Николай (Писсарис)
 |
В этой биографической статье не указана дата рождения. Вы можете помочь проекту, добавив дату рождения в текст статьи.
|
| Митрополит Николай Metropolitan Nicholas | ||
| ||
|---|---|---|
| c 3 апреля 1999 года | ||
| Церковь: | Константинопольский патриархат | |
| Предшественник: | Тимофей (Негрепонтис) | |
| Рождение: | 1953 Гленс Фоллс, штат Нью-Йорк, США | |
| Принятие священного сана: | 13 июля 1991 года | |
| Епископская хиротония: | 3 апреля 1999 года | |
Митрополи́т Никола́й Писса́ре[1] (англ. Metropolitan Nicholas Pissare или Пи́ссарис, греч. Μητροπολίτης Νικόλαος Πίσσαρης; 1953, Гленс Фоллс[en], штат Нью-Йорк) — епископ Константинопольской православной церкви, митрополит Детройтский.
Содержание
Биография
Родился в 1953 году в Гленс-Фоллзе, в округе Уоррен, в США в семье Эммануила и Каллиопы Писсарис. В семье кроме него были два брата и сестра. Писсарисы в то время были прихожанами Георгиевского храма в Шенектэди (Schenectady), штат Нью-Йорк.
По окончании школы в родном городе, поступил в 1971 году Колгейтский университет, который с отличием окончил в 1975 году, получив специализацию по французскому языку и классическим цивилизациям (с латинским уклоном).
В 1975 году поступил в аспирантуру Греческой православной богословской школы Святого Креста в Бруклайне, штат Массачусетс, которую окончил в 1978 году со степенью магистра богословия (Masters of Divinity), будучи первым учеником в своем классе. Продолжил образование в докторантуре на богословском факультете Афинского университета.
С 1980 по 1990 годы работал в госпитале святого Антония в Денвере, где деятельно участвовал в жизни Успенского собора. В 1983 году поступил на службу в Денверской епархии Константинопольской Церкви, став помощником епархиального архиерея.
6 июля 1991 года в Благовещенской церкви в МакКизпорте, Пеннсильвания, митрополитом Питтсбургским Максимом (Айоргусисом) был рукоположён в сан диакона.
13 июля того же года в Денверском Успенском соборе тем же архиереем был рукоположён в сан священника и возведён в достоинство архимандрита.
С 1991 по 1995 годы служил протосинкеллом Питтсбургской епархии.
С 1996 по 1997 год служил протосинкеллом Детройтской епархии.
С 1997 по 1999 годы был настоятелем Крестовоздвиженского собора в Нью-Йорке.
13 марта 1999 года решением Священного Синода Константинопольской Православной Церкви избран епископом Детройтским[2].
3 апреля 1999 года в Крестовоздвижеской церкви в Бруклине был рукоположен в сан епископа Детройтского. Хиротонию совершили: Архиепископ Американский Спиридон (Папагеоргиу), митрополит Эйнский Максим (Айоргусис) и епископ Джамплский Димитрий (Хури) (Антиохийский Патриархат). Его интронизация состоялась 18 апреля в Благовещенском соборе в Детройте, Мичиган.
Также служил в греческой Американской архиепископии как член Попечительской комиссии архиепископии, совета Михаиловского дома престарелых, Церковного Суда архиепископии.
20 декабря 2002 года решением Священного Синода Константинопольской православной церкви епархии Американской архиепископии были возведены в ранг митрополий, в связи с чем епископ Николай стал митрополитом.
См. также
Напишите отзыв о статье "Николай (Писсарис)"
Примечания
Ссылки
- [www.ourstoryof.com/greek/production_33.html His Eminence Metropolitan Nicholas]
- [detroit.goarch.org/metropolitan/ Metropolitan Nicholas]
- [transfiguration.org/wp-content/uploads/2014/06/2014_06_08-Holy-Pentecost.pub_.pdf Holy Pentecost Welcome, Metropolitan NICHOLAS]
Отрывок, характеризующий Николай (Писсарис)
– От Дохтурова и от Алексея Петровича. Наполеон в Фоминском, – сказал Болховитинов, не видя в темноте того, кто спрашивал его, но по звуку голоса предполагая, что это был не Коновницын.Разбуженный человек зевал и тянулся.
