Нэдзуми Кодзо
Нэдзуми Кодзо (яп. 鼠小僧 нэдзуми кодзо:, 1797 — 13 сентября 1832) — японский полулегендарный вор, живший в Эдо (ныне Токио), ставший персонажем японского фольклора. В своей преступной деятельности «специализировался» на кражах со взломом особняков даймё. Его настоящим именем было Накамура Дзирокити. По основному роду занятий, как сообщается, Кодзо был верхолазом. В японских легендах он, как правило, предстаёт в образе «благородного разбойника».
Содержание
Имя
«Нэдзуми Кодзо» было его прозвищем, а не настоящим именем. Слово «нэдзуми» в японском языке означает «крыса», «кодзо» — «мальчик» в значении «посыльный, мальчик на побегушках». Таким образом, его прозвище можно перевести как «крыса-посыльный». Своё прозвище он предположительно получил ещё в детстве, работая посыльным в магазине в Эдо. Кроме того, таким прозвищем иногда «награждали» воров-карманников, которыми часто были дети с ловкими пальцами, — это позволяет предположить, что Накамура уже с детства был карманником.
Биография
Ранняя жизнь
Родился приблизительно в 1797 году в хижине бедного разнорабочего, работавшего в театре кабуки. В возрасте 10 лет был отдан в ученики мастеру, изготавливавшему деревянные ящики, в возрасте 16 лет вернулся в родной дом. Впоследствии якобы стал пожарным, но в 25-летнем возрасте серьёзно поругался со своим отцом и был лишён им наследства. Примерно в то же время он сильно увлёкся азартными играми и одновременно начал воровать, чтобы иметь средства к существованию. Масштабы его деятельности были значительны: например, в 1823 году он совершил в общей сложности 32 кражи 28 самурайских усадеб.
Аресты и казнь
В 1825 году он был после очередной кражи арестован, но не казнён, так как якобы «воровал впервые», а лишь татуирован как преступник, после чего выслан из Эдо, однако в скором времени тайно вернулся в город и вновь вернулся к азартным играм и воровству. В течение следующих семи лет (с 1825 по 1832 год) он, по некоторым сведениям, совершил 90 краж, орудовав в 71 усадьбе.
3 июня 1831 года он был пойман снова и в ходе следствия признался в краже со взломом 95 самурайских усадеб 839 раз и кражах в общей сложности на сумму более чем 3000 рё на протяжении своей 15-летней «карьеры», однако достоверность этих сведений находится под сомнением. Спустя чуть больше чем три месяца, 13 сентября, он был приговорён к смертной казни; по некоторым предположениям, жестокий характер предстоящей казни, предусматривавшей водружение отрубленной головы на кол и назначавшейся обычно поджигателям или убийцам, был вызван вмешательством последнего ограбленного им самурая, чувствующего себя униженным. На казнь собралось посмотреть большое количество народу, так как Нэдзуми Кодзо в то время был довольно известным преступником. Поскольку данная казнь была в те времена чем-то вроде зрелища, преступника нарядили в яркое кимоно и нанесли ему на лицо макияж, накрасив также губы помадой.
Он был проведён перед толпой, будучи посаженным связанным на лошадь, и затем обезглавлен на одной из площадей для казней Сузугамори. Его голова была затем публично водружена на кол. На момент смерти Кодзо было примерно 36 лет. Он был похоронен в храме Эко-ин в районе Рёгоку. Поскольку многие люди стремились отколоть куски от надгробной плиты его могилы себе в качестве сувениров, вскоре после его смерти на могиле пришлось ставить новую плиту[1].
Происхождение легенды
Когда Накамура был арестован, при нём было найдено очень мало денег. Это вкупе с публичным презрением, которое он выказывал по отношению к даймё, привело к появлению ставшей популярной легенды, что он раздавал деньги бедным, и в молве мелкий жулик превратился в народного героя, аналога европейского Робин Гуда. Тот факт, что он умер холостяком, отослав своим наложницам бумаги о разводе после ареста, чтобы избавить их от возможного наказания, только прибавило ему популярности.
В культуре
Нэдзуми Кодзо уже вскоре после смерти стал героем представлений театра кабуки, дзидайгэки, народных песен, а впоследствии и современной японской популярной культуры.
Напишите отзыв о статье "Нэдзуми Кодзо"
Примечания
- ↑ [ekoin.or.jp/guide/ 名所案内] 回向院公式サイト。2014年1月24日閲覧。
Ссылки
- [www.ffortune.net/social/people/nihon-edo/nezumikozo.htm 鼠小僧次郎吉（1797-1832）] — краткая биография на японском.
