Назаретян, Акоп Погосович

Акоп Погосович Назаретян
Научная сфера:	психология, культурная антропология, синергетика
Место работы:	Институт востоковедения РАН, Международный университет «Дубна»
Альма-матер:	Московский государственный педагогический институт иностранных языков имени Мориса Тореза
Известен как:	автор закона «техно-гуманитарного баланса», один из ведущих в России специалистов в области «Универсальной (Большой / Мега-) Истории»

Ако́п Погосович Назаретя́н (род. 5 мая 1948, Баку) — российский специалист по политической психологии, культурной антропологии и методологии междисциплинарного синтеза. В 1991 г. опубликовал одну из первых концепций Универсальной истории (син.: Мегаистория; Big History), которую продолжал далее разрабатывать в рамках системно-синергетической модели. Такой подход позволил выявить ряд фундаментальных преемственных векторов и механизмов, которые реализуются в различных сферах и на различных стадиях универсальной эволюции: правило избыточного разнообразия, закон иерархических компенсаций, закон техно-гуманитарного баланса и др.

В политической психологии исследовал феномены социального насилия в прошлом и в настоящем, а также стихийного массового поведения (агрессивная толпа, массовая паника, слухи и т. д.). Консультировал политических лидеров различного уровня в России, СНГ и др. странах по вопросам проведения избирательных кампаний, предотвращения и оперативного устранения социальных конфликтов. Автор около 350 публикаций, включая монографии и учебные пособия, кандидат психологических и доктор философских наук, профессор. Член Академии космонавтики им. К. Э. Циолковского, Российской Академии естественных наук, Международной исторической ассоциации. Почётный профессор Международного университета «Дубна», главный научный сотрудник, руководитель Центра Мегаистории и системного прогнозирования Института востоковедения РАН, главный редактор журнала «Историческая психология и социология истории».

Лекционные курсы, преподаваемые на русском, английском и испанском языках в университетах России, Западной Европы и Латинской Америки: Культурная антропология; Политическая психология; Психология стихийного массового поведения; Эволюция психических процессов; Универсальная история; История и методология науки; Методы социального прогнозирования; Психологические параметры социальной безопасности.

Основные работы

Монографии и лекционные курсы:

• Очерк западных школ социальной психологии. Уч. пособие. М.. ИОН при ЦК КПСС, 1975.
• Кибернетика и интеграция наук. Об интегративных перспективах системно-кибернетического стиля мышления. Ереван: Айастан, 1986.
• Интеллект во Вселенной: истоки, становление, перспективы. М.: Недра, 1991.
• Агрессия, мораль и кризисы в развитии мировой культуры. Курс лекций. М.: Наследие, 1996.
• Агрессивная толпа, массовая паника, слухи. Лекции по социальной и политической психологии. // [www.socd.univ.kiev.ua/LIB/PUB/N/NAZARETIAN/agrestolp.pdf] — М.: Питер, 2003.
• Цивилизационные кризисы в контексте Универсальной истории. (Синергетика — психология — прогнозирование). М.: Мир, 2004
• Психология стихийного массового поведения. Лекции. М.: Академия, 2005.
• Evolution of Non-Violence: Studies in Big History, Self-Organization and Historical Psychology. Saarbrucken: LAP, 2010.
• История, философия и методология науки и техники. Учебник для магистров. М.: Юрайт, 2014. 20 а.л. (соавторы — Н. Г. Багдасарьян, В. Г. Горохов).
• Антропология насилия и культура самоорганизации. Очерки по эволюционно-исторической психологии. 4-е изд. М.: УРСС, 2015.
• Нелинейное будущее. Мегаистория, синергетика, культурная антропология и психология в глобальном прогнозировании. 3-е изд. М.: Аргамак—Медиа, 2015.

Статьи:

• Об одном способе информационно-кибернетического анализа психологических проблем общения // Вопросы психологии, 1978, № 4.
• Объединяющая и разобщающая функции коммуникации // Научно-техническая информация, Серия 2, 1978, № 3.
• О месте социально-психологических законов в системе законов материалистического обществоведения // Психологический журнал, т.2, 1981, № 6.
• Постулат «субъективной рациональности» и опыт теоретической реконструкции потребностно-целевой иерархии человека // Ученые записки Тартуского гос. ун.-та. Вып. 714: Теория и модели знаний. Труды по искусственному интеллекту. Тарту: Изд.-во ТГУ, 1985.
• Совесть в пространстве культурно-исторического бытия // [ecsocman.hse.ru/data/529/300/1218/016Nazaretyan.pdf] Общественные науки и современность, 1994, № 5.
• Истина как категория мифологического мышления // [ecsocman.hse.ru/data/445/861/1216/011_Nazaretyan.pdf] Общественные науки и современность.-1995-№ 4.
• Синергетика в гуманитарном знании: предварительные итоги // [ecsocman.hse.ru/data/076/291/1218/009Nazaretyan.pdf] Общественные науки и современность −1997-№ 2.
• La Autoconciencia moral como fenomeno historic // Perspectivas humanistas. Anuario 1996. Santigo de Chile, 1997.
• Архетипы времени в традиционной культуре // Общественные науки и современность, 2001, № 4.
• Архетип восставшего покойника как фактор социальной самоорганизации // Вопросы философии, 2002, № 11.
• Power and wisdom: toward a history of social behavior // Journal for the theory of social behaviour, Dec. 2003, vol.33, #4
• Антропогенные кризисы: гипотеза техно-гуманитарного баланса // Вестник Российской академии наук, 2004, т.74, № 4.
• Fear of the dead as a factor in social self-organization // Journal for the theory of social behaviour, 2005, vol. 35, #6
• Western and Russian traditions of Big History // Journal for General Philosophy of Science, 2005, № 1.
• Эволюция ненасилия: историческая ретроспектива // [edurss.ru/cgi-bin/db.pl?cp=&page=Book&id=53132&lang=Ru&blang=ru&list=Found История и математика: анализ и моделирование социально-исторических процессов] / ред. Л. Е. Гринин, А. В. Коротаев, С. Ю. Малков. — М.: КомКнига, 2007. — С. 243—262.
• Универсальная история и синдром предкризисного человека // [urss.ru/cgi-bin/db.pl?cp=&page=Book&id=31328&lang=Ru&blang=ru&list=Found История и синергетика: методология исследования] — М
• Насилие в СМИ: настоящее и будущее // Вопросы психологии, 2009, № 5.
• О пользе междисциплинарности, или: Отчего же вымерла мегафауна плейстоцена? // [www.biosphere21century.ru/articles/217] Биосфера, 2010, № 2.
• О прогнозировании в шутку и всерьез. Эссе // Историческая психология и социология истории, 2011, т.4, № 1.
• Нелинейное будущее и проблема жизненных смыслов // Историческая психология и социология истории, 2012, т.5, № 2.
• Смыслы жизни и образы смерти в эволюционной развёртке // Вестник Российской академии наук, 2013, т.83, № 8.
• Середина XXI века: загадка сингулярности // Вестник Российской академии наук, 2014, т.84, № 3.
• Закавказская Конфедерация? (Перспектива региональной геополитики в свете Мегаистории) // Вопросы философии, 2014, № 3.
• «Национальная идея»: Россия в глобальных сценариях XXI века // Историческая психология и социология истории, 2014, т.7, № 1.
• Мегаистория и её "загадочная сингулярность" // Вестник Российской академии наук, 2015, т.85, №8, с.755-763.
• "Агентура влияния" в контексте глобальной геополитической перспективы // Историческая психология и социология истории, 2015, т.8, №1, с.160-171.
• Нелинейное будущее: сингулярность 21 века как элемент Мегаистории // Век глобализации. Исследование современных глобальных процессов, 2015, №2, с.18-34.
• Megahistory and its mysterious singularity // Herald of the Russian Academy of Sciences, 2015, vol.85, #4, p. 352-361.
• Non-linear future: Global crises in view of Mega-History // Crisis and Renewal of Civilizations. The 21st century crisis of ideas and characters. N-Y.: Nova Publishers, 2015, p. 51-70. 1.5
• Mega-Evolution and Big History // From Big Bang to Galactic Civilizations. A Big History Anthology. Volume 1. Delhi: Primus Books, 2015, p. 125-143. 1.5
• Futuro no-lineal. Megahistoria, cinegética, antropología cultural y psicología para pronosticación global. Buenos Aires: Suma Qamaňa, 2015. ISBN 978-987-45684-2-7. 421p. 21x15. 30
• Non-linear futures: The “mysterious singularity” in view of Mega-History // Between Past Orthodoxies and the Future of Globalization. Leiden, Boston: Brill, 2016.

