Мокий, Елена Михайловна

Елена Михайловна Мокий
укр. Олена Михайлівна Мокій
Дата рождения:	7 марта 1940(1940-03-07)
Место рождения:	село Жубраче, Лесковский повят, Подкарпатское воеводство, Польша
Гражданство:	СССР СССР
Дата смерти:	11 декабря 1991(1991-12-11) (51 год)
Место смерти:	село Трибуховцы, Бучачский район, Тернопольская область, Украина
Награды и премии:

Елена Михайловна Мокий (укр. Олена Михайлівна Мокій; 7 марта 1940 год, село Жубраче, Лесковский повят, Подкарпатское воеводство, Польша — 11 декабря 1991 года, село Трибуховцы, Бучачский район, Тернопольская область, Украина) — колхозница, звеньевая свекловодческого звена Бучачского совхоза-техникума Бучачского района Тернопольской области, Украинская ССР. Герой Социалистического Труда (1976). Депутат Верховного Совета УССР 9-го и 10-го созывов.

Биография

Родилась 7 марта 1940 года в крестьянской семье в украинском селе Зубраче (сегодня — Жубраче) Подкарпатского воеводства, Польша. В 1947 году во время операции «Висла» вместе со своими родителями депортирована на Украину в Тернопольскую область. С 1958 года — колхозница, позднее — звеньевая одного из колхозов Тернопольской области.

С 1961 года — звеньевая свекловодческого звена Бучачского совхоза-техникума (сегодня — Бучачский аграрный колледж) Бучачского района. В 1962 году окончила среднюю школу в селе Трубиховцы Бучачского района.

Звено, руководимое Еленой Мокий, ежегодно получало высокие урожаи сахарной свеклы. С 1971 года в течение пяти лет ежегодный урожай свеклы составлял в среднем около 600 центнеров с каждого гектара с участка площадью 60 гектаров.

Указом Президиума Верховного Совета СССР от 24 декабря 1976 года за выдающиеся успехи, достигнутые во Всесоюзном социалистическом соревновании, проявленную трудовую доблесть в выполнении планов и социалистических обязательств по увеличению производства и продажи государству сельскохозяйственных продуктов в 1976 году удостоена звания Героя Социалистического Труда.

Избиралась депутатом Верховного Совета УССР от Бучачского избирательного округа.

Скончалась в возрасте 51 года в селе Трибуховцы. Похоронена на кладбище этого же села.

Награды

• медаль «Серп и Молот» (24.12.1976)
• орден Ленина — дважды (15.12.1972, 24.12.1976)
• медаль «За трудовую доблесть» (08.04.1971)

Литература

• Халупа Н. Мокій Олена Михайлівна // Тернопільський енциклопедичний словник : у 4 т. / редкол.: Г. Яворський та ін. — Тернопіль : Видавничо-поліграфічний комбінат «Збруч», 2005. — Т. 2 : К — О. — 706 с. — ISBN 966-528-199-2. — С. .546.

Ссылки

• М. С. Федик, [leksika.com.ua/12490807/ure/mokiy Мокiй]// Українська Радянська Енциклопедія

Отрывок, характеризующий Мокий, Елена Михайловна

После всего того, что сказал ему Наполеон, после этих взрывов гнева и после последних сухо сказанных слов:
«Je ne vous retiens plus, general, vous recevrez ma lettre», Балашев был уверен, что Наполеон уже не только не пожелает его видеть, но постарается не видать его – оскорбленного посла и, главное, свидетеля его непристойной горячности. Но, к удивлению своему, Балашев через Дюрока получил в этот день приглашение к столу императора.
На обеде были Бессьер, Коленкур и Бертье. Наполеон встретил Балашева с веселым и ласковым видом. Не только не было в нем выражения застенчивости или упрека себе за утреннюю вспышку, но он, напротив, старался ободрить Балашева. Видно было, что уже давно для Наполеона в его убеждении не существовало возможности ошибок и что в его понятии все то, что он делал, было хорошо не потому, что оно сходилось с представлением того, что хорошо и дурно, но потому, что он делал это.
Император был очень весел после своей верховой прогулки по Вильне, в которой толпы народа с восторгом встречали и провожали его. Во всех окнах улиц, по которым он проезжал, были выставлены ковры, знамена, вензеля его, и польские дамы, приветствуя его, махали ему платками.
За обедом, посадив подле себя Балашева, он обращался с ним не только ласково, но обращался так, как будто он и Балашева считал в числе своих придворных, в числе тех людей, которые сочувствовали его планам и должны были радоваться его успехам. Между прочим разговором он заговорил о Москве и стал спрашивать Балашева о русской столице, не только как спрашивает любознательный путешественник о новом месте, которое он намеревается посетить, но как бы с убеждением, что Балашев, как русский, должен быть польщен этой любознательностью.
– Сколько жителей в Москве, сколько домов? Правда ли, что Moscou называют Moscou la sainte? [святая?] Сколько церквей в Moscou? – спрашивал он.
И на ответ, что церквей более двухсот, он сказал:
– К чему такая бездна церквей?
– Русские очень набожны, – отвечал Балашев.
– Впрочем, большое количество монастырей и церквей есть всегда признак отсталости народа, – сказал Наполеон, оглядываясь на Коленкура за оценкой этого суждения.
Балашев почтительно позволил себе не согласиться с мнением французского императора.
– У каждой страны свои нравы, – сказал он.
– Но уже нигде в Европе нет ничего подобного, – сказал Наполеон.
– Прошу извинения у вашего величества, – сказал Балашев, – кроме России, есть еще Испания, где также много церквей и монастырей.
Этот ответ Балашева, намекавший на недавнее поражение французов в Испании, был высоко оценен впоследствии, по рассказам Балашева, при дворе императора Александра и очень мало был оценен теперь, за обедом Наполеона, и прошел незаметно.
По равнодушным и недоумевающим лицам господ маршалов видно было, что они недоумевали, в чем тут состояла острота, на которую намекала интонация Балашева. «Ежели и была она, то мы не поняли ее или она вовсе не остроумна», – говорили выражения лиц маршалов. Так мало был оценен этот ответ, что Наполеон даже решительно не заметил его и наивно спросил Балашева о том, на какие города идет отсюда прямая дорога к Москве. Балашев, бывший все время обеда настороже, отвечал, что comme tout chemin mene a Rome, tout chemin mene a Moscou, [как всякая дорога, по пословице, ведет в Рим, так и все дороги ведут в Москву,] что есть много дорог, и что в числе этих разных путей есть дорога на Полтаву, которую избрал Карл XII, сказал Балашев, невольно вспыхнув от удовольствия в удаче этого ответа. Не успел Балашев досказать последних слов: «Poltawa», как уже Коленкур заговорил о неудобствах дороги из Петербурга в Москву и о своих петербургских воспоминаниях.