Лячин, Геннадий Петрович

Геннадий Петрович Лячин
Дата рождения	1 января 1955(1955-01-01)
Место рождения	совхоз «Сарпинский», Сарпинский район, Сталинградская область, РСФСР, СССР
Дата смерти	12 августа 2000(2000-08-12) (45 лет)
Место смерти	К-141 «Курск»
Принадлежность	Россия Россия
Род войск	ВМФ подводный флот
Годы службы	1972—2000
Звание
Командовал	К-141 «Курск»
Награды и премии

Генна́дий Петро́вич Ля́чин (1 января 1955, совхоз «Сарпинский» (ныне — посёлок Догзмакин) Сарпинский район Сталинградской области — 12 августа 2000, Баренцево море) — командир подводной лодки «К-141» «Курск», капитан 1-го ранга, Герой Российской Федерации.

Биография

Родился 1 января 1955 года в Сталинградской области в Сарпинском районе (ныне — Сарпинский район республики Калмыкия). В 1972 году окончил среднюю школу № 85 в Волгограде.

Служил на флоте с 1972 года. В 1977 году окончил Высшее военно-морское училище подводного плавания имени Ленинского комсомола.

С октября 1984 года по 1986 год — старший помощник командира подводной лодки «Б-77». В 1987 году окончил Высшие специальные офицерские классы ВМФ и был назначен на должность старшего помощника командира подводной лодки «Б-478».

В октябре 1988 года назначен командиром подводной лодки «Б-304». В 1991 году в ходе сокращения 35-я дивизия, где служил Геннадий Лячин, была расформирована, а подводная лодка выведена из боевого состава флота.

В апреле 1991 года назначен старшим помощником командира подводной лодки «К-119» «Воронеж» проекта 949А «Антей», экипаж которой формировался, а сама лодка строилась на стапелях в Северодвинске.

С сентября 1991 года по март 1993 года экипаж обучался в Учебном центре ВМФ в г. Обнинске.

До 1996 года экипаж подводной лодки «К-119» «Воронеж» три года подряд объявлялся лучшим в дивизии.

В феврале 1996 года «Воронеж» выходил на боевую службу в Северную Атлантику, где экипаж отрабатывал задачи вместе с возвращавшимся из Средиземного моря тяжелым авианесущим крейсером «Адмирал флота Советского Союза Кузнецов». В боевом походе старпом нёс командирскую вахту вместе с командиром подводного крейсера капитаном 1 ранга Ежовым, и тот был спокоен, когда Лячин его заменял. Однажды в штормовую погоду во время вахты Г. П. Лячина, в районе с очень интенсивным судоходством лодку выбросило на поверхность. Но капитан 2 ранга Лячин не растерялся. Пока командир добежал из третьего отсека до второго, старпом уже заполнил цистерны, погрузился и дал ход.

В том же 1996 году Геннадий Лячин назначен командиром «близнеца» «Воронежа» — атомного ракетного подводного крейсера «К-141» «Курск», ему было присвоено звание капитана 1 ранга. На этом посту Г. П. Лячин фактически стал первым командиром новой российской океанской школы конца XX века. Именно ему было поручено вывести атомоход «Курск» после долгого перерыва на просторы Средиземноморья.

В 1999 году капитан 1 ранга Г. П. Лячин выводит «Курск» в средиземноморский боевой поход, перед этим выполнив на «отлично» ракетные стрельбы на приз Главкома ВМФ.

Поход АПРК «Курск» осуществлялся по замыслу и под управлением командующего СФ адмирала В. А. Попова, который дал ему следующую характеристику: «Командиру „Курска“ удалось полностью реализовать наш замысел. Корабль скрытно прорвался в Средиземное море через Гибралтар. Это был не прорыв, а песня!»

