Маркелов, Григорий Иванович

Григорий Иванович Маркелов
Дата рождения:	7 февраля 1880(1880-02-07)
Место рождения:	Пермь
Дата смерти:	8 апреля 1952(1952-04-08) (72 года)
Место смерти:	Одесса

Григорий Иванович Маркелов (7 февраля 1880, Пермь Пермская губерния Российская Империя — 8 апреля 1952, Одесса УССР СССР) — советский и украинский невропатолог и академик АН УССР (1939-52), ученик В. М. Бехтерева.

Биография

Родился Григорий Маркелов 7 февраля 1880 года в Перми в семье служащего. Учился в Пермской гимназии, после её окончания переехал вместе с родителями в Санкт-Петербург и был зачислен в СпбВМА, где окончил первые курсы, но не смог полностью окончить их, ибо по семейным обстоятельствам переехал в Одессу, где в 1906 году с красным дипломом окончил Новороссийский университет, где в течение трёх последующих лет работал ординатором клиники нервных болезней. По приглашению В. М. Бехтерева, Григорий Маркелов едет в Санкт-Петербург, где с 1913-по 1914 год становится ассистентом кафедры нервных болезней СпбПИ, пережив смену название города на Петроград.

В годы Первой мировой войны был мобилизован в действующую армию в качестве старшего военного врача и проработав 4 года был демобилизован. В 1917 году, находясь на военной службе заведовал нервным отделением Киевского военного госпиталя. В годы Гражданской войны и Великой отечественной войны также привлекался к работе в качестве военного врача.

В 1918 году после демобилизации вернулся в Одессу и устроился на работу в ОдГУ, где работал ассистентом кафедры. В 1923 году повышен в должности до доцента, а в 1926 году заведует секцией невропатологии научно-исследовательской кафедры клинической и экспериментальной медицины. В 1927 году основал Одесский научно-исследовательский психоневрологический институт, где сначала был заведующим кафедры нервных болезней, а с 1931 года до самой смерти был директором института.

Скончался Григорий Маркелов 8 апреля 1952 года в Одессе.

Научная деятельность

Основные научные работы посвящены физиологии и патологии вегетативной нервной системы. Григорий Маркелов — автор 120 научных работ, 70 научных статей и 5 монографий. Под его руководством защищено 5 докторских и 18 кандидатских диссертаций.

Память

К 100-летию со дня рождения Григория Маркелова, в 1980 году, на здании Одесского областного психоневрологического диспансера установлена бронзовая мемориальная доска, а к 100-летию Одесского государственного медицинского университета был установлен бронзовый барельеф (скульптор — Т. Г. Судьина).

Избранные сочинения

• 1934 — Вегетативная нервная система в норме и патологии.

Литература

• 1984 — Биологи. Биографический справочник

Ссылки

• [persons-info.com/persons/MARKELOV_Grigorii_Ivanovich Григорий Маркелов на сайте Личности].
• [mif-ua.com/archive/article/2728 Подробная биография Григория Маркелова на сайте Новости медицины и фармации].
• [fnperm.ru/маркелов-григорий-иванович-.aspx Биография Григория Маркелова на сайте Забытые имена Пермской губернии]

