Новая Земля (фильм, 2008)
| Новая Земля | |
| Terra Nova | |
 | |
| Жанр | |
|---|---|
| Режиссёр | |
| Продюсер | |
| Автор сценария | |
| В главных ролях |
Константин Лавроненко |
| Оператор | |
| Кинокомпания | |
| Длительность |
120 мин |
| Бюджет |
12 млн $ |
| Страна | |
| Язык | |
| Год | |
| Следующий фильм | |
| IMDb | |
«Новая Земля» — фильм-притча производства кинокомпании «Андреевский флаг» (Россия, 2008)
Съемки фильма происходили в Крыму, в Лисьей бухте.
Содержание
Сюжет
2013 год, альтернативная реальность. Во всём мире отменена смертная казнь, и поэтому тюрьмы переполнены. Всё больше средств требуется для содержания осуждённых на пожизненное заключение. Международные организации принимают решение о проведении эксперимента по отделению преступников от общества. Россия предоставляет для этого необитаемый остров за полярным кругом, где обустраивается небольшое поселение и предоставляется всё необходимое для жизни. Туда вывозится первая тестовая партия заключённых из России (206 человек), согласившихся принять участие в неоднозначном эксперименте. В этой тестовой партии оказывается герой фильма — Иван Георгиевич Жилин (К. Лавроненко).
Жилин приговорён к пожизненному заключению за расстрел авиадиспетчеров, которых он посчитал виновными в авиакатастрофе, в которой погибли его жена и двое детей. Жилин в заключении ведёт себя сдержано и замкнуто, в конфликты с другими заключёнными не вступает, не принимает участия в тюремной жизни. Единственным человеком, с которым Жилин ведёт некоторое подобие общения, является его сокамерник - маньяк Николай, в прошлом санитар, осуждённый за серийные убийства. Николай (А. Феськов) также оказывается в партии заключённых этапируемых на остров. Заключённые были погружены в трюм грузового судна, наспех переделанного для конвоирования, и морем доставляют на остров за полярным кругом. Во время пути к острову на судне происходит массовая драка между заключёнными, спровоцированная чеченцами, в большей степени Али (А. Самойленко), для того, чтобы взять власть в свои руки. Драку пресекают солдаты конвоя во главе с полковником (С. Жигунов), применив газовые шашки.
По прибытии на остров, заключённым объясняют суть программы. Теперь они колонисты, которым предоставляется возможность освоить остров и создать своё общество. В помощь «колонистам» оставляют продукты питания, инструмент и дома для жилья. Следующий завоз продовольствия и инвентаря состоится через три месяца. На случай возникновения экстренных ситуаций, в прибрежной зоне имеется буй, через него можно попросить помощи. Любой заключённый также может выйти из проекта, для этого ему нужно связаться с координаторами через тот же буй. Наблюдать за заключёнными будут с помощью спутника, который ведёт наблюдение в инфракрасном диапазоне (как станет известно позже). Объяснив правила программы кураторы и конвой покидают остров, оставив на берегу заключённым ключи от наручников. Заключённые продолжают вести себя как и прежде — в тюрьме. Под руководством Али, чеченцы инициируют массовую драку за ключи от наручников. Во время беспорядков, несколько заключённых доплывают до буя связи и ломают его, сами тонут.
Чеченцы решили убить всех заключённых, забрать инвентарь и продовольствие и бежать с острова. Выиграв, как показалось чеченцам, битву, они терпят поражение от остальных заключённых, возглавляемых тюремным авторитетом по кличке Обезьян. Чеченцев убивают. Оставшиеся в живых заключённые под руководством Обезьяна начинают осваивать лагерь. В этот момент Иван Жилин собирает провиант, инвентарь — нож и топор и уходит из лагеря в глубь острова. Жилин решил бежать с острова, но пока не представляет, как это возможно. Мотивом к побегу является стремление воссоединится с семьёй, которая однако давно погибла. Единственное чего хочет Жилин — быть похороненным рядом с женой и детьми.
