Ногтев, Александр Петрович
Поделись знанием:
– Покорно благодарю, князь, – отвечал один из офицеров, с удовольствием разговаривая с таким важным штабным чиновником. – Прекрасное место. Мы мимо самого парка проходили, двух оленей видели, и дом какой чудесный!
– Посмотрите, князь, – сказал другой, которому очень хотелось взять еще пирожок, но совестно было, и который поэтому притворялся, что он оглядывает местность, – посмотрите ка, уж забрались туда наши пехотные. Вон там, на лужку, за деревней, трое тащут что то. .Они проберут этот дворец, – сказал он с видимым одобрением.
– И то, и то, – сказал Несвицкий. – Нет, а чего бы я желал, – прибавил он, прожевывая пирожок в своем красивом влажном рте, – так это вон туда забраться.
Он указывал на монастырь с башнями, видневшийся на горе. Он улыбнулся, глаза его сузились и засветились.
– А ведь хорошо бы, господа!
Офицеры засмеялись.
– Хоть бы попугать этих монашенок. Итальянки, говорят, есть молоденькие. Право, пять лет жизни отдал бы!
– Им ведь и скучно, – смеясь, сказал офицер, который был посмелее.
Между тем свитский офицер, стоявший впереди, указывал что то генералу; генерал смотрел в зрительную трубку.
– Ну, так и есть, так и есть, – сердито сказал генерал, опуская трубку от глаз и пожимая плечами, – так и есть, станут бить по переправе. И что они там мешкают?
На той стороне простым глазом виден был неприятель и его батарея, из которой показался молочно белый дымок. Вслед за дымком раздался дальний выстрел, и видно было, как наши войска заспешили на переправе.
Несвицкий, отдуваясь, поднялся и, улыбаясь, подошел к генералу.
– Не угодно ли закусить вашему превосходительству? – сказал он.
– Нехорошо дело, – сказал генерал, не отвечая ему, – замешкались наши.
– Не съездить ли, ваше превосходительство? – сказал Несвицкий.
– Да, съездите, пожалуйста, – сказал генерал, повторяя то, что уже раз подробно было приказано, – и скажите гусарам, чтобы они последние перешли и зажгли мост, как я приказывал, да чтобы горючие материалы на мосту еще осмотреть.
– Очень хорошо, – отвечал Несвицкий.
Он кликнул казака с лошадью, велел убрать сумочку и фляжку и легко перекинул свое тяжелое тело на седло.
– Право, заеду к монашенкам, – сказал он офицерам, с улыбкою глядевшим на него, и поехал по вьющейся тропинке под гору.
– Нут ка, куда донесет, капитан, хватите ка! – сказал генерал, обращаясь к артиллеристу. – Позабавьтесь от скуки.
– Прислуга к орудиям! – скомандовал офицер.
И через минуту весело выбежали от костров артиллеристы и зарядили.
– Первое! – послышалась команда.
Бойко отскочил 1 й номер. Металлически, оглушая, зазвенело орудие, и через головы всех наших под горой, свистя, пролетела граната и, далеко не долетев до неприятеля, дымком показала место своего падения и лопнула.
Лица солдат и офицеров повеселели при этом звуке; все поднялись и занялись наблюдениями над видными, как на ладони, движениями внизу наших войск и впереди – движениями приближавшегося неприятеля. Солнце в ту же минуту совсем вышло из за туч, и этот красивый звук одинокого выстрела и блеск яркого солнца слились в одно бодрое и веселое впечатление.
Над мостом уже пролетели два неприятельские ядра, и на мосту была давка. В средине моста, слезши с лошади, прижатый своим толстым телом к перилам, стоял князь Несвицкий.
Он, смеючись, оглядывался назад на своего казака, который с двумя лошадьми в поводу стоял несколько шагов позади его.
Только что князь Несвицкий хотел двинуться вперед, как опять солдаты и повозки напирали на него и опять прижимали его к перилам, и ему ничего не оставалось, как улыбаться.
– Экой ты, братец, мой! – говорил казак фурштатскому солдату с повозкой, напиравшему на толпившуюся v самых колес и лошадей пехоту, – экой ты! Нет, чтобы подождать: видишь, генералу проехать.
