Памятники Рыбинска
Поделись знанием:
Соня была к нему нежнее и преданнее чем прежде. Она, казалось, хотела показать ему, что его проигрыш был подвиг, за который она теперь еще больше любит его; но Николай теперь считал себя недостойным ее.
Он исписал альбомы девочек стихами и нотами, и не простившись ни с кем из своих знакомых, отослав наконец все 43 тысячи и получив росписку Долохова, уехал в конце ноября догонять полк, который уже был в Польше.
После своего объяснения с женой, Пьер поехал в Петербург. В Торжке на cтанции не было лошадей, или не хотел их смотритель. Пьер должен был ждать. Он не раздеваясь лег на кожаный диван перед круглым столом, положил на этот стол свои большие ноги в теплых сапогах и задумался.
– Прикажете чемоданы внести? Постель постелить, чаю прикажете? – спрашивал камердинер.
Пьер не отвечал, потому что ничего не слыхал и не видел. Он задумался еще на прошлой станции и всё продолжал думать о том же – о столь важном, что он не обращал никакого .внимания на то, что происходило вокруг него. Его не только не интересовало то, что он позже или раньше приедет в Петербург, или то, что будет или не будет ему места отдохнуть на этой станции, но всё равно было в сравнении с теми мыслями, которые его занимали теперь, пробудет ли он несколько часов или всю жизнь на этой станции.
Смотритель, смотрительша, камердинер, баба с торжковским шитьем заходили в комнату, предлагая свои услуги. Пьер, не переменяя своего положения задранных ног, смотрел на них через очки, и не понимал, что им может быть нужно и каким образом все они могли жить, не разрешив тех вопросов, которые занимали его. А его занимали всё одни и те же вопросы с самого того дня, как он после дуэли вернулся из Сокольников и провел первую, мучительную, бессонную ночь; только теперь в уединении путешествия, они с особенной силой овладели им. О чем бы он ни начинал думать, он возвращался к одним и тем же вопросам, которых он не мог разрешить, и не мог перестать задавать себе. Как будто в голове его свернулся тот главный винт, на котором держалась вся его жизнь. Винт не входил дальше, не выходил вон, а вертелся, ничего не захватывая, всё на том же нарезе, и нельзя было перестать вертеть его.
Вошел смотритель и униженно стал просить его сиятельство подождать только два часика, после которых он для его сиятельства (что будет, то будет) даст курьерских. Смотритель очевидно врал и хотел только получить с проезжего лишние деньги. «Дурно ли это было или хорошо?», спрашивал себя Пьер. «Для меня хорошо, для другого проезжающего дурно, а для него самого неизбежно, потому что ему есть нечего: он говорил, что его прибил за это офицер. А офицер прибил за то, что ему ехать надо было скорее. А я стрелял в Долохова за то, что я счел себя оскорбленным, а Людовика XVI казнили за то, что его считали преступником, а через год убили тех, кто его казнил, тоже за что то. Что дурно? Что хорошо? Что надо любить, что ненавидеть? Для чего жить, и что такое я? Что такое жизнь, что смерть? Какая сила управляет всем?», спрашивал он себя. И не было ответа ни на один из этих вопросов, кроме одного, не логического ответа, вовсе не на эти вопросы. Ответ этот был: «умрешь – всё кончится. Умрешь и всё узнаешь, или перестанешь спрашивать». Но и умереть было страшно.
Торжковская торговка визгливым голосом предлагала свой товар и в особенности козловые туфли. «У меня сотни рублей, которых мне некуда деть, а она в прорванной шубе стоит и робко смотрит на меня, – думал Пьер. И зачем нужны эти деньги? Точно на один волос могут прибавить ей счастья, спокойствия души, эти деньги? Разве может что нибудь в мире сделать ее и меня менее подверженными злу и смерти? Смерть, которая всё кончит и которая должна притти нынче или завтра – всё равно через мгновение, в сравнении с вечностью». И он опять нажимал на ничего не захватывающий винт, и винт всё так же вертелся на одном и том же месте.
