Онисабуро Дэгути

Онисабуро Дэгути
出口 王仁三郎
Имя при рождении:	Кисабуро Уэда

Онисабуро Дэгути (яп. 出口 王仁三郎 Дэгути Онисабуро:, 21 августа 1871 года — 19 января 1948 года) — один из деятелей религиозного движения оомото в Японии. Настоящее имя — Кисабуро Уэда (яп. 上田 喜三郎 Уэда Кисабуро:).

Биография

Кисабуро Уэда происходил из семьи крестьян. В 1898 году познакомился с Нао Дэгути, основательницей религии оомото, и быстро стал одним из ведущих её последователей. В 1900 году он женился на её младшей дочери Нао Сумико и принял новое имя — Онисабуро Дэгути.

Онисабуро Дэгути активно распространял оомото в Японии и устанавливал международные контакты. В 1923 году он узнал о международном языке эсперанто и начал активно внедрять его в деятельность религиозного движения.

Дегути был автором многочисленных публикаций, в том числе 81-томного труда Reikai Monogatari (яп. 霊界物语). Он активно творил в различных областях искусства, создавая картины, работы в области скульптуры, каллиграфии и керамики. Одним из ключевых пунктов его учения являлась тесная связь между искусством и религией и изучение того, как художественное произведение может оказывать положительное влияние на мир. На протяжении своей жизни Дэгути отстаивал пацифистские взгляды, одевался в богато украшенный костюм собственной вышивки, выдавая себя за различных буддистских или синтоистских божеств, также одевался как шаман или как женские божества, его стиль поведения был эклектическим и подчас даже вызывающим.

Во время гонений на оомото со стороны правительства Японской империи он провёл годы с 1935 по 1942 в тюрьме, однако до этого ему удавалось смягчать отношение к себе чиновников, одновременно находя более мягкие формы для критики их решений, которые он считал неправильными. Эта манера поведения отличала его от его учителя, который всегда высказывала свою позицию более открыто.

На Западе Дэгути в первую очередь известен влиянием, которое он оказал на Морихэя Уэсибу, основателя боевого искусства айкидо, с которым он встретился впервые в 1919 году.

Литература

• Nancy K. Stalker, Prophet Motive: Deguchi Onisaburo, Oomoto and the Rise of New Religion in Imperial Japan, University Of Hawaii, 2008, ISBN 0-8248-3226-4
• Emily Groszos Ooms, Women and Millenarian Protest in Meiji Japan: Deguchi Nao and Omotokyo, Cornell Univ East Asia Program, 1993, ISBN 978-0-939657-61-2
• The Great Onisaburo Deguchi, by Kyotaro Deguchi, translated by Charles Rowe, ISBN 4-900586-54-4
• Murakami Shigeyoshi. Japanese Religion in the Modern Century. Translated by H. Byron Earhart. Tokyo, 1980. Originally published as Kindai hyakunen no shukyo. ISBN 978-0-86008-260-6

Отрывок, характеризующий Онисабуро Дэгути

– Очень рад, – отвечал Николай. – Он отличный человек. Что ж ты очень влюблена?
– Как тебе сказать, – отвечала Наташа, – я была влюблена в Бориса, в учителя, в Денисова, но это совсем не то. Мне покойно, твердо. Я знаю, что лучше его не бывает людей, и мне так спокойно, хорошо теперь. Совсем не так, как прежде…
Николай выразил Наташе свое неудовольствие о том, что свадьба была отложена на год; но Наташа с ожесточением напустилась на брата, доказывая ему, что это не могло быть иначе, что дурно бы было вступить в семью против воли отца, что она сама этого хотела.
– Ты совсем, совсем не понимаешь, – говорила она. Николай замолчал и согласился с нею.
Брат часто удивлялся глядя на нее. Совсем не было похоже, чтобы она была влюбленная невеста в разлуке с своим женихом. Она была ровна, спокойна, весела совершенно по прежнему. Николая это удивляло и даже заставляло недоверчиво смотреть на сватовство Болконского. Он не верил в то, что ее судьба уже решена, тем более, что он не видал с нею князя Андрея. Ему всё казалось, что что нибудь не то, в этом предполагаемом браке.
«Зачем отсрочка? Зачем не обручились?» думал он. Разговорившись раз с матерью о сестре, он, к удивлению своему и отчасти к удовольствию, нашел, что мать точно так же в глубине души иногда недоверчиво смотрела на этот брак.
– Вот пишет, – говорила она, показывая сыну письмо князя Андрея с тем затаенным чувством недоброжелательства, которое всегда есть у матери против будущего супружеского счастия дочери, – пишет, что не приедет раньше декабря. Какое же это дело может задержать его? Верно болезнь! Здоровье слабое очень. Ты не говори Наташе. Ты не смотри, что она весела: это уж последнее девичье время доживает, а я знаю, что с ней делается всякий раз, как письма его получаем. А впрочем Бог даст, всё и хорошо будет, – заключала она всякий раз: – он отличный человек.


Первое время своего приезда Николай был серьезен и даже скучен. Его мучила предстоящая необходимость вмешаться в эти глупые дела хозяйства, для которых мать вызвала его. Чтобы скорее свалить с плеч эту обузу, на третий день своего приезда он сердито, не отвечая на вопрос, куда он идет, пошел с нахмуренными бровями во флигель к Митеньке и потребовал у него счеты всего. Что такое были эти счеты всего, Николай знал еще менее, чем пришедший в страх и недоумение Митенька. Разговор и учет Митеньки продолжался недолго. Староста, выборный и земский, дожидавшиеся в передней флигеля, со страхом и удовольствием слышали сначала, как загудел и затрещал как будто всё возвышавшийся голос молодого графа, слышали ругательные и страшные слова, сыпавшиеся одно за другим.
– Разбойник! Неблагодарная тварь!… изрублю собаку… не с папенькой… обворовал… – и т. д.