Невоструев, Капитон Иванович
| Капитон Иванович Невоструев | |
 | |
| Научная сфера: | |
|---|---|
| Альма-матер: | |
Капи́тон Ива́нович Невостру́ев ([simblet.uonb.ru/?page_id=578 28 февраля 1816], Елабуга — 29 ноября 1872, Москва) — русский церковный историк и писатель, известный археограф и археолог, преподаватель, профессор. Член-корреспондент Петербургской Академии наук (1861)[1].
Содержание
Биография
Родился в семье учителя Вятской духовной семинарии, а затем священника. Первоначальное образование получил в Елабужском духовном училище, по окончании его поступил в Вифанскую семинарию, а затем, после окончания семинарии - в Московскую духовную академию. Особенно сильное влияние на студентов Академии того времени имели ректор Академии Филарет (Гумилевский) и молодой преподаватель Александр Васильевич Горский. Горский читал курс общей церковной истории и смог увлечь многих учеников своим предметом, в том числе и Невоструева. По окончании курса Московской духовной академии Невоструев в 1840 году назначен преподавателем Симбирской семинарии, где ему было поручено преподавание Священного писания, патристики и еврейского языка.
В Симбирске, отчасти под влиянием Горского, он приступает к сбору документов по древней истории монастырей и церквей Поволжья, на основе которых успел подготовить описания двадцати с лишним монастырей и пустыней. Однако при жизни им было опубликовано только несколько: «Описание Симбирского Спасского девичьего монастыря» (М., 1855); «О начале Алатырского Киево-Николаевского монастыря» (М., 1866); «Историческое описание бывших в г. Самаре мужского Спасо-Преображенского и женского Спасского монастырей» (М., 1867); в 1868 г. в «Археологическом Вестнике» – «Описание Кашпирского Благовещенского Симеонова монастыря»; в 1870 г. отпечатан в «Симбирских Губернских Ведомостях» один из самых крупных трудов Невоструева, посвященный истории Симбирского края – «Описание Симбирского Покровского монастыря, что ныне архиерейский дом» – с отдельными оттисками; в «Симбирском Сборнике» того же 1870 г. отпечатаны (анонимно) сведения: 1) «О бывшей Симбирской Соловецкой пустыни» и 2) «О бывшем Симбирском Успенском монастыре».
В 1849 году А. В. Горский пригласил Невоструева в Москву в качестве помощника по описанию рукописей Синодальной библиотеки. Невоструев занимался этим трудом в продолжении 23-х лет до самой смерти. Их совместный труд был напечатан под названием: «Описание славянских рукописей Московской Синодальной библиотеки». За эту работу авторы стали первыми лауреатами Ломоносовской премии (1867 г.)[2].
Семья
Брат — протоиерей Александр Иванович Невоструев.
Сочинения
Работы, посвящённые археологии и археографии:
- [dlib.rsl.ru/01003572339 «Описание Симбирского Спасского девичьего монастыря»]
- [dlib.rsl.ru/01003580330 «Описание Симбирского Покровского монастыря, что ныне архиерейский дом»]
- [dlib.rsl.ru/01003546056 «Список с писцовых книг по г. Казани с уездом»]
- «Слово св. Ипполита об антихристе в древнем славянском переводе по списку XII века»
- «Поучение митрополита Алексия»
- «Житие Иосифа Волоколамского»
- «Древне-русския поучения о иноческой жизни»
- «Ананьинский могильник»
- «О городищах древних булгарского и казанского царств»
- «Елабужские древности»
- «Плащаница кн. Владимира Андреевича»
- «О скуфье и камилавке в древней греческой и русской церкви»
Кроме этого, Невоструев открыл некоторые сочинения древних отцов церкви, утраченные или неизданные на греческом языке, но сохранившиеся в древне-русских переводах:
- «4 слова Мефодия Патарского, составленное Максимом исповедником»
- «Древний патерик, сохранившейся по латинскому переводу»
и многие другие.
Напишите отзыв о статье "Невоструев, Капитон Иванович"
Примечания
- ↑ [www.ras.ru/win/db/show_per.asp?P=.id-51452.ln-ru.dl-.pr-inf.uk-12 Профиль Капитона Ивановича Невоструева] на сайте РАН
- ↑ [ranar.spb.ru/files/visual/Basargina_Lomonosov%20prize.pdf Е. Ю. Басаргина Ломоносовская премия — первая государственная премия в России (1865—1918). (Серия «Ad fontes. Материалы и исследования по истории науки». Вып. 2) — Санкт-Петербург: Издание Санкт-Петербургского филиала Архива РАН, 2012. — 119 с.]
Литература
- Полный Православный богословский энциклопедический словарь. — Изд-во Сойкина, 1912. — Т. 2. — Кол. 1620.
- Невоструев, Капитон Иванович // Энциклопедический словарь Брокгауза и Ефрона : в 86 т. (82 т. и 4 доп.). — СПб., 1890—1907.
- [byzantinorossica.org.ru/PS_Catalogues.html Описания рукописных собраний]
- Невоструев, Капитон Иванович // Русский биографический словарь : в 25 томах. — СПб.—М., 1896—1918.