Отрывок, характеризующий Маркелов, Григорий Иванович

– Благодарю вашу светлость, – отвечал князь Андрей, – но я боюсь, что не гожусь больше для штабов, – сказал он с улыбкой, которую Кутузов заметил. Кутузов вопросительно посмотрел на него. – А главное, – прибавил князь Андрей, – я привык к полку, полюбил офицеров, и люди меня, кажется, полюбили. Мне бы жалко было оставить полк. Ежели я отказываюсь от чести быть при вас, то поверьте…
Умное, доброе и вместе с тем тонко насмешливое выражение светилось на пухлом лице Кутузова. Он перебил Болконского:
– Жалею, ты бы мне нужен был; но ты прав, ты прав. Нам не сюда люди нужны. Советчиков всегда много, а людей нет. Не такие бы полки были, если бы все советчики служили там в полках, как ты. Я тебя с Аустерлица помню… Помню, помню, с знаменем помню, – сказал Кутузов, и радостная краска бросилась в лицо князя Андрея при этом воспоминании. Кутузов притянул его за руку, подставляя ему щеку, и опять князь Андрей на глазах старика увидал слезы. Хотя князь Андрей и знал, что Кутузов был слаб на слезы и что он теперь особенно ласкает его и жалеет вследствие желания выказать сочувствие к его потере, но князю Андрею и радостно и лестно было это воспоминание об Аустерлице.
– Иди с богом своей дорогой. Я знаю, твоя дорога – это дорога чести. – Он помолчал. – Я жалел о тебе в Букареште: мне послать надо было. – И, переменив разговор, Кутузов начал говорить о турецкой войне и заключенном мире. – Да, немало упрекали меня, – сказал Кутузов, – и за войну и за мир… а все пришло вовремя. Tout vient a point a celui qui sait attendre. [Все приходит вовремя для того, кто умеет ждать.] A и там советчиков не меньше было, чем здесь… – продолжал он, возвращаясь к советчикам, которые, видимо, занимали его. – Ох, советчики, советчики! – сказал он. Если бы всех слушать, мы бы там, в Турции, и мира не заключили, да и войны бы не кончили. Всё поскорее, а скорое на долгое выходит. Если бы Каменский не умер, он бы пропал. Он с тридцатью тысячами штурмовал крепости. Взять крепость не трудно, трудно кампанию выиграть. А для этого не нужно штурмовать и атаковать, а нужно терпение и время. Каменский на Рущук солдат послал, а я их одних (терпение и время) посылал и взял больше крепостей, чем Каменский, и лошадиное мясо турок есть заставил. – Он покачал головой. – И французы тоже будут! Верь моему слову, – воодушевляясь, проговорил Кутузов, ударяя себя в грудь, – будут у меня лошадиное мясо есть! – И опять глаза его залоснились слезами.
– Однако до лжно же будет принять сражение? – сказал князь Андрей.
– До лжно будет, если все этого захотят, нечего делать… А ведь, голубчик: нет сильнее тех двух воинов, терпение и время; те всё сделают, да советчики n'entendent pas de cette oreille, voila le mal. [этим ухом не слышат, – вот что плохо.] Одни хотят, другие не хотят. Что ж делать? – спросил он, видимо, ожидая ответа. – Да, что ты велишь делать? – повторил он, и глаза его блестели глубоким, умным выражением. – Я тебе скажу, что делать, – проговорил он, так как князь Андрей все таки не отвечал. – Я тебе скажу, что делать и что я делаю. Dans le doute, mon cher, – он помолчал, – abstiens toi, [В сомнении, мой милый, воздерживайся.] – выговорил он с расстановкой.
– Ну, прощай, дружок; помни, что я всей душой несу с тобой твою потерю и что я тебе не светлейший, не князь и не главнокомандующий, а я тебе отец. Ежели что нужно, прямо ко мне. Прощай, голубчик. – Он опять обнял и поцеловал его. И еще князь Андрей не успел выйти в дверь, как Кутузов успокоительно вздохнул и взялся опять за неконченный роман мадам Жанлис «Les chevaliers du Cygne».
Как и отчего это случилось, князь Андрей не мог бы никак объяснить; но после этого свидания с Кутузовым он вернулся к своему полку успокоенный насчет общего хода дела и насчет того, кому оно вверено было. Чем больше он видел отсутствие всего личного в этом старике, в котором оставались как будто одни привычки страстей и вместо ума (группирующего события и делающего выводы) одна способность спокойного созерцания хода событий, тем более он был спокоен за то, что все будет так, как должно быть. «У него не будет ничего своего. Он ничего не придумает, ничего не предпримет, – думал князь Андрей, – но он все выслушает, все запомнит, все поставит на свое место, ничему полезному не помешает и ничего вредного не позволит. Он понимает, что есть что то сильнее и значительнее его воли, – это неизбежный ход событий, и он умеет видеть их, умеет понимать их значение и, ввиду этого значения, умеет отрекаться от участия в этих событиях, от своей личной волн, направленной на другое. А главное, – думал князь Андрей, – почему веришь ему, – это то, что он русский, несмотря на роман Жанлис и французские поговорки; это то, что голос его задрожал, когда он сказал: „До чего довели!“, и что он захлипал, говоря о том, что он „заставит их есть лошадиное мясо“. На этом же чувстве, которое более или менее смутно испытывали все, и основано было то единомыслие и общее одобрение, которое сопутствовало народному, противному придворным соображениям, избранию Кутузова в главнокомандующие.