Матвеев, Лев Николаевич
Поделись знанием:
– Так то вот и доживаю свой век… Умрешь, – чистое дело марш – ничего не останется. Что ж и грешить то!
Лицо дядюшки было очень значительно и даже красиво, когда он говорил это. Ростов невольно вспомнил при этом всё, что он хорошего слыхал от отца и соседей о дядюшке. Дядюшка во всем околотке губернии имел репутацию благороднейшего и бескорыстнейшего чудака. Его призывали судить семейные дела, его делали душеприказчиком, ему поверяли тайны, его выбирали в судьи и другие должности, но от общественной службы он упорно отказывался, осень и весну проводя в полях на своем кауром мерине, зиму сидя дома, летом лежа в своем заросшем саду.
– Что же вы не служите, дядюшка?
– Служил, да бросил. Не гожусь, чистое дело марш, я ничего не разберу. Это ваше дело, а у меня ума не хватит. Вот насчет охоты другое дело, это чистое дело марш! Отворите ка дверь то, – крикнул он. – Что ж затворили! – Дверь в конце коридора (который дядюшка называл колидор) вела в холостую охотническую: так называлась людская для охотников. Босые ноги быстро зашлепали и невидимая рука отворила дверь в охотническую. Из коридора ясно стали слышны звуки балалайки, на которой играл очевидно какой нибудь мастер этого дела. Наташа уже давно прислушивалась к этим звукам и теперь вышла в коридор, чтобы слышать их яснее.
– Это у меня мой Митька кучер… Я ему купил хорошую балалайку, люблю, – сказал дядюшка. – У дядюшки было заведено, чтобы, когда он приезжает с охоты, в холостой охотнической Митька играл на балалайке. Дядюшка любил слушать эту музыку.
– Как хорошо, право отлично, – сказал Николай с некоторым невольным пренебрежением, как будто ему совестно было признаться в том, что ему очень были приятны эти звуки.
– Как отлично? – с упреком сказала Наташа, чувствуя тон, которым сказал это брат. – Не отлично, а это прелесть, что такое! – Ей так же как и грибки, мед и наливки дядюшки казались лучшими в мире, так и эта песня казалась ей в эту минуту верхом музыкальной прелести.
– Еще, пожалуйста, еще, – сказала Наташа в дверь, как только замолкла балалайка. Митька настроил и опять молодецки задребезжал Барыню с переборами и перехватами. Дядюшка сидел и слушал, склонив голову на бок с чуть заметной улыбкой. Мотив Барыни повторился раз сто. Несколько раз балалайку настраивали и опять дребезжали те же звуки, и слушателям не наскучивало, а только хотелось еще и еще слышать эту игру. Анисья Федоровна вошла и прислонилась своим тучным телом к притолке.
– Изволите слушать, – сказала она Наташе, с улыбкой чрезвычайно похожей на улыбку дядюшки. – Он у нас славно играет, – сказала она.
– Вот в этом колене не то делает, – вдруг с энергическим жестом сказал дядюшка. – Тут рассыпать надо – чистое дело марш – рассыпать…
– А вы разве умеете? – спросила Наташа. – Дядюшка не отвечая улыбнулся.
– Посмотри ка, Анисьюшка, что струны то целы что ль, на гитаре то? Давно уж в руки не брал, – чистое дело марш! забросил.
Анисья Федоровна охотно пошла своей легкой поступью исполнить поручение своего господина и принесла гитару.
Дядюшка ни на кого не глядя сдунул пыль, костлявыми пальцами стукнул по крышке гитары, настроил и поправился на кресле. Он взял (несколько театральным жестом, отставив локоть левой руки) гитару повыше шейки и подмигнув Анисье Федоровне, начал не Барыню, а взял один звучный, чистый аккорд, и мерно, спокойно, но твердо начал весьма тихим темпом отделывать известную песню: По у ли и ице мостовой. В раз, в такт с тем степенным весельем (тем самым, которым дышало всё существо Анисьи Федоровны), запел в душе у Николая и Наташи мотив песни. Анисья Федоровна закраснелась и закрывшись платочком, смеясь вышла из комнаты. Дядюшка продолжал чисто, старательно и энергически твердо отделывать песню, изменившимся вдохновенным взглядом глядя на то место, с которого ушла Анисья Федоровна. Чуть чуть что то смеялось в его лице с одной стороны под седым усом, особенно смеялось тогда, когда дальше расходилась песня, ускорялся такт и в местах переборов отрывалось что то.