Отрывок, характеризующий Нэдзуми Кодзо
У одной избы столпились казаки, что то делая. Из середины толпы послышался страшный крик. Петя подскакал к этой толпе, и первое, что он увидал, было бледное, с трясущейся нижней челюстью лицо француза, державшегося за древко направленной на него пики.– Ура!.. Ребята… наши… – прокричал Петя и, дав поводья разгорячившейся лошади, поскакал вперед по улице.
Впереди слышны были выстрелы. Казаки, гусары и русские оборванные пленные, бежавшие с обеих сторон дороги, все громко и нескладно кричали что то. Молодцеватый, без шапки, с красным нахмуренным лицом, француз в синей шинели отбивался штыком от гусаров. Когда Петя подскакал, француз уже упал. Опять опоздал, мелькнуло в голове Пети, и он поскакал туда, откуда слышались частые выстрелы. Выстрелы раздавались на дворе того барского дома, на котором он был вчера ночью с Долоховым. Французы засели там за плетнем в густом, заросшем кустами саду и стреляли по казакам, столпившимся у ворот. Подъезжая к воротам, Петя в пороховом дыму увидал Долохова с бледным, зеленоватым лицом, кричавшего что то людям. «В объезд! Пехоту подождать!» – кричал он, в то время как Петя подъехал к нему.
– Подождать?.. Ураааа!.. – закричал Петя и, не медля ни одной минуты, поскакал к тому месту, откуда слышались выстрелы и где гуще был пороховой дым. Послышался залп, провизжали пустые и во что то шлепнувшие пули. Казаки и Долохов вскакали вслед за Петей в ворота дома. Французы в колеблющемся густом дыме одни бросали оружие и выбегали из кустов навстречу казакам, другие бежали под гору к пруду. Петя скакал на своей лошади вдоль по барскому двору и, вместо того чтобы держать поводья, странно и быстро махал обеими руками и все дальше и дальше сбивался с седла на одну сторону. Лошадь, набежав на тлевший в утреннем свето костер, уперлась, и Петя тяжело упал на мокрую землю. Казаки видели, как быстро задергались его руки и ноги, несмотря на то, что голова его не шевелилась. Пуля пробила ему голову.
Переговоривши с старшим французским офицером, который вышел к нему из за дома с платком на шпаге и объявил, что они сдаются, Долохов слез с лошади и подошел к неподвижно, с раскинутыми руками, лежавшему Пете.
– Готов, – сказал он, нахмурившись, и пошел в ворота навстречу ехавшему к нему Денисову.
– Убит?! – вскрикнул Денисов, увидав еще издалека то знакомое ему, несомненно безжизненное положение, в котором лежало тело Пети.
– Готов, – повторил Долохов, как будто выговаривание этого слова доставляло ему удовольствие, и быстро пошел к пленным, которых окружили спешившиеся казаки. – Брать не будем! – крикнул он Денисову.
Денисов не отвечал; он подъехал к Пете, слез с лошади и дрожащими руками повернул к себе запачканное кровью и грязью, уже побледневшее лицо Пети.
«Я привык что нибудь сладкое. Отличный изюм, берите весь», – вспомнилось ему. И казаки с удивлением оглянулись на звуки, похожие на собачий лай, с которыми Денисов быстро отвернулся, подошел к плетню и схватился за него.
В числе отбитых Денисовым и Долоховым русских пленных был Пьер Безухов.
О той партии пленных, в которой был Пьер, во время всего своего движения от Москвы, не было от французского начальства никакого нового распоряжения. Партия эта 22 го октября находилась уже не с теми войсками и обозами, с которыми она вышла из Москвы. Половина обоза с сухарями, который шел за ними первые переходы, была отбита казаками, другая половина уехала вперед; пеших кавалеристов, которые шли впереди, не было ни одного больше; они все исчезли. Артиллерия, которая первые переходы виднелась впереди, заменилась теперь огромным обозом маршала Жюно, конвоируемого вестфальцами. Сзади пленных ехал обоз кавалерийских вещей.
От Вязьмы французские войска, прежде шедшие тремя колоннами, шли теперь одной кучей. Те признаки беспорядка, которые заметил Пьер на первом привале из Москвы, теперь дошли до последней степени.
Дорога, по которой они шли, с обеих сторон была уложена мертвыми лошадьми; оборванные люди, отсталые от разных команд, беспрестанно переменяясь, то присоединялись, то опять отставали от шедшей колонны.