Некоторое время Жилин живёт в каменной расселине на мысу. Охотится на птицу, ловит рыбу, потому что продукты, взятые из лагеря, съели лемминги, которых на острове оказывается достаточно много. В один из дней Жилина находит его бывший сокамерник Николай (кличка Сипа). Николай бежал из лагеря, потому что провизия закончилась (её съели лемминги), начался голод и были замечены первые случаи каннибализма. Николай просит у Ивана Георгиевича разрешения жить с ним, Жилин не возражает.
Теперь отшельников двое — Жилин и Николай, они продолжают вести прежний образ жизни — охотиться, рыбачить, собирать дрова. В один из рейдов по острову они находят потерпевший катастрофу гидроплан в относительно хорошем состоянии. Но спокойной жизни Ивана Георгиевича и Николая наступает конец с приходом холодов. Провизии нет, дров нет, отшельники вот-вот замёрзнут насмерть. Жилин идёт на риск и предпринимает опасную вылазку в лагерь «колонистов», чтобы украсть уголь и пережить холода. Вылазка отшельников в стан «колонистов» проваливается — голодные и замёрзшие, они не в силах что-либо делать, Жилин и Николай засыпают у кострища, на котором жарят человечину. В этот момент их берут в плен люди Обезьяна.
Жилин и Николай попадают в лагерь, они понимают, что попали в настоящий ад. Обезьян реализовал свою давнюю мечту и стал начальником тюрьмы, в которую он превратил лагерь. «Колонисты» разделены на три группы — Совет во главе с Обезьяном, который устанавливает в лагере порядки и правила. Помимо Обезьяна в совет входят Аржанов, Амурбек, Якут. Вторая группа — это обслуживающий класс («вольные») — тренированная охрана и люди, которые обслуживают нужды Совета, такие как Толя-Слесарь (М. Башаров). Первые два класса имеют доступ к провизии и инвентарю, провизией распоряжается лично Обезьян.
Третья группа — заключённые (их большинство) — неугодные Обезьяну люди, которых он держит в бараке. «Вольные» и Совет используют знак различия от заключённых — носят куртки красной стороной наружу, в то время как «заключённым» указано носить куртки на изнанку — синей стороной наружу. Заключённые нужны Обезьяну исключительно для подпитки своего самолюбия и извращённых амбиций (какой же он будет начальник тюрьмы, если в ней никого не держат). Заключённые не имеют никаких прав, им не разрешено пользоваться инструментом и продуктами, запрещено покидать ограждённый периметр, куда их ежедневно выводят на прогулку. Надзирателем над заключёнными поставлен Эстонец (Д. Шаракоис), мерзкий, сволочной человек, с чувством глубокой собственной неполноценности, которую он компенсирует, жестоко унижая других людей. Первоначально Эстонец поддерживал чеченцев, но когда те были убиты, переметнулся к Обезьяну.
Заключённые, разделённые на четыре отряда, «играют» в игру «Последний — мёртвый». У этой игры простое правило — по команде надзирателя прогулка заканчивается и заключённые должны как можно быстрее забежать в барак, последний, забежавший в барак, приговаривается к смерти и идёт на корм остальным заключённым. Большинство заключённых оскотинились до такой степени, что всячески стремятся спасти свою шкуру и вытолкнуть из барака ближайшего к себе несчастного.
Жилина и Николая доставляют к Обезьяну, который должен решить их судьбу. Обезьян приговаривает отшельников к заключению, Сипу за то, что в прошлом воровал продукты, Ивана Георгиевича за то, что два месяца продержался на острове без помощи людей и может быть опасен. За Жилина вступается Якут, который напоминает Обезьяну, что именно Жилин спас его на корабле во время драки с чеченцами. Эстонец провоцирует драку с Якутом, в которой Якута избивают и вместе с Жилиным и Николаем заключают в тюрьму.
