Негара

Мечеть
Негара малайск. Masjid Negara
Страна	Малайзия Малайзия
Город	Куала-Лумпур
Течение, школа	Сунниты
Тип мечети	Джума-мечеть
Строительство	1963—1965 годы
Статус	Национальная мечеть Малайзии
Вместимость	15 000 чел.
Количество минаретов	1
Высота минарета	73 м
Состояние	действующая
Сайт	[masjidnegara.gov.my egara.gov.my]

Негара (малайск. Masjid Negara) — национальная малайзийская мечеть Куала-Лумпура, построенная в 1965 году. Главный зал мечети вмещает 8 тыс. человек и особенно заполнен по пятницам. Комплекс мечети состоит из ребристого звездообразного купола и минарета высотой 73 м. Ошибочно предполагают, что восемнадцать углов купола символизируют 13 штатов Малайзии и «5 столпов ислама». Но в действительности углов купола 16, и они ничего не символизируют.

История

После того, как в 1957 году Малайзия получила независимость от Великобритании, новое правительство стало активно осуществлять программы развития в областях экономики, социальной сферы и архитектуры. Программы развития должны были показать новую прогрессивную культуру Малайзии и достижения демократии. В 1957 г. возникла идея построить национальную мечеть, которая должна была стать символом независимости страны. В марте 1958 было решено назвать мечеть Масджид Тунку Абдуррахман Путра Эль-Хадж в честь Янга Терамата Мулия Абдуррахман Путра Эль-Хаджа, но он отказался и предложил назвал её мечетью Негара в благодарность за мирную независимость страны без кровопролития.

В 1987 мечеть была реконструирована и розовая крыша мечети стала сине-зеленой. Сегодня мечеть Негара продолжает стоять гладкий и элегантный против горизонта Куала-Лумпура. Его уникальный современный проект воплощает современное выражение традиционного Исламского художественного писания и украшения. Около мечети находится мавзолей Макам Пахлаван, в котором погребены малайзийские политические деятели.

Отрывок, характеризующий Негара

В антракте в ложе Элен пахнуло холодом, отворилась дверь и, нагибаясь и стараясь не зацепить кого нибудь, вошел Анатоль.
– Позвольте мне вам представить брата, – беспокойно перебегая глазами с Наташи на Анатоля, сказала Элен. Наташа через голое плечо оборотила к красавцу свою хорошенькую головку и улыбнулась. Анатоль, который вблизи был так же хорош, как и издали, подсел к ней и сказал, что давно желал иметь это удовольствие, еще с Нарышкинского бала, на котором он имел удовольствие, которое не забыл, видеть ее. Курагин с женщинами был гораздо умнее и проще, чем в мужском обществе. Он говорил смело и просто, и Наташу странно и приятно поразило то, что не только не было ничего такого страшного в этом человеке, про которого так много рассказывали, но что напротив у него была самая наивная, веселая и добродушная улыбка.
Курагин спросил про впечатление спектакля и рассказал ей про то, как в прошлый спектакль Семенова играя, упала.
– А знаете, графиня, – сказал он, вдруг обращаясь к ней, как к старой давнишней знакомой, – у нас устраивается карусель в костюмах; вам бы надо участвовать в нем: будет очень весело. Все сбираются у Карагиных. Пожалуйста приезжайте, право, а? – проговорил он.
Говоря это, он не спускал улыбающихся глаз с лица, с шеи, с оголенных рук Наташи. Наташа несомненно знала, что он восхищается ею. Ей было это приятно, но почему то ей тесно и тяжело становилось от его присутствия. Когда она не смотрела на него, она чувствовала, что он смотрел на ее плечи, и она невольно перехватывала его взгляд, чтоб он уж лучше смотрел на ее глаза. Но, глядя ему в глаза, она со страхом чувствовала, что между им и ей совсем нет той преграды стыдливости, которую она всегда чувствовала между собой и другими мужчинами. Она, сама не зная как, через пять минут чувствовала себя страшно близкой к этому человеку. Когда она отворачивалась, она боялась, как бы он сзади не взял ее за голую руку, не поцеловал бы ее в шею. Они говорили о самых простых вещах и она чувствовала, что они близки, как она никогда не была с мужчиной. Наташа оглядывалась на Элен и на отца, как будто спрашивая их, что такое это значило; но Элен была занята разговором с каким то генералом и не ответила на ее взгляд, а взгляд отца ничего не сказал ей, как только то, что он всегда говорил: «весело, ну я и рад».
В одну из минут неловкого молчания, во время которых Анатоль своими выпуклыми глазами спокойно и упорно смотрел на нее, Наташа, чтобы прервать это молчание, спросила его, как ему нравится Москва. Наташа спросила и покраснела. Ей постоянно казалось, что что то неприличное она делает, говоря с ним. Анатоль улыбнулся, как бы ободряя ее.
– Сначала мне мало нравилась, потому что, что делает город приятным, ce sont les jolies femmes, [хорошенькие женщины,] не правда ли? Ну а теперь очень нравится, – сказал он, значительно глядя на нее. – Поедете на карусель, графиня? Поезжайте, – сказал он, и, протянув руку к ее букету и понижая голос, сказал: – Vous serez la plus jolie. Venez, chere comtesse, et comme gage donnez moi cette fleur. [Вы будете самая хорошенькая. Поезжайте, милая графиня, и в залог дайте мне этот цветок.]