Окладные доходы

Для термина «Оклад» см. также другие значения.

Окла́дные дохо́ды – одна из категорий доходов Русского государства. Окладными доходами назывались такие доходы, которые можно было ввести в определённый оклад и собирать в обязательном для плательщиков, заранее определённом размере. Окладные доходы возникали из сборов, которое правительство устанавливало для покрытия расходов на возникшие новые государственные нужды: необходимость устройства отрядов войска, вооружённых огнестрельным оружием, вызвала сбор пищальных денег; на покупку пороха собирали емчужные (селитренные) деньги, на выкуп пленных – полоняничные и т.д.

В первой половине XVII века все эти многочисленные окладные сборы были сведены в три крупных оклада – деньги данные, полоняничные и деньги оброчные. Сами названия окладов в XVII веке давно потеряли прежний смысл. Данные деньги начали собирать ещё во времена татарского ига в дань хану, деньги полоняничные собирались сначала время от времени, а потом постоянно для выкупа пленных, уведённых крымцами и казанскими татарами. Оброком назывались те сборы, которые при царе Иване Грозном были установлены с тех городов и уездов, где было введено самоуправление и отменено кормление наместников и волостелей.

В 1681 году окладные сборы были ещё более округлены и сведены в два разряда по сословиям. Горожане и всё торгово-промышленное население должно было платить стрелецкие деньги, а крестьяне – ямские и полоняничные деньги.

См.также

Неокладные доходы — одна из разновидностей дохода в Московском государстве, который нельзя было включить в определённый размер, заранее известный казне.

Литература

• Князьков С. «Очерки из истории Петра Великого и его времени». — Пушкино: «Культура», 1990 (репринтное воспроизведение издания 1914 г.).

Отрывок, характеризующий Окладные доходы

Стараясь как можно язвительнее оскорбить Вейротера в его авторском военном самолюбии, Ланжерон доказывал, что Бонапарте легко может атаковать, вместо того, чтобы быть атакованным, и вследствие того сделать всю эту диспозицию совершенно бесполезною. Вейротер на все возражения отвечал твердой презрительной улыбкой, очевидно вперед приготовленной для всякого возражения, независимо от того, что бы ему ни говорили.
– Ежели бы он мог атаковать нас, то он нынче бы это сделал, – сказал он.
– Вы, стало быть, думаете, что он бессилен, – сказал Ланжерон.
– Много, если у него 40 тысяч войска, – отвечал Вейротер с улыбкой доктора, которому лекарка хочет указать средство лечения.
– В таком случае он идет на свою погибель, ожидая нашей атаки, – с тонкой иронической улыбкой сказал Ланжерон, за подтверждением оглядываясь опять на ближайшего Милорадовича.
Но Милорадович, очевидно, в эту минуту думал менее всего о том, о чем спорили генералы.
– Ma foi, [Ей Богу,] – сказал он, – завтра всё увидим на поле сражения.
Вейротер усмехнулся опять тою улыбкой, которая говорила, что ему смешно и странно встречать возражения от русских генералов и доказывать то, в чем не только он сам слишком хорошо был уверен, но в чем уверены были им государи императоры.
– Неприятель потушил огни, и слышен непрерывный шум в его лагере, – сказал он. – Что это значит? – Или он удаляется, чего одного мы должны бояться, или он переменяет позицию (он усмехнулся). Но даже ежели бы он и занял позицию в Тюрасе, он только избавляет нас от больших хлопот, и распоряжения все, до малейших подробностей, остаются те же.
– Каким же образом?.. – сказал князь Андрей, уже давно выжидавший случая выразить свои сомнения.
Кутузов проснулся, тяжело откашлялся и оглянул генералов.
– Господа, диспозиция на завтра, даже на нынче (потому что уже первый час), не может быть изменена, – сказал он. – Вы ее слышали, и все мы исполним наш долг. А перед сражением нет ничего важнее… (он помолчал) как выспаться хорошенько.