В тюрьме Иван Георгиевич, пользуясь определённым авторитетом, склоняет большинство заключённых к тому, чтобы поднять бунт против Обезьяна, починить буй и вызвать помощь. Бунт Жилина удаётся, Обезьян идёт на переговоры с бунтовщиками. Жилин предлагает сделку — он совместно с Толей-Слесарем чинят буй и вызывают помощь с провизией, топливом и инструментами, получив инструменты и топливо они отремонтируют самолёт и сбегут с острова, взамен Обезьян смягчает порядок в лагере и отменяет людоедство.
Обезьян даёт добро. Жилин, Толя-Слесарь, Николай и Моряк плывут к бую. В то время, как четвёрка пытается починить буй, и понимая, что сделать это невозможно, Обезьян с помощью бойцов охраны убивает Якута, разгоняет оставшихся на берегу «бунтовщиков», возвращая их в бараки и к привычному образу жизни.
Жилин и его группа возвращаются. Иван лжёт Обезьяну, что им удалось подать сигнал и попросить помощи, что помощь, а с ней провизия, скоро будут доставлены на остров.
Обезьян идёт на попятный, с одной стороны он не верит в затею Жилина ни с помощью от кураторов — не загорелся зелёный буй (хотя Жилин убеждает, что диспетчер принял сигнал), ни с самолётов — невозможно в гидроплане перевезти больше сотни человек, но в большей степени начальник лагеря стремится восстановить свой подорванный бунтом авторитет и показать, что он хозяин на острове. Происходит стычка, Толя-Слесарь убивает отвёрткой Обезьяна, также гибнет несколько приближённых к начальнику. Группа Жилина берёт верх, Амурбек и Аржанов выказывают стремление сотрудничать с Жилиным. «Новая власть» понимает, что оказалась в тяжёлом положении — провизии мало, скорой помощи не будет — Иван Георгиевич раскрывает обман с буем, но подтверждает информацию с самолётом, к тому же заключённые озлоблены на Совет и приближённых Обезьяна и могут устроить кровавые беспорядки. Новый Совет принимает решение, назначить во главе колонистов Толю-Слесаря, так как именно он убил Обезьяна, поэтому будет иметь непомерный авторитет в глазах большинства, Жилину также отводится ключевая роль в управлении лагерем — он занимается распределением провизии, организует ремонт самолёта и контакты с кураторами. Толя-Слесарь даёт строгий (под страхом смерти) наказ, о том, что отныне запрещено есть людей. Остатки провизии поровну распределяются между всеми колонистами на оставшиеся дни до прибытия новой партии груза. Строят церковь. Строят тайный ангар и по частям переносят туда гидроплан. Большое дело по ремонту гидроплана сплачивает колонистов и в лагере устанавливается более или менее нормальный образ жизни. Преследований бывшей у власти элиты не происходит, даже Эстонцу, трусливо бежавшему во время убийства Обезьяна, дают место в колонии.
Первые три месяца программы завершаются, на остров прибывают кураторы программы. Жилин не совсем гладко, но выходит с ними на контакт и просит провизии, инструментов и топлива, последнее он мотивирует необходимостью запуска генераторов, которые должны заменить негодные на морозе ветроустановки. Марта (И. Дапкунайте) — один из кураторов проекта — испытывает уважение и симпатию к Жилину, она даёт распоряжение о предоставлении требуемого колонистами оборудования.
Колонисты наладили быт, отремонтировали самолёт и уже было принялись готовиться к побегу, когда в это время на остров прибывает новая партия участников программы — партия заключённых из США. Русские колонисты пытаются установить дружественный контакт с вновь прибывшими, но последние настроены крайне агрессивно. Продолжая мыслить в рамках тюремного мышления, заключённые устраивают резню с целью захватить колонию и установить свои порядки. Всё оборачивается кровавой вакханалией, многие гибнут с обеих сторон. В это время за ситуацией на острове с корабля наблюдает группа охраны, доклад о кровавой бойне поступает Марте. Марта связывает с руководством программы, описывает ситуацию. Руководство, решив, что ситуация вышла из под контроля, приказывает ликвидировать всех участников программы и зачистить от них остров. Марта передаёт команде охранного корабля распоряжение на полную ликвидацию участников программы. С судна производят расстрел заключённых.