– Прелесть, прелесть, дядюшка; еще, еще, – закричала Наташа, как только он кончил. Она, вскочивши с места, обняла дядюшку и поцеловала его. – Николенька, Николенька! – говорила она, оглядываясь на брата и как бы спрашивая его: что же это такое?
Николаю тоже очень нравилась игра дядюшки. Дядюшка второй раз заиграл песню. Улыбающееся лицо Анисьи Федоровны явилось опять в дверях и из за ней еще другие лица… «За холодной ключевой, кричит: девица постой!» играл дядюшка, сделал опять ловкий перебор, оторвал и шевельнул плечами.
 Лев Матвеев
| ||
| Общая информация | ||
| Полное имя | Лев Николаевич Матвеев | |
| Родился | 12 февраля 1971 (53 года) Ишимбай, Башкирская АССР, РСФСР, СССР | |
| Гражданство |  СССР Россия
| |
| Рост | 183 см | |
| Позиция | нападающий | |
| Информация о клубе | ||
| Клуб | завершил карьеру | |
| Карьера | ||
| Клубная карьера* | ||
| 1987 | Вихрь
|
КФК |
| 1988—1989 | Гастелло
|
59 (14) |
| 1990—1991 | Звезда (Пермь)
|
77 (20) |
| 1991 | ЦСКА (Москва)
|
1 (0) |
| 1992 |  ЦСКА (Москва)
|
16 (1) |
| 1992 | → ЦСКА-д (Москва)
|
22 (13) |
| 1993—1994 | Звезда (Пермь)
|
73 (32) |
| 1995 | КАМАЗ
|
14 (0) |
| 1995 |  ?
|
? (?) |
| 1996—1997 | КАМАЗ
|
42 (8) |
| 1997 | → КАМАЗ-д
|
2 (1) |
| 1998 | КАМАЗ
|
18 (3) |
| 1998—2002 | Амкар
|
59 (21) |
| 2001 | → Динамо (Пермь)
|
21 (10) |
| 2002 | → Строитель
|
5 (0) |
* Количество игр и голов за профессиональный клуб считается только для различных лиг национальных чемпионатов.
| ||
Лев Николаевич Матвеев (род. 12 февраля 1971, Ишимбай, Башкирская АССР, РСФСР, СССР) — советский и российский футболист. Мастер спорта СССР. Чемпион СССР в составе московского ЦСКА (1991).
Карьера
В 14 лет Матвеев записался в футбольную ишимбайскую ДЮСШ «Вихрь» к тренеру В.Лаврентьеву. Три года выступал за эту спортшколу на юношеских первенствах. В 17 лет тренер уфимского «Гастелло» А. Суренский пригласил его в свою команду. Через год молодой футболист попал в поле зрения специалистов из 2 и 1 лиг, в том числе главный тренер пермской «Звезды» Виктор Слесарев. В 1990 году пермские болельщики увидели дебютанта — 19-летнего Льва Матвеева. Он быстро завоевал их общую любовь. Играя в амплуа полузащитника в 1990—1991 гг., стал лучшим бомбардиром команды. В 1991 году, на Матвеева обратили внимание тренеры высшей лиги: в московских ЦСКА и «Торпедо». Лев принял приглашение Павла Садырина и уехал в Москву, в ЦСКА.
В интервью газете «Вечерняя Пермь» Матвеев вспоминал:
.Приобрел в ЦСКА я многое: в плане техники, новой тактики игры. Ведь класс игры в высшей лиге намного отличается от первой лиги. Думаю, что те уроки, которые я получил в ЦСКА, очень будут полезны и для «Звезды». Я рассказываю ребятам о приемах, о том, что усвоил сам. В основном составе ЦСКА я провел полгода. Съездил на турнир в Италию, играли товарищеские матчи с «Миланом» и «Ювентусом» — вот где был настоящий футбол! Хотя я сам не забивал, посмотреть было на что. Но в каких бы командах я не играл, пермская «Звезда» для меня самая родная. Я нигде не встречал такой теплой атмосферы, взаимопомощи, дружбы. В «Звезде» я чувствую себя очень хорошо, в своей «тарелке»— dayperm.ru/node/67952
В 1993 году вернулся в «Звезду». Он забил первый мяч «Звезды» в чемпионате 1993 (в Ижевске «Зениту»), а в первом матче на домашнем стадионе под овацию трибун уже к 30-й минуте оформил хет-трик, а затем и покер (челябинскому «Локомотиву»). И в следующей игре на табло вновь вспыхнула фамилия Матвеева, он забил переломный гол. После четырех туров в его активе было уже 6 забитых мячей[1].