Слуга его подал ему разрезанную до половины книгу романа в письмах m mе Suza. [мадам Сюза.] Он стал читать о страданиях и добродетельной борьбе какой то Аmelie de Mansfeld. [Амалии Мансфельд.] «И зачем она боролась против своего соблазнителя, думал он, – когда она любила его? Не мог Бог вложить в ее душу стремления, противного Его воле. Моя бывшая жена не боролась и, может быть, она была права. Ничего не найдено, опять говорил себе Пьер, ничего не придумано. Знать мы можем только то, что ничего не знаем. И это высшая степень человеческой премудрости».
Всё в нем самом и вокруг него представлялось ему запутанным, бессмысленным и отвратительным. Но в этом самом отвращении ко всему окружающему Пьер находил своего рода раздражающее наслаждение.
– Осмелюсь просить ваше сиятельство потесниться крошечку, вот для них, – сказал смотритель, входя в комнату и вводя за собой другого, остановленного за недостатком лошадей проезжающего. Проезжающий был приземистый, ширококостый, желтый, морщинистый старик с седыми нависшими бровями над блестящими, неопределенного сероватого цвета, глазами.
Пьер снял ноги со стола, встал и перелег на приготовленную для него кровать, изредка поглядывая на вошедшего, который с угрюмо усталым видом, не глядя на Пьера, тяжело раздевался с помощью слуги. Оставшись в заношенном крытом нанкой тулупчике и в валеных сапогах на худых костлявых ногах, проезжий сел на диван, прислонив к спинке свою очень большую и широкую в висках, коротко обстриженную голову и взглянул на Безухого. Строгое, умное и проницательное выражение этого взгляда поразило Пьера. Ему захотелось заговорить с проезжающим, но когда он собрался обратиться к нему с вопросом о дороге, проезжающий уже закрыл глаза и сложив сморщенные старые руки, на пальце одной из которых был большой чугунный перстень с изображением Адамовой головы, неподвижно сидел, или отдыхая, или о чем то глубокомысленно и спокойно размышляя, как показалось Пьеру. Слуга проезжающего был весь покрытый морщинами, тоже желтый старичек, без усов и бороды, которые видимо не были сбриты, а никогда и не росли у него. Поворотливый старичек слуга разбирал погребец, приготовлял чайный стол, и принес кипящий самовар. Когда всё было готово, проезжающий открыл глаза, придвинулся к столу и налив себе один стакан чаю, налил другой безбородому старичку и подал ему. Пьер начинал чувствовать беспокойство и необходимость, и даже неизбежность вступления в разговор с этим проезжающим.
Список памятников, расположенных на территории города Рыбинска Ярославской области России.
| Фото | Год установки | Название | Авторы | Описание | Местоположение |
|---|---|---|---|---|---|
|
1953 год | Монумент «Мать-Волга» | Скульпторы С. Шапошников и В. Малашкина. Архитектор Н. Донских | Один из крупнейших памятников города — 28 метровая статуя женщины, одна рука которой направлена в сторону Рыбинского моря, а другая рука сжимает свиток чертежей. Надпись на постаменте гласит: «Коммунизм — это есть Советская власть плюс электрификация всей страны» | На песчаной косе на входе в Рыбинские шлюзы со стороны Рыбинского водохранилища. |
| Памятник погибшим интернационалистам | «Землякам павшим исполняя долг солдата за пределами родины от горожан; Афганистан 1979—1989» | Волжская набережная (начало ул. Луначарского) | |||
