Марк Лампоний
| Марк Лампоний |
Марк Лампоний (лат. Marcus Lamponius; умер в 82 году до н. э.) — италийский военный деятель.
Марк Лампоний был луканцем. Когда италики восстали против Рима (91 — 90 гг. до н. э.), он стал одним из «общих предводителей с неограниченной властью над всем союзным войском»[1]. В 90 году до н. э. он разгромил при Грументе Публия Лициния Красса, причём последний потерял восемь тысяч человек убитыми[2]. В 89 году Авл Габиний, одержавший до этого ряд побед над луканцами, погиб при штурме их лагеря[3], так что Лампоний до конца войны сохранял контроль над всей Луканией и Бруттием и даже пытался занять Регий.
Следующее упоминание о Лампонии относится уже ко времени гражданской войны в Риме. В ней Лампоний совместно с Понтием Телезином примкнул к марианской партии, преследуя при этом свои цели — отомстить Риму за поражение италиков. По утверждению Флора, Лампоний и Понтий разграбили Этрурию и Кампанию так, как это не делали в своё время даже Пирр и Ганнибал[4].
Собрав 70-тысячную армию, три италийских вождя (Телезин, Лампоний и Гутта) двинулись на помощь Пренесте, где сулланцы осаждали Гая Мария Младшего, но Сулла занял единственный горный проход на пути, и наступление не удалось[5] (82 год до н. э.). В октябре того же года они предприняли ещё одну попытку прорыва, командуя 40-тысячным войском, но, оказавшись между двумя вражескими полководцами, изменили направление и пошли на Рим[6] совместно с остатками армии Карбона. В сражении у Коллинских ворот антисулланская коалиция потерпела полное поражение[7]. Лампоний бежал с поля боя[8]. О его дальнейшей судьбе источники молчат.
Напишите отзыв о статье "Марк Лампоний"
Примечания
Отрывок, характеризующий Марк Лампоний
– Но законы, религия… – уже сдаваясь, говорило лицо.– Законы, религия… На что бы они были выдуманы, ежели бы они не могли сделать этого! – сказала Элен.
Важное лицо было удивлено тем, что такое простое рассуждение могло не приходить ему в голову, и обратилось за советом к святым братьям Общества Иисусова, с которыми оно находилось в близких отношениях.
Через несколько дней после этого, на одном из обворожительных праздников, который давала Элен на своей даче на Каменном острову, ей был представлен немолодой, с белыми как снег волосами и черными блестящими глазами, обворожительный m r de Jobert, un jesuite a robe courte, [г н Жобер, иезуит в коротком платье,] который долго в саду, при свете иллюминации и при звуках музыки, беседовал с Элен о любви к богу, к Христу, к сердцу божьей матери и об утешениях, доставляемых в этой и в будущей жизни единою истинною католическою религией. Элен была тронута, и несколько раз у нее и у m r Jobert в глазах стояли слезы и дрожал голос. Танец, на который кавалер пришел звать Элен, расстроил ее беседу с ее будущим directeur de conscience [блюстителем совести]; но на другой день m r de Jobert пришел один вечером к Элен и с того времени часто стал бывать у нее.
В один день он сводил графиню в католический храм, где она стала на колени перед алтарем, к которому она была подведена. Немолодой обворожительный француз положил ей на голову руки, и, как она сама потом рассказывала, она почувствовала что то вроде дуновения свежего ветра, которое сошло ей в душу. Ей объяснили, что это была la grace [благодать].
Потом ей привели аббата a robe longue [в длинном платье], он исповедовал ее и отпустил ей грехи ее. На другой день ей принесли ящик, в котором было причастие, и оставили ей на дому для употребления. После нескольких дней Элен, к удовольствию своему, узнала, что она теперь вступила в истинную католическую церковь и что на днях сам папа узнает о ней и пришлет ей какую то бумагу.
Все, что делалось за это время вокруг нее и с нею, все это внимание, обращенное на нее столькими умными людьми и выражающееся в таких приятных, утонченных формах, и голубиная чистота, в которой она теперь находилась (она носила все это время белые платья с белыми лентами), – все это доставляло ей удовольствие; но из за этого удовольствия она ни на минуту не упускала своей цели. И как всегда бывает, что в деле хитрости глупый человек проводит более умных, она, поняв, что цель всех этих слов и хлопот состояла преимущественно в том, чтобы, обратив ее в католичество, взять с нее денег в пользу иезуитских учреждений {о чем ей делали намеки), Элен, прежде чем давать деньги, настаивала на том, чтобы над нею произвели те различные операции, которые бы освободили ее от мужа. В ее понятиях значение всякой религии состояло только в том, чтобы при удовлетворении человеческих желаний соблюдать известные приличия. И с этою целью она в одной из своих бесед с духовником настоятельно потребовала от него ответа на вопрос о том, в какой мере ее брак связывает ее.