По сообщениям в прессе^[где?] и данным^{[каким?]} российского писателя-мариниста В. В. Шигина, внезапное появление в Средиземном море новейшего «убийцы авианосцев» вызвало панику в рядах 6-го флота США. К поискам «Курска» были привлечены противолодочные силы всех средиземноморских стран НАТО. Тем не менее, К-141 удалось скрытно уйти. Сразу несколько начальников, включая командующего противолодочной обороной Гибралтарской зоны,^[кто?] лишаются своих должностей, а командир «Курска» был представлен в званию Героя России^{[неавторитетный источник? 3976 дней]}.

В ходе выполнения задач боевой службы в Средиземном море АПРК «Курск» действовал в условиях подавляющего превосходства противолодочных сил вероятного противника. Выполнял задачу по наблюдению за авианосными ударными многоцелевыми группировками противника. Осуществлял слежение за ними и производил попутный поиск АПЛ иностранных государств, сохраняя скрытность и боевую устойчивость. По итогам боевой службы 72 члена экипажа представлены к правительственным наградам. Капитан 1-го ранга Г. Лячин представлен к званию Героя России. АПРК «Курск» признан лучшей подводной лодкой СФ.

—

По итогам соревнования за 1999 год АПРК «К-141» «Курск» был признан лучшим в 7-й дивизии. Пять его боевых частей — «отличные». 23 % членов экипажа — мастера военного дела. Остальные 77 % — специалисты 1-го и 2-го классов.

В последний год XX века капитан 1 ранга Г. П. Лячин готовит экипаж к новому дальнему походу в составе мощной группировки. Россия, после распада СССР, вновь готовилась вернуться в Средиземное море. 10а вгуста 2000 года командир «Курска» выводит подводный атомоход в море, на трёхдневные плановые учения.

12 августа 2000 года Г. П. Лячин и все 117 членов экипажа АПРК «Курск» погибли в результате взрыва торпеды в первом отсеке подводной лодки.

Память

Указом Президента РФ от 26 августа 2000 года капитану 1 ранга Лячину Геннадию Петровичу «за мужество и героизм, проявленные при исполнении воинского долга», посмертно присвоено звание Героя Российской Федерации.

Посмертно удостоен звания «Почётный гражданин города Курска». Имя Геннадия Лячина носит средняя общеобразовательная школа № 85 города-героя Волгограда, в которой открыт музей в память о её бывшем выпускнике. 18 мая 2001 года на здании школы открыта мемориальная доска. В городе Элисте на стенде в Аллее Героев помещён бронзовый портрет Геннадия Лячина.

23 марта 2002 года Герой РФ, капитан 1 ранга Г. П. Лячин похоронен в мемориале, посвящённом гибели подводной лодки «Курск», на аллее героев Серафимовского кладбища Санкт-Петербурга вместе с тридцатью членами экипажа.

Литература

• Шигин В. В.  АПРК «Курск». Послесловие к трагедии. — Олма-Пресс, 2002. — 448 с. — (Досье). — 10 000 экз. — ISBN 5-224-03308-X.
• Военные моряки — Герои подводных глубин. — М.—Кронштадт,, 2006.
• Сорокажердьев В. В.  Они служили в Заполярье: Герои Советского Союза, Герои России 1949—2008. — Мурманск: Типография «Бенефис-О», 2009. — С. 75. — 160 с. — 1000 экз. — ISBN 978-5-9900752-3-8.
• Захаров Г. И.  Рыцари океанских глубин // Волгоградская правда. — 2006. — № от 18 марта. — С. 1, 4.
• Барыкин И.  Легли на дно вместе с командиром: вчера все, кто связан с флотом, вспоминали капитана I ранга Геннадия Лячина и экипаж подводной лодки «Курск» // Волгоградская правда. — 2007. — № от 20 марта. — С. 3.
• Барыкин И.  Над нами океан : моряки-подводники, отметив свой праздник, почтили память героя-земляка // Волгоградская правда. — 2005. — № от 23 марта. — С. 11.
• Карижский А.  Тот же лес, тот же воздух и та же вода, только он не вернулся… // Вечерний Волгоград. — 2001. — № от 10 августа. — С. 5.
• Лапин Э.  Дорогой слёз от «Курска» до «Приза» : пять лет прошло после трагедии. Сделаны ли выводы? // Городские вести. — 2005. — № от 9 августа. — С. 1-2.
• Доценко В. Д.  Мифы и легенды Российского флота. 2-е изд. — СПб.: Олма-Пресс, 2000.
• Сорокажердьев В.В.  Они служили в Заполярье. — Мурманск, 2009.
• Шигин В.  Опустевший причал // Воин России : журнал. — 2001. — № 7-11.