Но фурштат, не обращая внимания на наименование генерала, кричал на солдат, запружавших ему дорогу: – Эй! землячки! держись влево, постой! – Но землячки, теснясь плечо с плечом, цепляясь штыками и не прерываясь, двигались по мосту одною сплошною массой. Поглядев за перила вниз, князь Несвицкий видел быстрые, шумные, невысокие волны Энса, которые, сливаясь, рябея и загибаясь около свай моста, перегоняли одна другую. Поглядев на мост, он видел столь же однообразные живые волны солдат, кутасы, кивера с чехлами, ранцы, штыки, длинные ружья и из под киверов лица с широкими скулами, ввалившимися щеками и беззаботно усталыми выражениями и движущиеся ноги по натасканной на доски моста липкой грязи. Иногда между однообразными волнами солдат, как взбрызг белой пены в волнах Энса, протискивался между солдатами офицер в плаще, с своею отличною от солдат физиономией; иногда, как щепка, вьющаяся по реке, уносился по мосту волнами пехоты пеший гусар, денщик или житель; иногда, как бревно, плывущее по реке, окруженная со всех сторон, проплывала по мосту ротная или офицерская, наложенная доверху и прикрытая кожами, повозка.
– Вишь, их, как плотину, прорвало, – безнадежно останавливаясь, говорил казак. – Много ль вас еще там?
– Мелион без одного! – подмигивая говорил близко проходивший в прорванной шинели веселый солдат и скрывался; за ним проходил другой, старый солдат.
– Как он (он – неприятель) таперича по мосту примется зажаривать, – говорил мрачно старый солдат, обращаясь к товарищу, – забудешь чесаться.
И солдат проходил. За ним другой солдат ехал на повозке.
– Куда, чорт, подвертки запихал? – говорил денщик, бегом следуя за повозкой и шаря в задке.
И этот проходил с повозкой. За этим шли веселые и, видимо, выпившие солдаты.
– Как он его, милый человек, полыхнет прикладом то в самые зубы… – радостно говорил один солдат в высоко подоткнутой шинели, широко размахивая рукой.
– То то оно, сладкая ветчина то. – отвечал другой с хохотом.
И они прошли, так что Несвицкий не узнал, кого ударили в зубы и к чему относилась ветчина.
– Эк торопятся, что он холодную пустил, так и думаешь, всех перебьют. – говорил унтер офицер сердито и укоризненно.
– Как оно пролетит мимо меня, дяденька, ядро то, – говорил, едва удерживаясь от смеха, с огромным ртом молодой солдат, – я так и обмер. Право, ей Богу, так испужался, беда! – говорил этот солдат, как будто хвастаясь тем, что он испугался. И этот проходил. За ним следовала повозка, непохожая на все проезжавшие до сих пор. Это был немецкий форшпан на паре, нагруженный, казалось, целым домом; за форшпаном, который вез немец, привязана была красивая, пестрая, с огромным вымем, корова. На перинах сидела женщина с грудным ребенком, старуха и молодая, багроворумяная, здоровая девушка немка. Видно, по особому разрешению были пропущены эти выселявшиеся жители. Глаза всех солдат обратились на женщин, и, пока проезжала повозка, двигаясь шаг за шагом, и, все замечания солдат относились только к двум женщинам. На всех лицах была почти одна и та же улыбка непристойных мыслей об этой женщине.
– Ишь, колбаса то, тоже убирается!
– Продай матушку, – ударяя на последнем слоге, говорил другой солдат, обращаясь к немцу, который, опустив глаза, сердито и испуганно шел широким шагом.
– Эк убралась как! То то черти!
– Вот бы тебе к ним стоять, Федотов.
– Видали, брат!
– Куда вы? – спрашивал пехотный офицер, евший яблоко, тоже полуулыбаясь и глядя на красивую девушку.
| Александр Петрович Ногтев | |
 | |
| Место рождения: | |
|---|---|
| Награды и премии: |
|
Александр Петрович Ногтев (1892, Городец — 23 апреля 1947) — сотрудник органов ВЧК–ОГПУ, первый начальник Соловецкого лагеря особого назначения.