| 9 мая 1967 года | Мемориальный комплекс «Огонь славы» | А. М. Комаров, Г. Н. Постников, З. И. Азгур | На 28-метровом обелиске 11-метровая статуя моторостроителя, поднимающего над головой винт самолета. На плитах мемориала указаны имена 49 Героев Советского Союза и трёх полных кавалеров Ордена Славы из жителей города. Рядом установлен бронзовый бюст дважды Герою Советского Союза генералу П. И. Батову, родившемуся в деревне Филисово Ярославской губернии. С 2010 года в состав комплекса входят самоходная установка «ИСУ — 152» и зенитная установка. | Волжский парк | |
| 30 октября 2002 года | Закладной камень памятника погибшим узникам Волголага | На гранитной глыбе закреплена мемориальная доска с надписью «Сей камень есть начало мемориала жертвам Волголага». | Микрорайон «Переборы» | ||
| Памятник водопроводчику | Александр Хмелев | Бронзовая скульптура водопроводчика с разводным ключом в руке, по пояс высовывающегося из канализационного люка. | Волжская набережная, д. 10 | ||
| октябрь 2001 года | Памятник П. А. Соловьёву | Сидячий памятник Павлу Александровичу Соловьёву (1917—1996) — советскому авиаконструктору, основоположнику газотурбинного двигателестроения в СССР, учившегося в Рыбинском авиационном институте. | пр. Ленина | ||
| 1977 год | Памятник Бурлаку | Скульптор Л. М. Писаревский | На каменном валуне — бронзовая фигура бурлака. На мраморной доске содержится надпись: «Скульптура установлена в Рыбинске — бывшей столице бурлаков в год 200-летия города в 1977 г.» | Волжская наб., д. 4 | |
|
|
2 августа 2003 года | Памятник Льву Ошанину | Скульптор М. Нурматов | Бронзовая фигура уроженца города Льва Ошанина — поэта, автора более 70 поэтических сборников, стихотворных повестей и пьес, лауреата Сталинской премии первой степени. | Волжская набережная, Смотровая площадка |
| 23 февраля 1953 года | Памятник Павлу Ивановичу Батову | Скульптор З. И. Азгур, архитектор В. А. Артамонов | Бронзовый бюст П. И. Батова — советского военного деятеля, дважды Героя Советского Союза, генерала армии, участника Первой мировой, Гражданской в России, Гражданской в Испании, Советско-финской и Великой Отечественной войн. | Волжский парк | |
| 27 июля 1996 года | Памятник Фёдору Фёдоровичу Ушакову | Скульптор Е. В. Пасхина, архитектор Н. А. Лосев | На гранитной колонне с барельефами бронзовый бюст уроженца сельца Бурнаково, ныне Рыбинского района, Фёдора Ушакова — выдающегося русского флотоводца, адмирала, командующего Черноморским флотом. | Волжская набережная | |
| 10 июля 1949 года | Памятник Фёдору Михайловичу Харитонову | Скульптор М. Г. Манизер, архитектор И. Г. Лагбад | На гранитном постаменте фигура уроженца села Васильевское (ныне в черте города) Фёдора Михайловича Харитонова — советского военачальника, полководца Великой Отечественной войны, генерал-лейтенанта. | проспект Ленина | |
| 1978 год | Стела в честь 60-летия ВЛКСМ | Скульпторы Ю. М. Львов, Н. И. Исакова. Художник А. М. Жданов | Стела с изображёнными в профиль лицами красноармейца, рабочего, колхозницы, солдата и космонавта. | Комсомольская площадь | |
| 2013 год | Памятник инженеру Нобелю | [www.aen.ru/?page=brief&article_id=68149 В Рыбинске открыли памятник Людвигу Нобелю] | |||
| 2013 год | памятник Дерунову | Павел Фёдорович Дерунов — директор Рыбинского моторостроительного завода, Герой Социалистического Труда | Площадь Дерунова |
- Памятники Владимиру Ильичу Ленину в Рыбинске
- Памятник на Красной площади. // установлен 7 ноября 1957 // Скульптор Хасбулат Аскар-Сарыджа
- Памятник на кожзаводе им. Ленина // установлен в 1930 году
- Стела с мозаичным изображением Ленина // установлена в 1974
- Памятник в микрорайоне Переборы // Открыт в 1938 году // Автор неизвестен
- Памятник в поселке ГЭС-14 (демонтирован)
- Гранитный бюст Ленина у завода приборостроения // Установлен в 1976 году // архитектор — Суханов С. В.
