Народный артист Грузинской ССР
| Народный артист Грузинской ССР | |
| Страна | |
|---|---|
| Тип |
нагрудный знак |
| Кому вручается |
наиболее выдающимся деятелям искусства |
| Основания награждения |
внёсшим особый вклад в развитие советского театра, музыки, кино, цирка, телевидения и радиовещания в воспитание творческой смены |
| Статус |
не вручается |
| Очерёдность | |
| Старшая награда | |
| Младшая награда |
Народный артист автономной республики |
«Народный артист Грузинской ССР» — почётное звание, установлено 27 мая 1936 года. Присваивалось Президиумом Верховного Совета Грузинской ССР выдающимся деятелям искусства, особо отличившимся в деле развития театра, музыки и кино. Звание присваивалось, как правило, не ранее чем через пять лет после присвоения почётного звания «Заслуженный артист Грузинской ССР» или «заслуженный деятель искусств Грузинской ССР». Следующей степенью признания было присвоение звания «Народный артист СССР».
До установления статуса в 1936 году в советских республиках присваивалось звание Народный артист Республики. Статус его был неопределённым, присвоения делались и Президиумами Советов и коллегиями Наркомпроса, на уровне СССР, союзной и автономной республики. Звание было единым, без указания Республики, но списков и реестров награждённых не велось. Биографы в силу схожести статуса часто отождествляют эти звания.
Последним награждённым в 1991 году стала певица Гвердцители, Тамара Михайловна.
С распадом Советского Союза в Грузии звание «Народный артист Грузинской ССР» было заменено званием «Народный артист Грузии», при этом за званием сохранились права и обязанности, предусмотренные законодательством бывших СССР и Грузинской ССР о наградах.
См. также
Напишите отзыв о статье "Народный артист Грузинской ССР"
Литература
- Жалейко Б. А. Звания почётные // Юридический энциклопедический словарь. — 2-е издание. — Москва: Советская энциклопедия, 1987. — С. 139—143.
Отрывок, характеризующий Народный артист Грузинской ССР
– Что? Мама?… Что?– Поди, поди к нему. Он просит твоей руки, – сказала графиня холодно, как показалось Наташе… – Поди… поди, – проговорила мать с грустью и укоризной вслед убегавшей дочери, и тяжело вздохнула.
Наташа не помнила, как она вошла в гостиную. Войдя в дверь и увидав его, она остановилась. «Неужели этот чужой человек сделался теперь всё для меня?» спросила она себя и мгновенно ответила: «Да, всё: он один теперь дороже для меня всего на свете». Князь Андрей подошел к ней, опустив глаза.
– Я полюбил вас с той минуты, как увидал вас. Могу ли я надеяться?
Он взглянул на нее, и серьезная страстность выражения ее лица поразила его. Лицо ее говорило: «Зачем спрашивать? Зачем сомневаться в том, чего нельзя не знать? Зачем говорить, когда нельзя словами выразить того, что чувствуешь».
Она приблизилась к нему и остановилась. Он взял ее руку и поцеловал.
– Любите ли вы меня?
– Да, да, – как будто с досадой проговорила Наташа, громко вздохнула, другой раз, чаще и чаще, и зарыдала.
– Об чем? Что с вами?
– Ах, я так счастлива, – отвечала она, улыбнулась сквозь слезы, нагнулась ближе к нему, подумала секунду, как будто спрашивая себя, можно ли это, и поцеловала его.
Князь Андрей держал ее руки, смотрел ей в глаза, и не находил в своей душе прежней любви к ней. В душе его вдруг повернулось что то: не было прежней поэтической и таинственной прелести желания, а была жалость к ее женской и детской слабости, был страх перед ее преданностью и доверчивостью, тяжелое и вместе радостное сознание долга, навеки связавшего его с нею. Настоящее чувство, хотя и не было так светло и поэтично как прежнее, было серьезнее и сильнее.
– Сказала ли вам maman, что это не может быть раньше года? – сказал князь Андрей, продолжая глядеть в ее глаза. «Неужели это я, та девочка ребенок (все так говорили обо мне) думала Наташа, неужели я теперь с этой минуты жена , равная этого чужого, милого, умного человека, уважаемого даже отцом моим. Неужели это правда! неужели правда, что теперь уже нельзя шутить жизнию, теперь уж я большая, теперь уж лежит на мне ответственность за всякое мое дело и слово? Да, что он спросил у меня?»
– Нет, – отвечала она, но она не понимала того, что он спрашивал.