Ссылки

• [www.socionauki.ru/authors/nazaretyan_a_p/ страница А. П. Назаретяна на сайте Соционауки (издательства «Учитель» и Волгоградского центра социальных исследований)]
• [temnyjles.narod.ru/Akop.htm страница А. П. Назаретяна на сайте журнала «Темный лес»]
• [www.socionauki.ru/journal/ipisi/ академический журнал «Историческая психология и социология истории»]
• [truemoral.ru/naz_ogl.html Книга «Цивилизационные кризисы в контексте универсальной истории», 2004]
• [urss.ru/cgi-bin/db.pl?lang=Ru&blang=ru&page=Book&id=77131 Книга «Антропология насилия и культура самоорганизации. Очерки по эволюционно-исторической психологии», 2008.]
• [ecsocman.edu.ru/db/msg/130591 Публикации, выложенные на ecsocman.edu.ru]
• [cliodynamics.ru/index.php?option=com_content&task=view&id=99&Itemid=1 Эволюция ненасилия: историческая ретроспектива]
• [web.archive.org/web/20070422051528/www.profile.ru/items/?item=23606 «У нас синдром предкризисного человека»]
• [evolbiol.ru/nazaretyan2010.htm Терроризм, религия и задачи современного воспитания]

Отрывок, характеризующий Назаретян, Акоп Погосович

В несчастном, рыдающем, обессилевшем человеке, которому только что отняли ногу, он узнал Анатоля Курагина. Анатоля держали на руках и предлагали ему воду в стакане, края которого он не мог поймать дрожащими, распухшими губами. Анатоль тяжело всхлипывал. «Да, это он; да, этот человек чем то близко и тяжело связан со мною, – думал князь Андрей, не понимая еще ясно того, что было перед ним. – В чем состоит связь этого человека с моим детством, с моею жизнью? – спрашивал он себя, не находя ответа. И вдруг новое, неожиданное воспоминание из мира детского, чистого и любовного, представилось князю Андрею. Он вспомнил Наташу такою, какою он видел ее в первый раз на бале 1810 года, с тонкой шеей и тонкими рукамис готовым на восторг, испуганным, счастливым лицом, и любовь и нежность к ней, еще живее и сильнее, чем когда либо, проснулись в его душе. Он вспомнил теперь ту связь, которая существовала между им и этим человеком, сквозь слезы, наполнявшие распухшие глаза, мутно смотревшим на него. Князь Андрей вспомнил все, и восторженная жалость и любовь к этому человеку наполнили его счастливое сердце.
Князь Андрей не мог удерживаться более и заплакал нежными, любовными слезами над людьми, над собой и над их и своими заблуждениями.
«Сострадание, любовь к братьям, к любящим, любовь к ненавидящим нас, любовь к врагам – да, та любовь, которую проповедовал бог на земле, которой меня учила княжна Марья и которой я не понимал; вот отчего мне жалко было жизни, вот оно то, что еще оставалось мне, ежели бы я был жив. Но теперь уже поздно. Я знаю это!»


