Намбикварские языки — небольшая языковая семья. Распространена в штате Мату-Гросу в Бразилии. Языки данной семьи нередко считаются диалектами одного языка, хотя взаимопонимание между ними отсутствует.
Язык мамаинде (или северный намбиквара) насчитывает 135 носителей и состоит из 5 диалектов (лаконде, латунде, мамаинде, нагароте и таванде). Язык собственно намбиквара[en] (или южный намбиквара) насчитывает 1150 носителей и состоит из 11 диалектов (среди них Campo, Manduka, Galera и Guaporé)[1]. Язык сабане насчитывает всего 60 носителей и не делится на диалекты[2].
Большинство носителей намбикварских языков — монолингвы, но некоторые молодые люди говорят на португальском языке[3]. Носители языка сабане обычно владеют также португальским и мамаинде[4].
Напишите отзыв о статье "Намбикварские языки"
Примечания
- ↑ Campbell 1997
- ↑ Telles & Wetzel p. 354
- ↑ Kroeker, 2001 p.1
- ↑ [www.ethnologue.com/show_language.asp?code=sae Ethnologue]
Отрывок, характеризующий Намбикварские языки
Бенигсен, выбрав позицию, горячо выставляя свой русский патриотизм (которого не мог, не морщась, выслушивать Кутузов), настаивал на защите Москвы. Кутузов ясно как день видел цель Бенигсена: в случае неудачи защиты – свалить вину на Кутузова, доведшего войска без сражения до Воробьевых гор, а в случае успеха – себе приписать его; в случае же отказа – очистить себя в преступлении оставления Москвы. Но этот вопрос интриги не занимал теперь старого человека. Один страшный вопрос занимал его. И на вопрос этот он ни от кого не слышал ответа. Вопрос состоял для него теперь только в том: «Неужели это я допустил до Москвы Наполеона, и когда же я это сделал? Когда это решилось? Неужели вчера, когда я послал к Платову приказ отступить, или третьего дня вечером, когда я задремал и приказал Бенигсену распорядиться? Или еще прежде?.. но когда, когда же решилось это страшное дело? Москва должна быть оставлена. Войска должны отступить, и надо отдать это приказание». Отдать это страшное приказание казалось ему одно и то же, что отказаться от командования армией. А мало того, что он любил власть, привык к ней (почет, отдаваемый князю Прозоровскому, при котором он состоял в Турции, дразнил его), он был убежден, что ему было предназначено спасение России и что потому только, против воли государя и по воле народа, он был избрал главнокомандующим. Он был убежден, что он один и этих трудных условиях мог держаться во главе армии, что он один во всем мире был в состоянии без ужаса знать своим противником непобедимого Наполеона; и он ужасался мысли о том приказании, которое он должен был отдать. Но надо было решить что нибудь, надо было прекратить эти разговоры вокруг него, которые начинали принимать слишком свободный характер.