- Гуркин В.А. Капитон Иванович Невоструев (к 200-летию со дня рождения) // Календарь памятных дат. Ульяновская область. 2016. Ульяновск, 2015. C. 164 - 165.[1]
Отрывок, характеризующий Невоструев, Капитон Иванович
На зарево первого занявшегося 2 го сентября пожара с разных дорог с разными чувствами смотрели убегавшие и уезжавшие жители и отступавшие войска.Поезд Ростовых в эту ночь стоял в Мытищах, в двадцати верстах от Москвы. 1 го сентября они выехали так поздно, дорога так была загромождена повозками и войсками, столько вещей было забыто, за которыми были посылаемы люди, что в эту ночь было решено ночевать в пяти верстах за Москвою. На другое утро тронулись поздно, и опять было столько остановок, что доехали только до Больших Мытищ. В десять часов господа Ростовы и раненые, ехавшие с ними, все разместились по дворам и избам большого села. Люди, кучера Ростовых и денщики раненых, убрав господ, поужинали, задали корму лошадям и вышли на крыльцо.
В соседней избе лежал раненый адъютант Раевского, с разбитой кистью руки, и страшная боль, которую он чувствовал, заставляла его жалобно, не переставая, стонать, и стоны эти страшно звучали в осенней темноте ночи. В первую ночь адъютант этот ночевал на том же дворе, на котором стояли Ростовы. Графиня говорила, что она не могла сомкнуть глаз от этого стона, и в Мытищах перешла в худшую избу только для того, чтобы быть подальше от этого раненого.
Один из людей в темноте ночи, из за высокого кузова стоявшей у подъезда кареты, заметил другое небольшое зарево пожара. Одно зарево давно уже видно было, и все знали, что это горели Малые Мытищи, зажженные мамоновскими казаками.
– А ведь это, братцы, другой пожар, – сказал денщик.
Все обратили внимание на зарево.
– Да ведь, сказывали, Малые Мытищи мамоновские казаки зажгли.
– Они! Нет, это не Мытищи, это дале.
– Глянь ка, точно в Москве.
Двое из людей сошли с крыльца, зашли за карету и присели на подножку.
– Это левей! Как же, Мытищи вон где, а это вовсе в другой стороне.
Несколько людей присоединились к первым.
– Вишь, полыхает, – сказал один, – это, господа, в Москве пожар: либо в Сущевской, либо в Рогожской.
Никто не ответил на это замечание. И довольно долго все эти люди молча смотрели на далекое разгоравшееся пламя нового пожара.
Старик, графский камердинер (как его называли), Данило Терентьич подошел к толпе и крикнул Мишку.
– Ты чего не видал, шалава… Граф спросит, а никого нет; иди платье собери.
– Да я только за водой бежал, – сказал Мишка.
– А вы как думаете, Данило Терентьич, ведь это будто в Москве зарево? – сказал один из лакеев.
Данило Терентьич ничего не отвечал, и долго опять все молчали. Зарево расходилось и колыхалось дальше и дальше.
– Помилуй бог!.. ветер да сушь… – опять сказал голос.
– Глянь ко, как пошло. О господи! аж галки видно. Господи, помилуй нас грешных!
– Потушат небось.
– Кому тушить то? – послышался голос Данилы Терентьича, молчавшего до сих пор. Голос его был спокоен и медлителен. – Москва и есть, братцы, – сказал он, – она матушка белока… – Голос его оборвался, и он вдруг старчески всхлипнул. И как будто только этого ждали все, чтобы понять то значение, которое имело для них это видневшееся зарево. Послышались вздохи, слова молитвы и всхлипывание старого графского камердинера.
Камердинер, вернувшись, доложил графу, что горит Москва. Граф надел халат и вышел посмотреть. С ним вместе вышла и не раздевавшаяся еще Соня, и madame Schoss. Наташа и графиня одни оставались в комнате. (Пети не было больше с семейством; он пошел вперед с своим полком, шедшим к Троице.)
Графиня заплакала, услыхавши весть о пожаре Москвы. Наташа, бледная, с остановившимися глазами, сидевшая под образами на лавке (на том самом месте, на которое она села приехавши), не обратила никакого внимания на слова отца. Она прислушивалась к неумолкаемому стону адъютанта, слышному через три дома.
– Ах, какой ужас! – сказала, со двора возвративись, иззябшая и испуганная Соня. – Я думаю, вся Москва сгорит, ужасное зарево! Наташа, посмотри теперь, отсюда из окошка видно, – сказала она сестре, видимо, желая чем нибудь развлечь ее. Но Наташа посмотрела на нее, как бы не понимая того, что у ней спрашивали, и опять уставилась глазами в угол печи. Наташа находилась в этом состоянии столбняка с нынешнего утра, с того самого времени, как Соня, к удивлению и досаде графини, непонятно для чего, нашла нужным объявить Наташе о ране князя Андрея и о его присутствии с ними в поезде. Графиня рассердилась на Соню, как она редко сердилась. Соня плакала и просила прощенья и теперь, как бы стараясь загладить свою вину, не переставая ухаживала за сестрой.
– Посмотри, Наташа, как ужасно горит, – сказала Соня.
– Что горит? – спросила Наташа. – Ах, да, Москва.
И как бы для того, чтобы не обидеть Сони отказом и отделаться от нее, она подвинула голову к окну, поглядела так, что, очевидно, не могла ничего видеть, и опять села в свое прежнее положение.
– Да ты не видела?
– Нет, право, я видела, – умоляющим о спокойствии голосом сказала она.
И графине и Соне понятно было, что Москва, пожар Москвы, что бы то ни было, конечно, не могло иметь значения для Наташи.
