Моанда (Габон)
Город
Показать/скрыть карты
|
Моанда (фр. Moanda) — один из крупнейших городов Габона, расположенный в провинции Верхнее Огове. Он также является одним из важнейших центров добычи марганца, разработка залежей которого началась в 1957 году компанией COMILOG Cableway. Моанда с населением 23 000 человек является вторым по величине, после Франсвиля, городом провинции Верхнее Огове. Кроме того, это пограничный город, расположенный в 100 км от границы с Республикой Конго.
Содержание
География и климат
Моанда расположена на нескольких соседних плато, находящихся между более высоким и крупным плато Bangombe на севере и болотистой местностью реки Миоссо на юге.
Климат экваториальный, в период с января по март характерны грозы и высокая температура воздуха, а с июля по сентябрь — низкая.
Административное деление
Моанда разделена на три части. Первая расположена на главном плато и его склонах, в нём находятся торговый центр и густонаселённые районы — Ankoula, Montagne Sainte и Fumier. Во второй самые густонаселённые районы — Alliance, Rio и L’Oasis. Третья находится на востоке плато и включает районы Lekolo и Leyima.
Экономика
Моанда является одним из крупнейших центров добычи марганца в мире. Управляющая компания, COMILOG Cableway, экспортирует в среднем 3,5 млн тонн марганцевой руды в год[1], делая Габон одним из трёх крупнейших экспортёров марганца в мире. Марганец до сих пор добывается на плато Bangombe (42 км²).
Транспорт
В городе есть аэропорт и железнодорожный вокзал, который находится к северу от плато Bangombe. Также есть автодорога N3, которая соединяет Моанду и Мбинду, Конго.
История
Изначально Моанда была деревней, располагавшейся на болотистых берегах реки Миоссо. Открытие залежей марганца на близлежащем плато Bangombe в 1953 году привело к появлению города. В 1959 году около Моанды была построена железная дорога, по которой экспортируется руда. Численность населения города выросла в 1990-х годах из-за притока беженцев из Конго.
См. также
Напишите отзыв о статье "Моанда (Габон)"
Примечания
- ↑ [www.eramet.fr/us/Site/Template/T1.aspx?SELECTID=108&ID=96 Presentation of Eramet manganese activities] (англ.). Проверено 8 мая 2011. [www.webcitation.org/69XnUpL3w Архивировано из первоисточника 30 июля 2012].
<imagemap>: неверное или отсутствующее изображение |
Для улучшения этой статьи желательно?:
|
Отрывок, характеризующий Моанда (Габон)
– Нет, я пошел на пожар, и тут они схватили меня, судили за поджигателя.– Где суд, там и неправда, – вставил маленький человек.
– А ты давно здесь? – спросил Пьер, дожевывая последнюю картошку.
– Я то? В то воскресенье меня взяли из гошпиталя в Москве.
– Ты кто же, солдат?
– Солдаты Апшеронского полка. От лихорадки умирал. Нам и не сказали ничего. Наших человек двадцать лежало. И не думали, не гадали.
– Что ж, тебе скучно здесь? – спросил Пьер.
– Как не скучно, соколик. Меня Платоном звать; Каратаевы прозвище, – прибавил он, видимо, с тем, чтобы облегчить Пьеру обращение к нему. – Соколиком на службе прозвали. Как не скучать, соколик! Москва, она городам мать. Как не скучать на это смотреть. Да червь капусту гложе, а сам прежде того пропадае: так то старички говаривали, – прибавил он быстро.
– Как, как это ты сказал? – спросил Пьер.
– Я то? – спросил Каратаев. – Я говорю: не нашим умом, а божьим судом, – сказал он, думая, что повторяет сказанное. И тотчас же продолжал: – Как же у вас, барин, и вотчины есть? И дом есть? Стало быть, полная чаша! И хозяйка есть? А старики родители живы? – спрашивал он, и хотя Пьер не видел в темноте, но чувствовал, что у солдата морщились губы сдержанною улыбкой ласки в то время, как он спрашивал это. Он, видимо, был огорчен тем, что у Пьера не было родителей, в особенности матери.
– Жена для совета, теща для привета, а нет милей родной матушки! – сказал он. – Ну, а детки есть? – продолжал он спрашивать. Отрицательный ответ Пьера опять, видимо, огорчил его, и он поспешил прибавить: – Что ж, люди молодые, еще даст бог, будут. Только бы в совете жить…
– Да теперь все равно, – невольно сказал Пьер.
– Эх, милый человек ты, – возразил Платон. – От сумы да от тюрьмы никогда не отказывайся. – Он уселся получше, прокашлялся, видимо приготовляясь к длинному рассказу. – Так то, друг мой любезный, жил я еще дома, – начал он. – Вотчина у нас богатая, земли много, хорошо живут мужики, и наш дом, слава тебе богу. Сам сем батюшка косить выходил. Жили хорошо. Христьяне настоящие были. Случилось… – И Платон Каратаев рассказал длинную историю о том, как он поехал в чужую рощу за лесом и попался сторожу, как его секли, судили и отдали ь солдаты. – Что ж соколик, – говорил он изменяющимся от улыбки голосом, – думали горе, ан радость! Брату бы идти, кабы не мой грех. А у брата меньшого сам пят ребят, – а у меня, гляди, одна солдатка осталась. Была девочка, да еще до солдатства бог прибрал. Пришел я на побывку, скажу я тебе. Гляжу – лучше прежнего живут. Животов полон двор, бабы дома, два брата на заработках. Один Михайло, меньшой, дома. Батюшка и говорит: «Мне, говорит, все детки равны: какой палец ни укуси, все больно. А кабы не Платона тогда забрили, Михайле бы идти». Позвал нас всех – веришь – поставил перед образа. Михайло, говорит, поди сюда, кланяйся ему в ноги, и ты, баба, кланяйся, и внучата кланяйтесь. Поняли? говорит. Так то, друг мой любезный. Рок головы ищет. А мы всё судим: то не хорошо, то не ладно. Наше счастье, дружок, как вода в бредне: тянешь – надулось, а вытащишь – ничего нету. Так то. – И Платон пересел на своей соломе.
Помолчав несколько времени, Платон встал.
– Что ж, я чай, спать хочешь? – сказал он и быстро начал креститься, приговаривая:
– Господи, Иисус Христос, Никола угодник, Фрола и Лавра, господи Иисус Христос, Никола угодник! Фрола и Лавра, господи Иисус Христос – помилуй и спаси нас! – заключил он, поклонился в землю, встал и, вздохнув, сел на свою солому. – Вот так то. Положи, боже, камушком, подними калачиком, – проговорил он и лег, натягивая на себя шинель.
– Какую это ты молитву читал? – спросил Пьер.