Содержание
Биография
Родился в семье сельского учителя в г. Городце на Волге. Отец, Петр Никандрович Ногтев, происходил из крестьянской семьи, основал железнодорожную школу, учительствовал в Коврове и Владимире. Был связан с организацией "Народная воля". В семье воспитывалось восемь детей. Выпускник Херсонского мореходного училища. Был моряком торгового флота. Во время Первой мировой войны служил на Балтийском флоте. В 1917 г. помощник капитана на пароходе «Александр Невский» на Волге. Вступил в ВКП(б) в 1918 г. В августе 1918 г. был направлен Лениным в город Котлас как руководитель группы подрывников с целью создания искусственного заграждения на фарватере Северной Двины для того, чтобы препятствовать передвижениям судов противника по реке[1]. С сентябрь 1918 г. — май 1919 г. — главный инспектор судоохраны[1]. В 1919 г. комиссар Особого отряда в Самаре на Восточном фронте. Командовал Особым отрядом 4-й армии Туркестанского фронта. Позднее участвовал в боях на Северном фронте, а затем в боевых действиях против Уральской казачьей армии.
Начальник Соловецкого лагеря
С 1921 г. сотрудник ВЧК. Первый начальник УСЛОН, становился им как минимум дважды с1 3 октября 1923, то есть со времени образования Соловецкого лагеря по 13 ноября 1925[2], когда его сменил Ф. И. Эйхманс, и снова с 20 мая 1929 по 19 мая 1930 года. Страдал алкоголизмом, имел садистские наклонности[3].
По воспоминаниям заключённых:"Помимо своей неумолимой жестокости, Ногтев славится в Соловках своей непроходимой глупостью и пьяными дебошами. В самой его физиономии есть что-то безусловно зверское. В лагере его называют "Палачом".[4]"
"Генерального штаба полковник Даллер размеренным броском закидывает мешок за плечо и столь же размеренным четким шагом идёт к будке Ногтева. <...> Он доходит почти до окна и вдруг падает ничком. Мешок откатывается в сторону, серая барашковая папаха, на которой ещё видны полосы от споротых галунов, — в другую. Выстрела мы сначала не услышали и поняли происшедшее, лишь увидев карабин в руках Ногтева. <...> Перекличка продолжалась.Больше выстрелов не было. Позже мы узнали, что то же самое происходило на приемках почти каждой партии. Ногтев лично убивал одного или двух прибывших по собственному выбору. Он делал это не в силу личной жестокости, нет, он бывал скорее добродушен во хмелю. Но этими выстрелами он стремился разом нагнать страх на новоприбывших, внедрить в них сознание полной бесправности, безвыходности, пресечь в корне возможность попытки протеста, сковать их волю, установить полное автоматическое подчинение "закону соловецкому".
Чаще всего он убивал офицеров, но случалось погибать и священникам и уголовникам, случайно привлекшим чем-нибудь его внимание[5]."
После Соловков, арест
Весной 1930 г. вышел на пенсию, с 1932 г. управляющий трестом Мосгортопа, затем и.о. начальника Главлеса Наркомата лесной промышленности СССР. В 1937 г[6]. был арестован органами НКВД и 4 мая 1939 г. Военной коллегией Верховного суда СССР осуждён к лишению свободы на 15 лет[7] с поражением политических прав на 5 лет и конфискацией имущества. Его обвиняли в том, что с 1936 г. принадлежал к антисоветской диверсионно-вредительской, террористической правотроцкистской организации в Наркомлеспроме, а также в том, что в 1936–1937 гг. он сорвал план лесозаготовок, чем создал затруднение в обеспечении Москвы дровами, не вывозил древесину и подвергал её порче, в результате чего за 8 месяцев 1937 г. Мосгортоп заплатил за простои вагонов 888 тысяч рублей штрафа. Срок отбывал в Норильлаге. Находясь в лагере, проходил свидетелем по лагерному делу астронома и математика Н. А. Козырева:Я чутьём старого чекиста сразу увидел — передо мною враг[8].Вскоре после войны по протесту председателя Верховного суда от 4 августа 1945 года Военная коллегия исключила из приговора обвинения в антисоветской деятельности, переквалифицировала на обвинения в халатности, снизив срок наказания до 7 лет без поражения в правах и конфискации имущества[9]. Но не успел прописаться в Москве[10], как 23 апреля 1947 умер. Похоронен на Ваганьковском кладбище в Москве.