– Будить то мне его не хочется, – сказал он, ощупывая что то. – Больнёшенек! Может, так, слухи.
– Вот донесение, – сказал Болховитинов, – велено сейчас же передать дежурному генералу.
– Постойте, огня зажгу. Куда ты, проклятый, всегда засунешь? – обращаясь к денщику, сказал тянувшийся человек. Это был Щербинин, адъютант Коновницына. – Нашел, нашел, – прибавил он.
Денщик рубил огонь, Щербинин ощупывал подсвечник.
– Ах, мерзкие, – с отвращением сказал он.
При свете искр Болховитинов увидел молодое лицо Щербинина со свечой и в переднем углу еще спящего человека. Это был Коновницын.
Когда сначала синим и потом красным пламенем загорелись серники о трут, Щербинин зажег сальную свечку, с подсвечника которой побежали обгладывавшие ее прусаки, и осмотрел вестника. Болховитинов был весь в грязи и, рукавом обтираясь, размазывал себе лицо.
– Да кто доносит? – сказал Щербинин, взяв конверт.
– Известие верное, – сказал Болховитинов. – И пленные, и казаки, и лазутчики – все единогласно показывают одно и то же.
– Нечего делать, надо будить, – сказал Щербинин, вставая и подходя к человеку в ночном колпаке, укрытому шинелью. – Петр Петрович! – проговорил он. Коновницын не шевелился. – В главный штаб! – проговорил он, улыбнувшись, зная, что эти слова наверное разбудят его. И действительно, голова в ночном колпаке поднялась тотчас же. На красивом, твердом лице Коновницына, с лихорадочно воспаленными щеками, на мгновение оставалось еще выражение далеких от настоящего положения мечтаний сна, но потом вдруг он вздрогнул: лицо его приняло обычно спокойное и твердое выражение.
– Ну, что такое? От кого? – неторопливо, но тотчас же спросил он, мигая от света. Слушая донесение офицера, Коновницын распечатал и прочел. Едва прочтя, он опустил ноги в шерстяных чулках на земляной пол и стал обуваться. Потом снял колпак и, причесав виски, надел фуражку.
– Ты скоро доехал? Пойдем к светлейшему.
Коновницын тотчас понял, что привезенное известие имело большую важность и что нельзя медлить. Хорошо ли, дурно ли это было, он не думал и не спрашивал себя. Его это не интересовало. На все дело войны он смотрел не умом, не рассуждением, а чем то другим. В душе его было глубокое, невысказанное убеждение, что все будет хорошо; но что этому верить не надо, и тем более не надо говорить этого, а надо делать только свое дело. И это свое дело он делал, отдавая ему все свои силы.
Петр Петрович Коновницын, так же как и Дохтуров, только как бы из приличия внесенный в список так называемых героев 12 го года – Барклаев, Раевских, Ермоловых, Платовых, Милорадовичей, так же как и Дохтуров, пользовался репутацией человека весьма ограниченных способностей и сведений, и, так же как и Дохтуров, Коновницын никогда не делал проектов сражений, но всегда находился там, где было труднее всего; спал всегда с раскрытой дверью с тех пор, как был назначен дежурным генералом, приказывая каждому посланному будить себя, всегда во время сраженья был под огнем, так что Кутузов упрекал его за то и боялся посылать, и был так же, как и Дохтуров, одной из тех незаметных шестерен, которые, не треща и не шумя, составляют самую существенную часть машины.
Выходя из избы в сырую, темную ночь, Коновницын нахмурился частью от головной усилившейся боли, частью от неприятной мысли, пришедшей ему в голову о том, как теперь взволнуется все это гнездо штабных, влиятельных людей при этом известии, в особенности Бенигсен, после Тарутина бывший на ножах с Кутузовым; как будут предлагать, спорить, приказывать, отменять. И это предчувствие неприятно ему было, хотя он и знал, что без этого нельзя.
Действительно, Толь, к которому он зашел сообщить новое известие, тотчас же стал излагать свои соображения генералу, жившему с ним, и Коновницын, молча и устало слушавший, напомнил ему, что надо идти к светлейшему.