Страшный вид поля сражения, покрытого трупами и ранеными, в соединении с тяжестью головы и с известиями об убитых и раненых двадцати знакомых генералах и с сознанием бессильности своей прежде сильной руки произвели неожиданное впечатление на Наполеона, который обыкновенно любил рассматривать убитых и раненых, испытывая тем свою душевную силу (как он думал). В этот день ужасный вид поля сражения победил ту душевную силу, в которой он полагал свою заслугу и величие. Он поспешно уехал с поля сражения и возвратился к Шевардинскому кургану. Желтый, опухлый, тяжелый, с мутными глазами, красным носом и охриплым голосом, он сидел на складном стуле, невольно прислушиваясь к звукам пальбы и не поднимая глаз. Он с болезненной тоской ожидал конца того дела, которого он считал себя причиной, но которого он не мог остановить. Личное человеческое чувство на короткое мгновение взяло верх над тем искусственным призраком жизни, которому он служил так долго. Он на себя переносил те страдания и ту смерть, которые он видел на поле сражения. Тяжесть головы и груди напоминала ему о возможности и для себя страданий и смерти. Он в эту минуту не хотел для себя ни Москвы, ни победы, ни славы. (Какой нужно было ему еще славы?) Одно, чего он желал теперь, – отдыха, спокойствия и свободы. Но когда он был на Семеновской высоте, начальник артиллерии предложил ему выставить несколько батарей на эти высоты, для того чтобы усилить огонь по столпившимся перед Князьковым русским войскам. Наполеон согласился и приказал привезти ему известие о том, какое действие произведут эти батареи.
Адъютант приехал сказать, что по приказанию императора двести орудий направлены на русских, но что русские все так же стоят.
– Наш огонь рядами вырывает их, а они стоят, – сказал адъютант.
– Ils en veulent encore!.. [Им еще хочется!..] – сказал Наполеон охриплым голосом.
– Sire? [Государь?] – повторил не расслушавший адъютант.
– Ils en veulent encore, – нахмурившись, прохрипел Наполеон осиплым голосом, – donnez leur en. [Еще хочется, ну и задайте им.]
И без его приказания делалось то, чего он хотел, и он распорядился только потому, что думал, что от него ждали приказания. И он опять перенесся в свой прежний искусственный мир призраков какого то величия, и опять (как та лошадь, ходящая на покатом колесе привода, воображает себе, что она что то делает для себя) он покорно стал исполнять ту жестокую, печальную и тяжелую, нечеловеческую роль, которая ему была предназначена.
И не на один только этот час и день были помрачены ум и совесть этого человека, тяжеле всех других участников этого дела носившего на себе всю тяжесть совершавшегося; но и никогда, до конца жизни, не мог понимать он ни добра, ни красоты, ни истины, ни значения своих поступков, которые были слишком противоположны добру и правде, слишком далеки от всего человеческого, для того чтобы он мог понимать их значение. Он не мог отречься от своих поступков, восхваляемых половиной света, и потому должен был отречься от правды и добра и всего человеческого.
Не в один только этот день, объезжая поле сражения, уложенное мертвыми и изувеченными людьми (как он думал, по его воле), он, глядя на этих людей, считал, сколько приходится русских на одного француза, и, обманывая себя, находил причины радоваться, что на одного француза приходилось пять русских. Не в один только этот день он писал в письме в Париж, что le champ de bataille a ete superbe [поле сражения было великолепно], потому что на нем было пятьдесят тысяч трупов; но и на острове Св. Елены, в тиши уединения, где он говорил, что он намерен был посвятить свои досуги изложению великих дел, которые он сделал, он писал:
«La guerre de Russie eut du etre la plus populaire des temps modernes: c'etait celle du bon sens et des vrais interets, celle du repos et de la securite de tous; elle etait purement pacifique et conservatrice.
C'etait pour la grande cause, la fin des hasards elle commencement de la securite. Un nouvel horizon, de nouveaux travaux allaient se derouler, tout plein du bien etre et de la prosperite de tous. Le systeme europeen se trouvait fonde; il n'etait plus question que de l'organiser.
Satisfait sur ces grands points et tranquille partout, j'aurais eu aussi mon congres et ma sainte alliance. Ce sont des idees qu'on m'a volees. Dans cette reunion de grands souverains, nous eussions traites de nos interets en famille et compte de clerc a maitre avec les peuples.
L'Europe n'eut bientot fait de la sorte veritablement qu'un meme peuple, et chacun, en voyageant partout, se fut trouve toujours dans la patrie commune. Il eut demande toutes les rivieres navigables pour tous, la communaute des mers, et que les grandes armees permanentes fussent reduites desormais a la seule garde des souverains.
De retour en France, au sein de la patrie, grande, forte, magnifique, tranquille, glorieuse, j'eusse proclame ses limites immuables; toute guerre future, purement defensive; tout agrandissement nouveau antinational. J'eusse associe mon fils a l'Empire; ma dictature eut fini, et son regne constitutionnel eut commence…
Paris eut ete la capitale du monde, et les Francais l'envie des nations!..
Mes loisirs ensuite et mes vieux jours eussent ete consacres, en compagnie de l'imperatrice et durant l'apprentissage royal de mon fils, a visiter lentement et en vrai couple campagnard, avec nos propres chevaux, tous les recoins de l'Empire, recevant les plaintes, redressant les torts, semant de toutes parts et partout les monuments et les bienfaits.
Русская война должна бы была быть самая популярная в новейшие времена: это была война здравого смысла и настоящих выгод, война спокойствия и безопасности всех; она была чисто миролюбивая и консервативная.
Это было для великой цели, для конца случайностей и для начала спокойствия. Новый горизонт, новые труды открывались бы, полные благосостояния и благоденствия всех. Система европейская была бы основана, вопрос заключался бы уже только в ее учреждении.
Удовлетворенный в этих великих вопросах и везде спокойный, я бы тоже имел свой конгресс и свой священный союз. Это мысли, которые у меня украли. В этом собрании великих государей мы обсуживали бы наши интересы семейно и считались бы с народами, как писец с хозяином.
Европа действительно скоро составила бы таким образом один и тот же народ, и всякий, путешествуя где бы то ни было, находился бы всегда в общей родине.
Я бы выговорил, чтобы все реки были судоходны для всех, чтобы море было общее, чтобы постоянные, большие армии были уменьшены единственно до гвардии государей и т.д.
Возвратясь во Францию, на родину, великую, сильную, великолепную, спокойную, славную, я провозгласил бы границы ее неизменными; всякую будущую войну защитительной; всякое новое распространение – антинациональным; я присоединил бы своего сына к правлению империей; мое диктаторство кончилось бы, в началось бы его конституционное правление…
Париж был бы столицей мира и французы предметом зависти всех наций!..
Потом мои досуги и последние дни были бы посвящены, с помощью императрицы и во время царственного воспитывания моего сына, на то, чтобы мало помалу посещать, как настоящая деревенская чета, на собственных лошадях, все уголки государства, принимая жалобы, устраняя несправедливости, рассевая во все стороны и везде здания и благодеяния.]