Ссылки

•  [www.warheroes.ru/hero/hero.asp?Hero_id=1026 Лячин, Геннадий Петрович]. Сайт «Герои Страны».
• [lexicon.dobrohot.org/index.php/%D0%9B%D0%AF%D0%A7%D0%98%D0%9D_%D0%93%D0%B5%D0%BD%D0%BD%D0%B0%D0%B4%D0%B8%D0%B9_%D0%9F%D0%B5%D1%82%D1%80%D0%BE%D0%B2%D0%B8%D1%87 Лячин Геннадий Петрович]. Проект «Кольский Север». Проверено 10 июня 2013. [www.webcitation.org/6HHZ6QGO7 Архивировано из первоисточника 11 июня 2013].
• [www.peoples.ru/military/navy_fleet/lyachin/index.html Последнее интервью Геннадия Лячина]
• [kursk.volgadmin.ru/ Герою России Лячину Геннадию Петровичу посвящается…]
• Кондрашов, Александр. [argumenti.ru/print/espionage/n317/140856 Подводная война разведок — За что был представлен к званию Героя России Геннадий Лячин?]. Аргументы Недели (30 ноября 2011). Проверено 9 июня 2013. [www.webcitation.org/6HGRNLgzc Архивировано из первоисточника 10 июня 2013].
• [www.school85-volgograd.narod.ru/ljachin_musej.htm Музей памяти Геннадия Петровича Лячина в школе № 85 (Волгоград)]. МОУ СОШ № 85 г. Волгограда. Проверено 10 июня 2013. [www.webcitation.org/6HHZ7Yihf Архивировано из первоисточника 11 июня 2013].