18 ноября 1955 г. постановлением Пленума Верховного суда приговор был отменён и дело прекращено за отсутствием состава преступления.
Награды
- Орден Красного знамени № 225, Приказ Реввоенсовету Республики № 225 от 4 мая 1920 г.:
«в середине июня месяца 1919 г., будучи начальником боевого авангарда, прикрывавшего правый фланг армии, он не только не дал противнику переправиться на левый берег Волги, но успешно отражал всякую попытку к этой переправе, причём брал военную добычу».
«…При отходе противника на Камышин названный товарищ со своим отрядом, преследуя его части, переправившиеся на левый берег Волги, нанес им тяжёлое поражение, заставив переправиться на правый берег, причём отрядом были взяты пулемёты, винтовки и пленные. При выполнении задачи по овладению Гурьевым и ликвидации Уральского фронта, тов. Ногтев, действуя с отрядом на крайнем правом фланге армии в качестве бокового авангарда, 12 декабря 1919 г. блестяще выполнил порученную ему задачу и, быстро овладев районом Таловки Киргизской, разгромил части 6-й Уральской дивизии противника и выделил разведывательные части в район озера Арал-Сор, чем вполне обеспечил части 450-го полка и 3-й бригады 25-й дивизии и дал возможность таковым с большим успехом выполнить поставленные им задачи».
Произведения
- [www.solovki.ca/smi_024/solovetskie_octrova_0001.php Доклад начальника УСЛОН тов. Ногтева на собрании рабочих г. Кеми и ст. Кеми. (Журнал «Соловецкие острова», 1930, №2-3. С. 55-60.]
Напишите отзыв о статье "Ногтев, Александр Петрович"
Примечания
- ↑ 1 2 [sammler.ru/index.php?showtopic=20517&hl= Мандат Ногтева]
- ↑ Новые Соловки. 1925. № 46. Цит. по [solovki-monastyr.ru/abbey/soviet-period/slon/385/#42 Сошина А. А. Материалы к истории лагеря и тюрьмы на Соловках (1923-1933 гг.), основные события, статистика заключённых, организационная структура]
- ↑ [www.alexanderyakovlev.org/almanah/almanah-dict-bio/1000648/12 Ногтев Александр Петрович - Архив Александра Н. Яковлева ...]
- ↑ [www.solovki.ca/camp_20/butcher_nogtev.php А. Клингер. Соловецкая каторга. Записки бежавшего. Кн. "Архив русских революций". Изд-во Г.В.Гессена. XIX. Берлин. 1928.]
- ↑ [www.solovki.ca/camp_20/butcher_nogtev.php Ширяев Борис. Неугасимая лампада. Нью-Йорк: Изд-во им. Чехова, 1954. - 413 с.]
- ↑ По другим сведениям в 1938 г. Цит. по: [www.alexanderyakovlev.org/almanah/almanah-dict-bio/1000648/12 Ногтев Александр Петрович - Архив Александра Н. Яковлева ...]
- ↑ [solovki-monastyr.ru/abbey/soviet-period/slon/385/ Сошина А. А. Материалы к истории лагеря и тюрьмы на Соловках (1923-1933 гг.), основные события, статистика заключённых, организационная структура]
- ↑ [www.memorial.krsk.ru/memuar/Kasabova/01/Dzubenko.htm Нина Дзюбенко О Николае Александровиче Козыреве]
- ↑ По другим сведениям с 1944 г. на поселении в Красноярском крае. Цит. по: [www.alexanderyakovlev.org/almanah/almanah-dict-bio/1000648/12 Ногтев Александр Петрович - Архив Александра Н. Яковлева ...]
- ↑ [jennyferd.livejournal.com/904725.html Юрий Бродский, Нателла Болтянская. СОВЕТСКАЯ ВЛАСТЬ НЕ КАРАЕТ, А ИСПРАВЛЯЕТ.]
Ссылки
- [www.solovki.ca/camp_20/butcher_nogtev.php Александр Ногтев: первый комендант Соловецкого лагеря]
- [www.alexanderyakovlev.org/almanah/almanah-dict-bio/1000648/12 Ногтев Александр Петрович - Архив Александра Н. Яковлева ...]