Практически все заключённые погибли, их тела сложены на берегу, группа зачистки покидает остров. Тогда выясняется, что в живых остались Жилин, Толя-Слесарь, Николай и Аржанов. Они идут к самолёту и запускают его. В последний момент Николай принимает решение остаться на острове, остальные трое улетают. В то время, когда самолёт взлетает с воды, Николай совершает самоубийство — прыгая с обрыва.
Самолёт под управлением Жилина с Аржановым и Толей-Слесарем на борту пролетает мимо корабля охраны, с которого производится зенитный залп по самолёту, погибают Толя и Аржанов, остаётся неизвестным, уцелел Жилин или ранен.
Фильм заканчивается кадрами, на которых гидроплан устремляется к скалистому берегу, и создаётся ощущение, что машина разобьется о скалы, но Жилин поднимает самолёт над скалами и полёт продолжается.
В ролях
- Константин Лавроненко — Жилин
- Ингеборга Дапкунайте — Марта
- Марат Башаров — Толя-слесарь
- Александр Самойленко — Али
- Сергей Жигунов — Полковник
- Андрей Феськов — Николай (Сипа)
- Евгений Титов — Моряк
- Павел Сборщиков — Обезьян
- Сергей Колтаков — Махов
- Виктор Жалсанов — Якут
- Владислав Абашин — Аржанов
- Заза Чичинадзе — Амурбек
- Николай Стоцкий — Волынец
- Игорь Письменный — Олафсон
- Томми «Тайни» Листер — лидер группы американских заключённых
- Дмитрий Шаракоис — Эстонец
Съёмочная группа
- Режиссёр — Александр Мельник
- Сценарий — Ариф Алиев
- Продюсер — Антон Мельник
- Оператор — Илья Дёмин
- Художники-постановщики — Сергей Гудилин, Дмитрий Донсков
- Постановщик трюков — Дмитрий Тарасенко
- Звукорежиссёр — Дмитрий Назаров
- Композиторы — Глеб Матвейчук, Андрей Комиссаров
- Художник по костюмам — Гуля Бейшенова
- Художник по гриму — Ольга Матвейчук
- Режиссёры монтажа — Олег Раевский, Игорь Малахов
Факты
- В 2008 году на кинофестивале «Кинотавр» в Сочи оператору Илье Дёмину была вручена награда в категории «Лучший оператор» за фильм «Новая Земля»[1].
- Имя главного героя - Иван Жилин - совпадет с именем персонажа произведений Аркадия и Бориса Стругацких ("Стажёры", "Путь на Амальтею", "Хищные вещи века"). Удивительно то, что в фильме Иван Жилин - пилот, в книгах Стругацких Жилин - космолётчик, борт-инженер фотонного корабля "Тахмасиб".
Напишите отзыв о статье "Новая Земля (фильм, 2008)"
Примечания
- ↑ [www.kinotavr.ru/ru/2008/winners2008/ Лауреаты XIX открытого российского кинофестиваля «Кинотавр»] (рус.). Официальный сайт «Кинотавра». Проверено 27 марта 2012. [www.webcitation.org/68EHsoncf Архивировано из первоисточника 7 июня 2012].
Ссылки
- «Новая Земля» (англ.) на сайте Internet Movie Database
- [ruskino.ru/mov/10576 «Новая Земля»] на сайте «Российское Кино»
- [www.nashfilm.ru/modernkino/3118.html «Новая Земля»] на сайте «Наш Фильм»
- [www.russia.ru/video/peresedovnovayazemlya/ «О философии Новой Земли»] на канале russia.ru
Отрывок, характеризующий Новая Земля (фильм, 2008)
Наташа быстрым, но осторожным движением подвинулась к нему на коленях и, взяв осторожно его руку, нагнулась над ней лицом и стала целовать ее, чуть дотрогиваясь губами.– Простите! – сказала она шепотом, подняв голову и взглядывая на него. – Простите меня!