Отрывок, характеризующий Лячин, Геннадий Петрович

Доктор, лечивший Пьера и навещавший его каждый день, несмотря на то, что, по обязанности докторов, считал своим долгом иметь вид человека, каждая минута которого драгоценна для страждущего человечества, засиживался часами у Пьера, рассказывая свои любимые истории и наблюдения над нравами больных вообще и в особенности дам.
– Да, вот с таким человеком поговорить приятно, не то, что у нас, в провинции, – говорил он.
В Орле жило несколько пленных французских офицеров, и доктор привел одного из них, молодого итальянского офицера.
Офицер этот стал ходить к Пьеру, и княжна смеялась над теми нежными чувствами, которые выражал итальянец к Пьеру.
Итальянец, видимо, был счастлив только тогда, когда он мог приходить к Пьеру и разговаривать и рассказывать ему про свое прошедшее, про свою домашнюю жизнь, про свою любовь и изливать ему свое негодование на французов, и в особенности на Наполеона.
– Ежели все русские хотя немного похожи на вас, – говорил он Пьеру, – c'est un sacrilege que de faire la guerre a un peuple comme le votre. [Это кощунство – воевать с таким народом, как вы.] Вы, пострадавшие столько от французов, вы даже злобы не имеете против них.
И страстную любовь итальянца Пьер теперь заслужил только тем, что он вызывал в нем лучшие стороны его души и любовался ими.
Последнее время пребывания Пьера в Орле к нему приехал его старый знакомый масон – граф Вилларский, – тот самый, который вводил его в ложу в 1807 году. Вилларский был женат на богатой русской, имевшей большие имения в Орловской губернии, и занимал в городе временное место по продовольственной части.
Узнав, что Безухов в Орле, Вилларский, хотя и никогда не был коротко знаком с ним, приехал к нему с теми заявлениями дружбы и близости, которые выражают обыкновенно друг другу люди, встречаясь в пустыне. Вилларский скучал в Орле и был счастлив, встретив человека одного с собой круга и с одинаковыми, как он полагал, интересами.
Но, к удивлению своему, Вилларский заметил скоро, что Пьер очень отстал от настоящей жизни и впал, как он сам с собою определял Пьера, в апатию и эгоизм.
– Vous vous encroutez, mon cher, [Вы запускаетесь, мой милый.] – говорил он ему. Несмотря на то, Вилларскому было теперь приятнее с Пьером, чем прежде, и он каждый день бывал у него. Пьеру же, глядя на Вилларского и слушая его теперь, странно и невероятно было думать, что он сам очень недавно был такой же.
Вилларский был женат, семейный человек, занятый и делами имения жены, и службой, и семьей. Он считал, что все эти занятия суть помеха в жизни и что все они презренны, потому что имеют целью личное благо его и семьи. Военные, административные, политические, масонские соображения постоянно поглощали его внимание. И Пьер, не стараясь изменить его взгляд, не осуждая его, с своей теперь постоянно тихой, радостной насмешкой, любовался на это странное, столь знакомое ему явление.
В отношениях своих с Вилларским, с княжною, с доктором, со всеми людьми, с которыми он встречался теперь, в Пьере была новая черта, заслуживавшая ему расположение всех людей: это признание возможности каждого человека думать, чувствовать и смотреть на вещи по своему; признание невозможности словами разубедить человека. Эта законная особенность каждого человека, которая прежде волновала и раздражала Пьера, теперь составляла основу участия и интереса, которые он принимал в людях. Различие, иногда совершенное противоречие взглядов людей с своею жизнью и между собою, радовало Пьера и вызывало в нем насмешливую и кроткую улыбку.
В практических делах Пьер неожиданно теперь почувствовал, что у него был центр тяжести, которого не было прежде. Прежде каждый денежный вопрос, в особенности просьбы о деньгах, которым он, как очень богатый человек, подвергался очень часто, приводили его в безвыходные волнения и недоуменья. «Дать или не дать?» – спрашивал он себя. «У меня есть, а ему нужно. Но другому еще нужнее. Кому нужнее? А может быть, оба обманщики?» И из всех этих предположений он прежде не находил никакого выхода и давал всем, пока было что давать. Точно в таком же недоуменье он находился прежде при каждом вопросе, касающемся его состояния, когда один говорил, что надо поступить так, а другой – иначе.
Теперь, к удивлению своему, он нашел, что во всех этих вопросах не было более сомнений и недоумений. В нем теперь явился судья, по каким то неизвестным ему самому законам решавший, что было нужно и чего не нужно делать.
Он был так же, как прежде, равнодушен к денежным делам; но теперь он несомненно знал, что должно сделать и чего не должно. Первым приложением этого нового судьи была для него просьба пленного французского полковника, пришедшего к нему, много рассказывавшего о своих подвигах и под конец заявившего почти требование о том, чтобы Пьер дал ему четыре тысячи франков для отсылки жене и детям. Пьер без малейшего труда и напряжения отказал ему, удивляясь впоследствии, как было просто и легко то, что прежде казалось неразрешимо трудным. Вместе с тем тут же, отказывая полковнику, он решил, что необходимо употребить хитрость для того, чтобы, уезжая из Орла, заставить итальянского офицера взять денег, в которых он, видимо, нуждался. Новым доказательством для Пьера его утвердившегося взгляда на практические дела было его решение вопроса о долгах жены и о возобновлении или невозобновлении московских домов и дач.
В Орел приезжал к нему его главный управляющий, и с ним Пьер сделал общий счет своих изменявшихся доходов. Пожар Москвы стоил Пьеру, по учету главно управляющего, около двух миллионов.
Главноуправляющий, в утешение этих потерь, представил Пьеру расчет о том, что, несмотря на эти потери, доходы его не только не уменьшатся, но увеличатся, если он откажется от уплаты долгов, оставшихся после графини, к чему он не может быть обязан, и если он не будет возобновлять московских домов и подмосковной, которые стоили ежегодно восемьдесят тысяч и ничего не приносили.
– Да, да, это правда, – сказал Пьер, весело улыбаясь. – Да, да, мне ничего этого не нужно. Я от разоренья стал гораздо богаче.
Но в январе приехал Савельич из Москвы, рассказал про положение Москвы, про смету, которую ему сделал архитектор для возобновления дома и подмосковной, говоря про это, как про дело решенное. В это же время Пьер получил письмо от князя Василия и других знакомых из Петербурга. В письмах говорилось о долгах жены. И Пьер решил, что столь понравившийся ему план управляющего был неверен и что ему надо ехать в Петербург покончить дела жены и строиться в Москве. Зачем было это надо, он не знал; но он знал несомненно, что это надо. Доходы его вследствие этого решения уменьшались на три четверти. Но это было надо; он это чувствовал.
Вилларский ехал в Москву, и они условились ехать вместе.
Пьер испытывал во все время своего выздоровления в Орле чувство радости, свободы, жизни; но когда он, во время своего путешествия, очутился на вольном свете, увидал сотни новых лиц, чувство это еще более усилилось. Он все время путешествия испытывал радость школьника на вакации. Все лица: ямщик, смотритель, мужики на дороге или в деревне – все имели для него новый смысл. Присутствие и замечания Вилларского, постоянно жаловавшегося на бедность, отсталость от Европы, невежество России, только возвышали радость Пьера. Там, где Вилларский видел мертвенность, Пьер видел необычайную могучую силу жизненности, ту силу, которая в снегу, на этом пространстве, поддерживала жизнь этого целого, особенного и единого народа. Он не противоречил Вилларскому и, как будто соглашаясь с ним (так как притворное согласие было кратчайшее средство обойти рассуждения, из которых ничего не могло выйти), радостно улыбался, слушая его.