- [iknigi.net/avtor-samuil-shtutman/47507-vnutrennie-voyska-istoriya-v-licah-samuil-shtutman/read/page-26.html Внутренние войска. История в лицах]
- РГВА, ф. 4, оп. 3, д. 98, л. 390, 390 об.
Отрывок, характеризующий Ногтев, Александр Петрович
– Да, не дурак был этот австрийский князь, что тут замок выстроил. Славное место. Что же вы не едите, господа? – говорил Несвицкий.– Покорно благодарю, князь, – отвечал один из офицеров, с удовольствием разговаривая с таким важным штабным чиновником. – Прекрасное место. Мы мимо самого парка проходили, двух оленей видели, и дом какой чудесный!
– Посмотрите, князь, – сказал другой, которому очень хотелось взять еще пирожок, но совестно было, и который поэтому притворялся, что он оглядывает местность, – посмотрите ка, уж забрались туда наши пехотные. Вон там, на лужку, за деревней, трое тащут что то. .Они проберут этот дворец, – сказал он с видимым одобрением.
– И то, и то, – сказал Несвицкий. – Нет, а чего бы я желал, – прибавил он, прожевывая пирожок в своем красивом влажном рте, – так это вон туда забраться.
Он указывал на монастырь с башнями, видневшийся на горе. Он улыбнулся, глаза его сузились и засветились.
– А ведь хорошо бы, господа!
Офицеры засмеялись.
– Хоть бы попугать этих монашенок. Итальянки, говорят, есть молоденькие. Право, пять лет жизни отдал бы!
– Им ведь и скучно, – смеясь, сказал офицер, который был посмелее.
Между тем свитский офицер, стоявший впереди, указывал что то генералу; генерал смотрел в зрительную трубку.
– Ну, так и есть, так и есть, – сердито сказал генерал, опуская трубку от глаз и пожимая плечами, – так и есть, станут бить по переправе. И что они там мешкают?
На той стороне простым глазом виден был неприятель и его батарея, из которой показался молочно белый дымок. Вслед за дымком раздался дальний выстрел, и видно было, как наши войска заспешили на переправе.
Несвицкий, отдуваясь, поднялся и, улыбаясь, подошел к генералу.
– Не угодно ли закусить вашему превосходительству? – сказал он.
– Нехорошо дело, – сказал генерал, не отвечая ему, – замешкались наши.
– Не съездить ли, ваше превосходительство? – сказал Несвицкий.
– Да, съездите, пожалуйста, – сказал генерал, повторяя то, что уже раз подробно было приказано, – и скажите гусарам, чтобы они последние перешли и зажгли мост, как я приказывал, да чтобы горючие материалы на мосту еще осмотреть.
– Очень хорошо, – отвечал Несвицкий.
Он кликнул казака с лошадью, велел убрать сумочку и фляжку и легко перекинул свое тяжелое тело на седло.
– Право, заеду к монашенкам, – сказал он офицерам, с улыбкою глядевшим на него, и поехал по вьющейся тропинке под гору.
– Нут ка, куда донесет, капитан, хватите ка! – сказал генерал, обращаясь к артиллеристу. – Позабавьтесь от скуки.
– Прислуга к орудиям! – скомандовал офицер.
И через минуту весело выбежали от костров артиллеристы и зарядили.
– Первое! – послышалась команда.
Бойко отскочил 1 й номер. Металлически, оглушая, зазвенело орудие, и через головы всех наших под горой, свистя, пролетела граната и, далеко не долетев до неприятеля, дымком показала место своего падения и лопнула.
Лица солдат и офицеров повеселели при этом звуке; все поднялись и занялись наблюдениями над видными, как на ладони, движениями внизу наших войск и впереди – движениями приближавшегося неприятеля. Солнце в ту же минуту совсем вышло из за туч, и этот красивый звук одинокого выстрела и блеск яркого солнца слились в одно бодрое и веселое впечатление.
Над мостом уже пролетели два неприятельские ядра, и на мосту была давка. В средине моста, слезши с лошади, прижатый своим толстым телом к перилам, стоял князь Несвицкий.
Он, смеючись, оглядывался назад на своего казака, который с двумя лошадьми в поводу стоял несколько шагов позади его.