– Я вас люблю, – сказал князь Андрей.
– Простите…
– Что простить? – спросил князь Андрей.
– Простите меня за то, что я сделала, – чуть слышным, прерывным шепотом проговорила Наташа и чаще стала, чуть дотрогиваясь губами, целовать руку.
– Я люблю тебя больше, лучше, чем прежде, – сказал князь Андрей, поднимая рукой ее лицо так, чтобы он мог глядеть в ее глаза.
Глаза эти, налитые счастливыми слезами, робко, сострадательно и радостно любовно смотрели на него. Худое и бледное лицо Наташи с распухшими губами было более чем некрасиво, оно было страшно. Но князь Андрей не видел этого лица, он видел сияющие глаза, которые были прекрасны. Сзади их послышался говор.
Петр камердинер, теперь совсем очнувшийся от сна, разбудил доктора. Тимохин, не спавший все время от боли в ноге, давно уже видел все, что делалось, и, старательно закрывая простыней свое неодетое тело, ежился на лавке.
– Это что такое? – сказал доктор, приподнявшись с своего ложа. – Извольте идти, сударыня.
В это же время в дверь стучалась девушка, посланная графиней, хватившейся дочери.
Как сомнамбулка, которую разбудили в середине ее сна, Наташа вышла из комнаты и, вернувшись в свою избу, рыдая упала на свою постель.
С этого дня, во время всего дальнейшего путешествия Ростовых, на всех отдыхах и ночлегах, Наташа не отходила от раненого Болконского, и доктор должен был признаться, что он не ожидал от девицы ни такой твердости, ни такого искусства ходить за раненым.
Как ни страшна казалась для графини мысль, что князь Андрей мог (весьма вероятно, по словам доктора) умереть во время дороги на руках ее дочери, она не могла противиться Наташе. Хотя вследствие теперь установившегося сближения между раненым князем Андреем и Наташей приходило в голову, что в случае выздоровления прежние отношения жениха и невесты будут возобновлены, никто, еще менее Наташа и князь Андрей, не говорил об этом: нерешенный, висящий вопрос жизни или смерти не только над Болконским, но над Россией заслонял все другие предположения.
Пьер проснулся 3 го сентября поздно. Голова его болела, платье, в котором он спал не раздеваясь, тяготило его тело, и на душе было смутное сознание чего то постыдного, совершенного накануне; это постыдное был вчерашний разговор с капитаном Рамбалем.
Часы показывали одиннадцать, но на дворе казалось особенно пасмурно. Пьер встал, протер глаза и, увидав пистолет с вырезным ложем, который Герасим положил опять на письменный стол, Пьер вспомнил то, где он находился и что ему предстояло именно в нынешний день.
«Уж не опоздал ли я? – подумал Пьер. – Нет, вероятно, он сделает свой въезд в Москву не ранее двенадцати». Пьер не позволял себе размышлять о том, что ему предстояло, но торопился поскорее действовать.
Оправив на себе платье, Пьер взял в руки пистолет и сбирался уже идти. Но тут ему в первый раз пришла мысль о том, каким образом, не в руке же, по улице нести ему это оружие. Даже и под широким кафтаном трудно было спрятать большой пистолет. Ни за поясом, ни под мышкой нельзя было поместить его незаметным. Кроме того, пистолет был разряжен, а Пьер не успел зарядить его. «Все равно, кинжал», – сказал себе Пьер, хотя он не раз, обсуживая исполнение своего намерения, решал сам с собою, что главная ошибка студента в 1809 году состояла в том, что он хотел убить Наполеона кинжалом. Но, как будто главная цель Пьера состояла не в том, чтобы исполнить задуманное дело, а в том, чтобы показать самому себе, что не отрекается от своего намерения и делает все для исполнения его, Пьер поспешно взял купленный им у Сухаревой башни вместе с пистолетом тупой зазубренный кинжал в зеленых ножнах и спрятал его под жилет.