Чемпионаты
- 1987 — «Вихрь», Ишимбай, первенство РСФСР среди команд КФК
- 1988—1989 — «Гастелло», Уфа, вторая лига СССР, 2 зона (59 игр, 14 голов).
- 1990—1991 — «Звезда», Пермь, вторая лига СССР, Центр (77 игр, 20 голов).
- 1991—1992 — ЦСКА Москва, высшая лига СССР (игр 1), высшая лига России (игр 15, один гол). Чемпион СССР (1991).
- 1992 ЦСКА‑дубль, Москва, вторая лига России, 3 зона (игр 22+1, голов 13+2).
- 1993—1994 — «Звезда», Пермь, первая лига России, Центр. (73 игры, 32 гола).
- 1995 — «КамАЗ‑Чаллы», Набережные Челны, высшая лига России (игр 14).
- 1996 — выступал в Израиле.
- 1996—1997 — «КамАЗ‑Чаллы», Набережные Челны, высшая лига России (игр 42, восемь голов).
- 1997 — «КаМАЗ‑Чаллы‑дубль», Набережные Челны, третья лига России, 5 зона. (две игры, один гол).
- 1998 — «КамАЗ‑Чаллы», Набережные Челны, первый дивизион России (игр 18, три гола).
- 1998—2000 — «Амкар», Пермь, второй дивизион России, Урал (16 игр, 13 мячей), 1998; первый дивизион России (43 игры, восемь голов) 99-00.
- 2001 — «Динамо», Пермь, второй дивизион России, Урал (21 игра, 10 голов).
- 2002 — «Строитель», Уфа, второй дивизион России, Урал (6 игр).
Кубки
- 1991/92. Кубок СССР. Финал. ЦСКА, Москва (4 игры, один гол).
- 1997/98. Кубок России, 1/8. «КамАЗ‑Чаллы», Набережные Челны (2 игры).
- 1998/99. Кубок России, 1/128. «КамАЗ‑Чаллы», Набережные Челны (1 игра).
- 1998/99. Кубок России, 1/8. «Амкар», Пермь (2 игры, 2 гола).
- 1999/00. Кубок России, 1/16. «Амкар», Пермь (2 игры, один гол).
- 2000/01. Кубок России, 1/4. «Амкар», Пермь (одна игра).
Достижения
Командные
- Финалист Кубка СНГ:
Напишите отзыв о статье "Матвеев, Лев Николаевич"
Ссылки
- Грозный Лев по фамилии Матвеев. Эхо из прошлого пермского футбола. «Первые скрипки», часть IX//Журналистская колонка Сергея Онорина dayperm.ru/node/67952
Примечания
- ↑ dayperm.ru/node/67952
Отрывок, характеризующий Матвеев, Лев Николаевич
– Покушайте, барышня графинюшка, – приговаривала она, подавая Наташе то то, то другое. Наташа ела все, и ей показалось, что подобных лепешек на юраге, с таким букетом варений, на меду орехов и такой курицы никогда она нигде не видала и не едала. Анисья Федоровна вышла. Ростов с дядюшкой, запивая ужин вишневой наливкой, разговаривали о прошедшей и о будущей охоте, о Ругае и Илагинских собаках. Наташа с блестящими глазами прямо сидела на диване, слушая их. Несколько раз она пыталась разбудить Петю, чтобы дать ему поесть чего нибудь, но он говорил что то непонятное, очевидно не просыпаясь. Наташе так весело было на душе, так хорошо в этой новой для нее обстановке, что она только боялась, что слишком скоро за ней приедут дрожки. После наступившего случайно молчания, как это почти всегда бывает у людей в первый раз принимающих в своем доме своих знакомых, дядюшка сказал, отвечая на мысль, которая была у его гостей:– Так то вот и доживаю свой век… Умрешь, – чистое дело марш – ничего не останется. Что ж и грешить то!
Лицо дядюшки было очень значительно и даже красиво, когда он говорил это. Ростов невольно вспомнил при этом всё, что он хорошего слыхал от отца и соседей о дядюшке. Дядюшка во всем околотке губернии имел репутацию благороднейшего и бескорыстнейшего чудака. Его призывали судить семейные дела, его делали душеприказчиком, ему поверяли тайны, его выбирали в судьи и другие должности, но от общественной службы он упорно отказывался, осень и весну проводя в полях на своем кауром мерине, зиму сидя дома, летом лежа в своем заросшем саду.