Так же, как трудно объяснить, для чего, куда спешат муравьи из раскиданной кочки, одни прочь из кочки, таща соринки, яйца и мертвые тела, другие назад в кочку – для чего они сталкиваются, догоняют друг друга, дерутся, – так же трудно было бы объяснить причины, заставлявшие русских людей после выхода французов толпиться в том месте, которое прежде называлось Москвою. Но так же, как, глядя на рассыпанных вокруг разоренной кочки муравьев, несмотря на полное уничтожение кочки, видно по цепкости, энергии, по бесчисленности копышущихся насекомых, что разорено все, кроме чего то неразрушимого, невещественного, составляющего всю силу кочки, – так же и Москва, в октябре месяце, несмотря на то, что не было ни начальства, ни церквей, ни святынь, ни богатств, ни домов, была та же Москва, какою она была в августе. Все было разрушено, кроме чего то невещественного, но могущественного и неразрушимого.
Побуждения людей, стремящихся со всех сторон в Москву после ее очищения от врага, были самые разнообразные, личные, и в первое время большей частью – дикие, животные. Одно только побуждение было общее всем – это стремление туда, в то место, которое прежде называлось Москвой, для приложения там своей деятельности.
Через неделю в Москве уже было пятнадцать тысяч жителей, через две было двадцать пять тысяч и т. д. Все возвышаясь и возвышаясь, число это к осени 1813 года дошло до цифры, превосходящей население 12 го года.
Первые русские люди, которые вступили в Москву, были казаки отряда Винцингероде, мужики из соседних деревень и бежавшие из Москвы и скрывавшиеся в ее окрестностях жители. Вступившие в разоренную Москву русские, застав ее разграбленною, стали тоже грабить. Они продолжали то, что делали французы. Обозы мужиков приезжали в Москву с тем, чтобы увозить по деревням все, что было брошено по разоренным московским домам и улицам. Казаки увозили, что могли, в свои ставки; хозяева домов забирали все то, что они находили и других домах, и переносили к себе под предлогом, что это была их собственность.
Но за первыми грабителями приезжали другие, третьи, и грабеж с каждым днем, по мере увеличения грабителей, становился труднее и труднее и принимал более определенные формы.