Подпоясав кафтан и надвинув шапку, Пьер, стараясь не шуметь и не встретить капитана, прошел по коридору и вышел на улицу.
Тот пожар, на который так равнодушно смотрел он накануне вечером, за ночь значительно увеличился. Москва горела уже с разных сторон. Горели в одно и то же время Каретный ряд, Замоскворечье, Гостиный двор, Поварская, барки на Москве реке и дровяной рынок у Дорогомиловского моста.
Путь Пьера лежал через переулки на Поварскую и оттуда на Арбат, к Николе Явленному, у которого он в воображении своем давно определил место, на котором должно быть совершено его дело. У большей части домов были заперты ворота и ставни. Улицы и переулки были пустынны. В воздухе пахло гарью и дымом. Изредка встречались русские с беспокойно робкими лицами и французы с негородским, лагерным видом, шедшие по серединам улиц. И те и другие с удивлением смотрели на Пьера. Кроме большого роста и толщины, кроме странного мрачно сосредоточенного и страдальческого выражения лица и всей фигуры, русские присматривались к Пьеру, потому что не понимали, к какому сословию мог принадлежать этот человек. Французы же с удивлением провожали его глазами, в особенности потому, что Пьер, противно всем другим русским, испуганно или любопытна смотревшим на французов, не обращал на них никакого внимания. У ворот одного дома три француза, толковавшие что то не понимавшим их русским людям, остановили Пьера, спрашивая, не знает ли он по французски?
Пьер отрицательно покачал головой и пошел дальше. В другом переулке на него крикнул часовой, стоявший у зеленого ящика, и Пьер только на повторенный грозный крик и звук ружья, взятого часовым на руку, понял, что он должен был обойти другой стороной улицы. Он ничего не слышал и не видел вокруг себя. Он, как что то страшное и чуждое ему, с поспешностью и ужасом нес в себе свое намерение, боясь – наученный опытом прошлой ночи – как нибудь растерять его. Но Пьеру не суждено было донести в целости свое настроение до того места, куда он направлялся. Кроме того, ежели бы даже он и не был ничем задержан на пути, намерение его не могло быть исполнено уже потому, что Наполеон тому назад более четырех часов проехал из Дорогомиловского предместья через Арбат в Кремль и теперь в самом мрачном расположении духа сидел в царском кабинете кремлевского дворца и отдавал подробные, обстоятельные приказания о мерах, которые немедленно должны были бытт, приняты для тушения пожара, предупреждения мародерства и успокоения жителей. Но Пьер не знал этого; он, весь поглощенный предстоящим, мучился, как мучаются люди, упрямо предпринявшие дело невозможное – не по трудностям, но по несвойственности дела с своей природой; он мучился страхом того, что он ослабеет в решительную минуту и, вследствие того, потеряет уважение к себе.
Он хотя ничего не видел и не слышал вокруг себя, но инстинктом соображал дорогу и не ошибался переулками, выводившими его на Поварскую.
По мере того как Пьер приближался к Поварской, дым становился сильнее и сильнее, становилось даже тепло от огня пожара. Изредка взвивались огненные языка из за крыш домов. Больше народу встречалось на улицах, и народ этот был тревожнее. Но Пьер, хотя и чувствовал, что что то такое необыкновенное творилось вокруг него, не отдавал себе отчета о том, что он подходил к пожару. Проходя по тропинке, шедшей по большому незастроенному месту, примыкавшему одной стороной к Поварской, другой к садам дома князя Грузинского, Пьер вдруг услыхал подле самого себя отчаянный плач женщины. Он остановился, как бы пробудившись от сна, и поднял голову.