Только что князь Несвицкий хотел двинуться вперед, как опять солдаты и повозки напирали на него и опять прижимали его к перилам, и ему ничего не оставалось, как улыбаться.
– Экой ты, братец, мой! – говорил казак фурштатскому солдату с повозкой, напиравшему на толпившуюся v самых колес и лошадей пехоту, – экой ты! Нет, чтобы подождать: видишь, генералу проехать.
Но фурштат, не обращая внимания на наименование генерала, кричал на солдат, запружавших ему дорогу: – Эй! землячки! держись влево, постой! – Но землячки, теснясь плечо с плечом, цепляясь штыками и не прерываясь, двигались по мосту одною сплошною массой. Поглядев за перила вниз, князь Несвицкий видел быстрые, шумные, невысокие волны Энса, которые, сливаясь, рябея и загибаясь около свай моста, перегоняли одна другую. Поглядев на мост, он видел столь же однообразные живые волны солдат, кутасы, кивера с чехлами, ранцы, штыки, длинные ружья и из под киверов лица с широкими скулами, ввалившимися щеками и беззаботно усталыми выражениями и движущиеся ноги по натасканной на доски моста липкой грязи. Иногда между однообразными волнами солдат, как взбрызг белой пены в волнах Энса, протискивался между солдатами офицер в плаще, с своею отличною от солдат физиономией; иногда, как щепка, вьющаяся по реке, уносился по мосту волнами пехоты пеший гусар, денщик или житель; иногда, как бревно, плывущее по реке, окруженная со всех сторон, проплывала по мосту ротная или офицерская, наложенная доверху и прикрытая кожами, повозка.
– Вишь, их, как плотину, прорвало, – безнадежно останавливаясь, говорил казак. – Много ль вас еще там?
– Мелион без одного! – подмигивая говорил близко проходивший в прорванной шинели веселый солдат и скрывался; за ним проходил другой, старый солдат.
– Как он (он – неприятель) таперича по мосту примется зажаривать, – говорил мрачно старый солдат, обращаясь к товарищу, – забудешь чесаться.
И солдат проходил. За ним другой солдат ехал на повозке.
– Куда, чорт, подвертки запихал? – говорил денщик, бегом следуя за повозкой и шаря в задке.
И этот проходил с повозкой. За этим шли веселые и, видимо, выпившие солдаты.
– Как он его, милый человек, полыхнет прикладом то в самые зубы… – радостно говорил один солдат в высоко подоткнутой шинели, широко размахивая рукой.
– То то оно, сладкая ветчина то. – отвечал другой с хохотом.
И они прошли, так что Несвицкий не узнал, кого ударили в зубы и к чему относилась ветчина.
– Эк торопятся, что он холодную пустил, так и думаешь, всех перебьют. – говорил унтер офицер сердито и укоризненно.
– Как оно пролетит мимо меня, дяденька, ядро то, – говорил, едва удерживаясь от смеха, с огромным ртом молодой солдат, – я так и обмер. Право, ей Богу, так испужался, беда! – говорил этот солдат, как будто хвастаясь тем, что он испугался. И этот проходил. За ним следовала повозка, непохожая на все проезжавшие до сих пор. Это был немецкий форшпан на паре, нагруженный, казалось, целым домом; за форшпаном, который вез немец, привязана была красивая, пестрая, с огромным вымем, корова. На перинах сидела женщина с грудным ребенком, старуха и молодая, багроворумяная, здоровая девушка немка. Видно, по особому разрешению были пропущены эти выселявшиеся жители. Глаза всех солдат обратились на женщин, и, пока проезжала повозка, двигаясь шаг за шагом, и, все замечания солдат относились только к двум женщинам. На всех лицах была почти одна и та же улыбка непристойных мыслей об этой женщине.
– Ишь, колбаса то, тоже убирается!
– Продай матушку, – ударяя на последнем слоге, говорил другой солдат, обращаясь к немцу, который, опустив глаза, сердито и испуганно шел широким шагом.
– Эк убралась как! То то черти!
– Вот бы тебе к ним стоять, Федотов.
– Видали, брат!
– Куда вы? – спрашивал пехотный офицер, евший яблоко, тоже полуулыбаясь и глядя на красивую девушку.