- Памятник завода пластмассовых изделий // Открыт 22 апреля 1968 года // Скульптор Аскар Сарыджа
- Памятник в микрорайоне «Волжский» // Открыт 22 апреля 1956 года // Автор неизвестен
- Гипсовый памятник у входа в Полиграфмаш // Установлен 22 апреля 1948 года // Скульптор Меркуров / демонтирован в 2012
- Памятник у входа в завод им. Володарского // Установлен в 1948 году // Скульптор Меркулов / демонтирован в 2012
- Гипсовый памятник на территории завода деревообрабатывающих станков // Открыт 6 ноября 1965 года // Автор неизвестен
- Бюст на территории завода кровельных материалов
- Бюст на территории завода «Магма» // Установлен в 1967 году // Скульптор Антонян
- Памятник на улице Труда
- Памятник на территории завода Дормашина // Открыт 6 ноября 1958 года // Скульптор Г.Д. Алексеев / демонтирован
Напишите отзыв о статье "Памятники Рыбинска"
Ссылки
- [archive.is/20130417120410/rweek.ru/up/MediaLibrary/rus/tourism8.html Памятники Рыбинска на сайте газеты «Рыбинская неделя»]
- [www.2rybinsk.ru/category/about-town/dostoprimichatelnosti/ Достопримечательности Рыбинска на сайте 2rybinsk.ru]
- [gorod.myrybinsk.ru/excurs/volga/ Рыбинск. Экскурсии по городу. Волжская набережная. сайт Gorod.myrybinsk.ru]
- [www.rybinsk.ru/region/tur-kult1.ht Достопримечательности Рыбинска на официальном сайте города]
Отрывок, характеризующий Памятники Рыбинска
После отъезда Денисова, Ростов, дожидаясь денег, которые не вдруг мог собрать старый граф, провел еще две недели в Москве, не выезжая из дому, и преимущественно в комнате барышень.Соня была к нему нежнее и преданнее чем прежде. Она, казалось, хотела показать ему, что его проигрыш был подвиг, за который она теперь еще больше любит его; но Николай теперь считал себя недостойным ее.
Он исписал альбомы девочек стихами и нотами, и не простившись ни с кем из своих знакомых, отослав наконец все 43 тысячи и получив росписку Долохова, уехал в конце ноября догонять полк, который уже был в Польше.
После своего объяснения с женой, Пьер поехал в Петербург. В Торжке на cтанции не было лошадей, или не хотел их смотритель. Пьер должен был ждать. Он не раздеваясь лег на кожаный диван перед круглым столом, положил на этот стол свои большие ноги в теплых сапогах и задумался.
– Прикажете чемоданы внести? Постель постелить, чаю прикажете? – спрашивал камердинер.
Пьер не отвечал, потому что ничего не слыхал и не видел. Он задумался еще на прошлой станции и всё продолжал думать о том же – о столь важном, что он не обращал никакого .внимания на то, что происходило вокруг него. Его не только не интересовало то, что он позже или раньше приедет в Петербург, или то, что будет или не будет ему места отдохнуть на этой станции, но всё равно было в сравнении с теми мыслями, которые его занимали теперь, пробудет ли он несколько часов или всю жизнь на этой станции.
Смотритель, смотрительша, камердинер, баба с торжковским шитьем заходили в комнату, предлагая свои услуги. Пьер, не переменяя своего положения задранных ног, смотрел на них через очки, и не понимал, что им может быть нужно и каким образом все они могли жить, не разрешив тех вопросов, которые занимали его. А его занимали всё одни и те же вопросы с самого того дня, как он после дуэли вернулся из Сокольников и провел первую, мучительную, бессонную ночь; только теперь в уединении путешествия, они с особенной силой овладели им. О чем бы он ни начинал думать, он возвращался к одним и тем же вопросам, которых он не мог разрешить, и не мог перестать задавать себе. Как будто в голове его свернулся тот главный винт, на котором держалась вся его жизнь. Винт не входил дальше, не выходил вон, а вертелся, ничего не захватывая, всё на том же нарезе, и нельзя было перестать вертеть его.
