкурами и оружием, сидел Долохов в дорожном бешмете и сапогах перед раскрытым бюро, на котором лежали счеты и пачки денег. Анатоль в расстегнутом мундире ходил из той комнаты, где сидели свидетели, через кабинет в заднюю комнату, где его лакей француз с другими укладывал последние вещи. Долохов считал деньги и записывал.
– Ну, – сказал он, – Хвостикову надо дать две тысячи.
– Ну и дай, – сказал Анатоль.
– Макарка (они так звали Макарина), этот бескорыстно за тебя в огонь и в воду. Ну вот и кончены счеты, – сказал Долохов, показывая ему записку. – Так?
– Да, разумеется, так, – сказал Анатоль, видимо не слушавший Долохова и с улыбкой, не сходившей у него с лица, смотревший вперед себя.
Долохов захлопнул бюро и обратился к Анатолю с насмешливой улыбкой.
– А знаешь что – брось всё это: еще время есть! – сказал он.
– Дурак! – сказал Анатоль. – Перестань говорить глупости. Ежели бы ты знал… Это чорт знает, что такое!
– Право брось, – сказал Долохов. – Я тебе дело говорю. Разве это шутка, что ты затеял?
– Ну, опять, опять дразнить? Пошел к чорту! А?… – сморщившись сказал Анатоль. – Право не до твоих дурацких шуток. – И он ушел из комнаты.
Долохов презрительно и снисходительно улыбался, когда Анатоль вышел.
– Ты постой, – сказал он вслед Анатолю, – я не шучу, я дело говорю, поди, поди сюда.
Анатоль опять вошел в комнату и, стараясь сосредоточить внимание, смотрел на Долохова, очевидно невольно покоряясь ему.