В стороне от тропинки, на засохшей пыльной траве, были свалены кучей домашние пожитки: перины, самовар, образа и сундуки. На земле подле сундуков сидела немолодая худая женщина, с длинными высунувшимися верхними зубами, одетая в черный салоп и чепчик. Женщина эта, качаясь и приговаривая что то, надрываясь плакала. Две девочки, от десяти до двенадцати лет, одетые в грязные коротенькие платьица и салопчики, с выражением недоумения на бледных, испуганных лицах, смотрели на мать. Меньшой мальчик, лет семи, в чуйке и в чужом огромном картузе, плакал на руках старухи няньки. Босоногая грязная девка сидела на сундуке и, распустив белесую косу, обдергивала опаленные волосы, принюхиваясь к ним. Муж, невысокий сутуловатый человек в вицмундире, с колесообразными бакенбардочками и гладкими височками, видневшимися из под прямо надетого картуза, с неподвижным лицом раздвигал сундуки, поставленные один на другом, и вытаскивал из под них какие то одеяния.
Женщина почти бросилась к ногам Пьера, когда она увидала его.
– Батюшки родимые, христиане православные, спасите, помогите, голубчик!.. кто нибудь помогите, – выговаривала она сквозь рыдания. – Девочку!.. Дочь!.. Дочь мою меньшую оставили!.. Сгорела! О о оо! для того я тебя леле… О о оо!
– Полно, Марья Николаевна, – тихим голосом обратился муж к жене, очевидно, для того только, чтобы оправдаться пред посторонним человеком. – Должно, сестрица унесла, а то больше где же быть? – прибавил он.
– Истукан! Злодей! – злобно закричала женщина, вдруг прекратив плач. – Сердца в тебе нет, свое детище не жалеешь. Другой бы из огня достал. А это истукан, а не человек, не отец. Вы благородный человек, – скороговоркой, всхлипывая, обратилась женщина к Пьеру. – Загорелось рядом, – бросило к нам. Девка закричала: горит! Бросились собирать. В чем были, в том и выскочили… Вот что захватили… Божье благословенье да приданую постель, а то все пропало. Хвать детей, Катечки нет. О, господи! О о о! – и опять она зарыдала. – Дитятко мое милое, сгорело! сгорело!
– Да где, где же она осталась? – сказал Пьер. По выражению оживившегося лица его женщина поняла, что этот человек мог помочь ей.
– Батюшка! Отец! – закричала она, хватая его за ноги. – Благодетель, хоть сердце мое успокой… Аниска, иди, мерзкая, проводи, – крикнула она на девку, сердито раскрывая рот и этим движением еще больше выказывая свои длинные зубы.
– Проводи, проводи, я… я… сделаю я, – запыхавшимся голосом поспешно сказал Пьер.
Грязная девка вышла из за сундука, прибрала косу и, вздохнув, пошла тупыми босыми ногами вперед по тропинке. Пьер как бы вдруг очнулся к жизни после тяжелого обморока. Он выше поднял голову, глаза его засветились блеском жизни, и он быстрыми шагами пошел за девкой, обогнал ее и вышел на Поварскую. Вся улица была застлана тучей черного дыма. Языки пламени кое где вырывались из этой тучи. Народ большой толпой теснился перед пожаром. В середине улицы стоял французский генерал и говорил что то окружавшим его. Пьер, сопутствуемый девкой, подошел было к тому месту, где стоял генерал; но французские солдаты остановили его.
– On ne passe pas, [Тут не проходят,] – крикнул ему голос.
– Сюда, дяденька! – проговорила девка. – Мы переулком, через Никулиных пройдем.
Пьер повернулся назад и пошел, изредка подпрыгивая, чтобы поспевать за нею. Девка перебежала улицу, повернула налево в переулок и, пройдя три дома, завернула направо в ворота.