Вошел смотритель и униженно стал просить его сиятельство подождать только два часика, после которых он для его сиятельства (что будет, то будет) даст курьерских. Смотритель очевидно врал и хотел только получить с проезжего лишние деньги. «Дурно ли это было или хорошо?», спрашивал себя Пьер. «Для меня хорошо, для другого проезжающего дурно, а для него самого неизбежно, потому что ему есть нечего: он говорил, что его прибил за это офицер. А офицер прибил за то, что ему ехать надо было скорее. А я стрелял в Долохова за то, что я счел себя оскорбленным, а Людовика XVI казнили за то, что его считали преступником, а через год убили тех, кто его казнил, тоже за что то. Что дурно? Что хорошо? Что надо любить, что ненавидеть? Для чего жить, и что такое я? Что такое жизнь, что смерть? Какая сила управляет всем?», спрашивал он себя. И не было ответа ни на один из этих вопросов, кроме одного, не логического ответа, вовсе не на эти вопросы. Ответ этот был: «умрешь – всё кончится. Умрешь и всё узнаешь, или перестанешь спрашивать». Но и умереть было страшно.
Торжковская торговка визгливым голосом предлагала свой товар и в особенности козловые туфли. «У меня сотни рублей, которых мне некуда деть, а она в прорванной шубе стоит и робко смотрит на меня, – думал Пьер. И зачем нужны эти деньги? Точно на один волос могут прибавить ей счастья, спокойствия души, эти деньги? Разве может что нибудь в мире сделать ее и меня менее подверженными злу и смерти? Смерть, которая всё кончит и которая должна притти нынче или завтра – всё равно через мгновение, в сравнении с вечностью». И он опять нажимал на ничего не захватывающий винт, и винт всё так же вертелся на одном и том же месте.
Слуга его подал ему разрезанную до половины книгу романа в письмах m mе Suza. [мадам Сюза.] Он стал читать о страданиях и добродетельной борьбе какой то Аmelie de Mansfeld. [Амалии Мансфельд.] «И зачем она боролась против своего соблазнителя, думал он, – когда она любила его? Не мог Бог вложить в ее душу стремления, противного Его воле. Моя бывшая жена не боролась и, может быть, она была права. Ничего не найдено, опять говорил себе Пьер, ничего не придумано. Знать мы можем только то, что ничего не знаем. И это высшая степень человеческой премудрости».
Всё в нем самом и вокруг него представлялось ему запутанным, бессмысленным и отвратительным. Но в этом самом отвращении ко всему окружающему Пьер находил своего рода раздражающее наслаждение.
– Осмелюсь просить ваше сиятельство потесниться крошечку, вот для них, – сказал смотритель, входя в комнату и вводя за собой другого, остановленного за недостатком лошадей проезжающего. Проезжающий был приземистый, ширококостый, желтый, морщинистый старик с седыми нависшими бровями над блестящими, неопределенного сероватого цвета, глазами.
Пьер снял ноги со стола, встал и перелег на приготовленную для него кровать, изредка поглядывая на вошедшего, который с угрюмо усталым видом, не глядя на Пьера, тяжело раздевался с помощью слуги. Оставшись в заношенном крытом нанкой тулупчике и в валеных сапогах на худых костлявых ногах, проезжий сел на диван, прислонив к спинке свою очень большую и широкую в висках, коротко обстриженную голову и взглянул на Безухого. Строгое, умное и проницательное выражение этого взгляда поразило Пьера. Ему захотелось заговорить с проезжающим, но когда он собрался обратиться к нему с вопросом о дороге, проезжающий уже закрыл глаза и сложив сморщенные старые руки, на пальце одной из которых был большой чугунный перстень с изображением Адамовой головы, неподвижно сидел, или отдыхая, или о чем то глубокомысленно и спокойно размышляя, как показалось Пьеру. Слуга проезжающего был весь покрытый морщинами, тоже желтый старичек, без усов и бороды, которые видимо не были сбриты, а никогда и не росли у него. Поворотливый старичек слуга разбирал погребец, приготовлял чайный стол, и принес кипящий самовар. Когда всё было готово, проезжающий открыл глаза, придвинулся к столу и налив себе один стакан чаю, налил другой безбородому старичку и подал ему. Пьер начинал чувствовать беспокойство и необходимость, и даже неизбежность вступления в разговор с этим проезжающим.