– Что же вы не служите, дядюшка?
– Служил, да бросил. Не гожусь, чистое дело марш, я ничего не разберу. Это ваше дело, а у меня ума не хватит. Вот насчет охоты другое дело, это чистое дело марш! Отворите ка дверь то, – крикнул он. – Что ж затворили! – Дверь в конце коридора (который дядюшка называл колидор) вела в холостую охотническую: так называлась людская для охотников. Босые ноги быстро зашлепали и невидимая рука отворила дверь в охотническую. Из коридора ясно стали слышны звуки балалайки, на которой играл очевидно какой нибудь мастер этого дела. Наташа уже давно прислушивалась к этим звукам и теперь вышла в коридор, чтобы слышать их яснее.
– Это у меня мой Митька кучер… Я ему купил хорошую балалайку, люблю, – сказал дядюшка. – У дядюшки было заведено, чтобы, когда он приезжает с охоты, в холостой охотнической Митька играл на балалайке. Дядюшка любил слушать эту музыку.
– Как хорошо, право отлично, – сказал Николай с некоторым невольным пренебрежением, как будто ему совестно было признаться в том, что ему очень были приятны эти звуки.
– Как отлично? – с упреком сказала Наташа, чувствуя тон, которым сказал это брат. – Не отлично, а это прелесть, что такое! – Ей так же как и грибки, мед и наливки дядюшки казались лучшими в мире, так и эта песня казалась ей в эту минуту верхом музыкальной прелести.
– Еще, пожалуйста, еще, – сказала Наташа в дверь, как только замолкла балалайка. Митька настроил и опять молодецки задребезжал Барыню с переборами и перехватами. Дядюшка сидел и слушал, склонив голову на бок с чуть заметной улыбкой. Мотив Барыни повторился раз сто. Несколько раз балалайку настраивали и опять дребезжали те же звуки, и слушателям не наскучивало, а только хотелось еще и еще слышать эту игру. Анисья Федоровна вошла и прислонилась своим тучным телом к притолке.
– Изволите слушать, – сказала она Наташе, с улыбкой чрезвычайно похожей на улыбку дядюшки. – Он у нас славно играет, – сказала она.
– Вот в этом колене не то делает, – вдруг с энергическим жестом сказал дядюшка. – Тут рассыпать надо – чистое дело марш – рассыпать…
– А вы разве умеете? – спросила Наташа. – Дядюшка не отвечая улыбнулся.
– Посмотри ка, Анисьюшка, что струны то целы что ль, на гитаре то? Давно уж в руки не брал, – чистое дело марш! забросил.
Анисья Федоровна охотно пошла своей легкой поступью исполнить поручение своего господина и принесла гитару.
Дядюшка ни на кого не глядя сдунул пыль, костлявыми пальцами стукнул по крышке гитары, настроил и поправился на кресле. Он взял (несколько театральным жестом, отставив локоть левой руки) гитару повыше шейки и подмигнув Анисье Федоровне, начал не Барыню, а взял один звучный, чистый аккорд, и мерно, спокойно, но твердо начал весьма тихим темпом отделывать известную песню: По у ли и ице мостовой. В раз, в такт с тем степенным весельем (тем самым, которым дышало всё существо Анисьи Федоровны), запел в душе у Николая и Наташи мотив песни. Анисья Федоровна закраснелась и закрывшись платочком, смеясь вышла из комнаты. Дядюшка продолжал чисто, старательно и энергически твердо отделывать песню, изменившимся вдохновенным взглядом глядя на то место, с которого ушла Анисья Федоровна. Чуть чуть что то смеялось в его лице с одной стороны под седым усом, особенно смеялось тогда, когда дальше расходилась песня, ускорялся такт и в местах переборов отрывалось что то.
– Прелесть, прелесть, дядюшка; еще, еще, – закричала Наташа, как только он кончил. Она, вскочивши с места, обняла дядюшку и поцеловала его. – Николенька, Николенька! – говорила она, оглядываясь на брата и как бы спрашивая его: что же это такое?
Николаю тоже очень нравилась игра дядюшки. Дядюшка второй раз заиграл песню. Улыбающееся лицо Анисьи Федоровны явилось опять в дверях и из за ней еще другие лица… «За холодной ключевой, кричит: девица постой!» играл дядюшка, сделал опять ловкий перебор, оторвал и шевельнул плечами.