– Вот тут сейчас, – сказала девка, и, пробежав двор, она отворила калитку в тесовом заборе и, остановившись, указала Пьеру на небольшой деревянный флигель, горевший светло и жарко. Одна сторона его обрушилась, другая горела, и пламя ярко выбивалось из под отверстий окон и из под крыши.
Когда Пьер вошел в калитку, его обдало жаром, и он невольно остановился.
– Который, который ваш дом? – спросил он.
– О о ох! – завыла девка, указывая на флигель. – Он самый, она самая наша фатера была. Сгорела, сокровище ты мое, Катечка, барышня моя ненаглядная, о ох! – завыла Аниска при виде пожара, почувствовавши необходимость выказать и свои чувства.
Пьер сунулся к флигелю, но жар был так силен, что он невольна описал дугу вокруг флигеля и очутился подле большого дома, который еще горел только с одной стороны с крыши и около которого кишела толпа французов. Пьер сначала не понял, что делали эти французы, таскавшие что то; но, увидав перед собою француза, который бил тупым тесаком мужика, отнимая у него лисью шубу, Пьер понял смутно, что тут грабили, но ему некогда было останавливаться на этой мысли.
Звук треска и гула заваливающихся стен и потолков, свиста и шипенья пламени и оживленных криков народа, вид колеблющихся, то насупливающихся густых черных, то взмывающих светлеющих облаков дыма с блестками искр и где сплошного, сноповидного, красного, где чешуйчато золотого, перебирающегося по стенам пламени, ощущение жара и дыма и быстроты движения произвели на Пьера свое обычное возбуждающее действие пожаров. Действие это было в особенности сильно на Пьера, потому что Пьер вдруг при виде этого пожара почувствовал себя освобожденным от тяготивших его мыслей. Он чувствовал себя молодым, веселым, ловким и решительным. Он обежал флигелек со стороны дома и хотел уже бежать в ту часть его, которая еще стояла, когда над самой головой его послышался крик нескольких голосов и вслед за тем треск и звон чего то тяжелого, упавшего подле него.
Пьер оглянулся и увидал в окнах дома французов, выкинувших ящик комода, наполненный какими то металлическими вещами. Другие французские солдаты, стоявшие внизу, подошли к ящику.
– Eh bien, qu'est ce qu'il veut celui la, [Этому что еще надо,] – крикнул один из французов на Пьера.
– Un enfant dans cette maison. N'avez vous pas vu un enfant? [Ребенка в этом доме. Не видали ли вы ребенка?] – сказал Пьер.
– Tiens, qu'est ce qu'il chante celui la? Va te promener, [Этот что еще толкует? Убирайся к черту,] – послышались голоса, и один из солдат, видимо, боясь, чтобы Пьер не вздумал отнимать у них серебро и бронзы, которые были в ящике, угрожающе надвинулся на него.
– Un enfant? – закричал сверху француз. – J'ai entendu piailler quelque chose au jardin. Peut etre c'est sou moutard au bonhomme. Faut etre humain, voyez vous… [Ребенок? Я слышал, что то пищало в саду. Может быть, это его ребенок. Что ж, надо по человечеству. Мы все люди…]
– Ou est il? Ou est il? [Где он? Где он?] – спрашивал Пьер.
– Par ici! Par ici! [Сюда, сюда!] – кричал ему француз из окна, показывая на сад, бывший за домом. – Attendez, je vais descendre. [Погодите, я сейчас сойду.]
И действительно, через минуту француз, черноглазый малый с каким то пятном на щеке, в одной рубашке выскочил из окна нижнего этажа и, хлопнув Пьера по плечу, побежал с ним в сад.
– Depechez vous, vous autres, – крикнул он своим товарищам, – commence a faire chaud. [Эй, вы, живее, припекать начинает.]
Выбежав за дом на усыпанную песком дорожку, француз дернул за руку Пьера и указал ему на круг. Под скамейкой лежала трехлетняя девочка в розовом платьице.
