Опытно-героический театр
| Опытно-героический театр | |
| Основан |
1921 |
|---|---|
| Руководство | |
| Художественный руководитель | |
Опытно-героический театр — драматический театр, существовавший в Москве в 1921—1923 годах.
Театр был основан актёром и художником Камерного театра Борисом Фердинандовым и поэтом-имажинистом и драматургом Вадимом Шершеневичем; труппа состояла преимущественно из молодых актёров[1].
Разместился Опытно-героический театр на Таганке, в помещении театра Рогожско-Симоновского района (Театр имени А.К. Сафонова), и открылся 3 октября 1921 года трагедией Софокла «Эдип-царь», поставленной Фердинандовым; он же исполнял в спектакле главную роль[1].
В качестве метода работы использовался так называемый «метро-ритм». В театре работали: художник Б. Р. Эрдман, его брат — драматург Н. Р. Эрдман, режиссёр и композитор Е. П. Павлов, композитор Ю. С. Милютин; актёр М. И. Жаров.
В сезоне 1921—1922 годов были поставлены спектакли:
- «Эдип-царь» Софокла; режиссёр Б. А. Фердинандов
- «Копилка» Э. Лабиша; режиссёры Б. А. Фердинандов и В. Г. Шершеневич, художник Б. Р. Эрдман.
- «Гроза» А. Н. Островского
- «Женитьба» Н. В. Гоголя
- «Страшная месть» (по Н. В. Гоголю)
- «Дама в черной перчатке» В. Г. Шершеневича
После образования в сентябре 1922 года ГИТИСа вольная мастерская, руководимая Фердинандовым, влилась в него в качестве Мастерской № 3, а Опытно-героический театр, объединившись с Вольной мастерской Вс. Мейерхольда, образовал Театр ГИТИСа[2]. Однако труппа Фердинандова не выдержала конкуренции с труппой Мейерхольда, представлявшей на сцене Театра ГИТИСа «Великодушного рогоносца» Ф. Кроммелинка и — с 24 ноября 1922 года — «Смерть Тарелкина» А. Сухово-Кобылина[1].
В сезоне 1922—1923 годов Фердинандов поставил только один спектакль — «Одна сплошная нелепость» В. Г. Шершеневича; в феврале 1923 года в труппе произошел раскол: Шершеневич c группой актеров покинул её, а сам Фердинандов вскоре вернулся к Александру Таирову[1].
Напишите отзыв о статье "Опытно-героический театр"
Примечания
- ↑ 1 2 3 4 Золотницкий Д. И. [teatr-lib.ru/Library/Zolotnitsky/Budni/ Будни и праздники театрального Октября]. — Л.: Искусство, 1978. — С. 33—35. — 255 с.
- ↑ [www.gumer.info/bibliotek_Buks/Culture/Teatr/_228.php Театр РСФСР 1-й] // Театральная энциклопедия (под ред. П. А. Маркова). — М.: Советская энциклопедия, 1961—1965. — Т. 5.
Литература
- Фердинандов Б. А. Театр сегодня // О театре. Тверь, 1922.
- Иванов В. В. Бунт маргинала. Аналитический театр Бориса Фердинандова // Мнемозина. Документы и факты из истории русского театра ХХ века / Ред.-составит. В. В. Иванов. М.: ГИТИС, 1996. С.211-241
Отрывок, характеризующий Опытно-героический театр
Ильин взял ведро с водой и, капнув туда рому, пришел к Марье Генриховне, прося помешать пальчиком.– Это моя чашка, – говорил он. – Только вложите пальчик, все выпью.
Когда самовар весь выпили, Ростов взял карты и предложил играть в короли с Марьей Генриховной. Кинули жребий, кому составлять партию Марьи Генриховны. Правилами игры, по предложению Ростова, было то, чтобы тот, кто будет королем, имел право поцеловать ручку Марьи Генриховны, а чтобы тот, кто останется прохвостом, шел бы ставить новый самовар для доктора, когда он проснется.
– Ну, а ежели Марья Генриховна будет королем? – спросил Ильин.
– Она и так королева! И приказания ее – закон.
Только что началась игра, как из за Марьи Генриховны вдруг поднялась вспутанная голова доктора. Он давно уже не спал и прислушивался к тому, что говорилось, и, видимо, не находил ничего веселого, смешного или забавного во всем, что говорилось и делалось. Лицо его было грустно и уныло. Он не поздоровался с офицерами, почесался и попросил позволения выйти, так как ему загораживали дорогу. Как только он вышел, все офицеры разразились громким хохотом, а Марья Генриховна до слез покраснела и тем сделалась еще привлекательнее на глаза всех офицеров. Вернувшись со двора, доктор сказал жене (которая перестала уже так счастливо улыбаться и, испуганно ожидая приговора, смотрела на него), что дождь прошел и что надо идти ночевать в кибитку, а то все растащат.
– Да я вестового пошлю… двух! – сказал Ростов. – Полноте, доктор.
– Я сам стану на часы! – сказал Ильин.
– Нет, господа, вы выспались, а я две ночи не спал, – сказал доктор и мрачно сел подле жены, ожидая окончания игры.
Глядя на мрачное лицо доктора, косившегося на свою жену, офицерам стало еще веселей, и многие не могла удерживаться от смеха, которому они поспешно старались приискивать благовидные предлоги. Когда доктор ушел, уведя свою жену, и поместился с нею в кибиточку, офицеры улеглись в корчме, укрывшись мокрыми шинелями; но долго не спали, то переговариваясь, вспоминая испуг доктора и веселье докторши, то выбегая на крыльцо и сообщая о том, что делалось в кибиточке. Несколько раз Ростов, завертываясь с головой, хотел заснуть; но опять чье нибудь замечание развлекало его, опять начинался разговор, и опять раздавался беспричинный, веселый, детский хохот.
В третьем часу еще никто не заснул, как явился вахмистр с приказом выступать к местечку Островне.
Все с тем же говором и хохотом офицеры поспешно стали собираться; опять поставили самовар на грязной воде. Но Ростов, не дождавшись чаю, пошел к эскадрону. Уже светало; дождик перестал, тучи расходились. Было сыро и холодно, особенно в непросохшем платье. Выходя из корчмы, Ростов и Ильин оба в сумерках рассвета заглянули в глянцевитую от дождя кожаную докторскую кибиточку, из под фартука которой торчали ноги доктора и в середине которой виднелся на подушке чепчик докторши и слышалось сонное дыхание.
– Право, она очень мила! – сказал Ростов Ильину, выходившему с ним.
– Прелесть какая женщина! – с шестнадцатилетней серьезностью отвечал Ильин.
Через полчаса выстроенный эскадрон стоял на дороге. Послышалась команда: «Садись! – солдаты перекрестились и стали садиться. Ростов, выехав вперед, скомандовал: «Марш! – и, вытянувшись в четыре человека, гусары, звуча шлепаньем копыт по мокрой дороге, бренчаньем сабель и тихим говором, тронулись по большой, обсаженной березами дороге, вслед за шедшей впереди пехотой и батареей.
Разорванные сине лиловые тучи, краснея на восходе, быстро гнались ветром. Становилось все светлее и светлее. Ясно виднелась та курчавая травка, которая заседает всегда по проселочным дорогам, еще мокрая от вчерашнего дождя; висячие ветви берез, тоже мокрые, качались от ветра и роняли вбок от себя светлые капли. Яснее и яснее обозначались лица солдат. Ростов ехал с Ильиным, не отстававшим от него, стороной дороги, между двойным рядом берез.
