Пелерина из Молда

Пелерина из Молда (англ. Mold cape) представляет собой изделие из цельного листа золота, датируемое примерно 1900—1600 гг. до н. э. Относится к бронзовому веку Европы. Обнаружена в г. Молд, графство Флинтшир, северный Уэльс, в 1833 году. По-видимому, представляла собой часть церемониального одеяния. Хранится в Британском музее.

Открытие

Золотую пелерину обнаружили в 1833 г. рабочие).

Она находилась в могильном кургане бронзового века на пустыре под названием Bryn yr Ellyllon, «холм сказочных существ». Пелерина была надета на тело погребённого в грубом каменном саркофаге в кургане. Сохранились отдельные фрагменты скелета, а сама пелерина была серьёзно повреждена. Первоначально на покойном были надеты янтарные бусы, всего около 200—300 бусинок в несколько рядов, однако из них сохранилась лишь единственная бусина, которая хранится в Британском музее. Вместе с пелериной были найдены остатки грубой ткани и 16 фрагментов листовой бронзы, которые, по-видимому, представляли собой основание пелерины: местами золотые листы были прикреплены к бронзе заклёпками. Кроме того, среди артефактов были обнаружены две золотых полосы. Погребальная урна с большим количеством остатков сожжённых костей и пепла находилась в 0,6-0,9 м от могилы.

Ширина пелерины составляет 458 мм. Она была предназначена для человека очень субтильного телосложения, и хотя пол погребённого достоверно не известен, сопутствующие находки, при сравнении с материалами в аналогичных погребениях, указывают на то, что это с большой вероятностью была женщина.

Реставрация

Поскольку подкладка пелерины сгнила, пелерина развалилась в руках нашедших. Куски её разошлись среди нескольких людей. Хотя в 1836 г. Британский музей приобрёл большую часть из них, в течение последующих лет по одному находились дополнительные мелкие фрагменты, которые присоединялись к восстанавливаемой пелерине.

Позднее благодаря подробному изучению и реставрации была восстановлена форма всей пелерины, которую одно время неверно считали нагрудным украшением лошади. При этом выяснилось, что в могиле находился другой объект меньшего размера подобного же чеканного стиля. В настоящее время пелерина смонтирована на куске ткани.

Параллели в других культурах

В английском регионе Уэссекс в бронзовом веке существовала Уэссекская культура, при которой завершилось сооружение Стоунхенджа, и которая известна богатством погребальных даров, в особенности исключительными золотыми изделиями, найденными примерно в 15 % могил данной культуры. Пятнадцать золотых изделий найдено в Уэссексе — для сравнения, всего пять подобных изделий было найдено в четырёх других графствах — Корнуолл, Девоншир, Эссекс и Норфолк — при полном отсутствии подобных изделий на всей остальной территории Англии. Предполагается, что большинство изделий уэссекской культуры происходят из одной мастерской, или даже одного мастера. Молдская пелерина — единственное изделие бронзового века Западной Европы, которое могло бы посоперничать по богатству с изделиями Уэссекской культуры; при этом декоративные мотивы пелерины совершенно непохожи на уэссекские.

В молдской пелерине заметно влияние как местных, так и континентальных традиций. Подобные декоративные мотивы можно обнаружить на других металлических изделиях бронзового века, например, на кубке из Ронжера (Rongères) на востоке Франции (который, по-видимому, происходит из Центральной Европы), а также на линзообразных рельефах из Мигдейлского клада (Сазерленд, Шотландия) и на бронзовых браслетах из Аргилла в Шотландии. Этот мотив длительное время использовался в Шотландии.

Пелерина из Молда хронологически являются последним из важных ювелирных изделий из листового золота 2 тысячелетия до н. э. После этого наблюдается переход к массивным золотым изделиям.

См. также

• Золотая шляпа
• Диск из Небры

Литература

• Clarke, D. V., Cowie T. G. and Foxon A., 1985 Symbols of Power at the Time of Stonehenge Edinburgh: HMSO/National Museum of Antiquities of Scotland
• Gage, J., 1836 A letter from John Gage, esq, FRS, Director, to Sir Henry Ellis, KH, FRS, Secretary, accompanying a gold British corselet exhibited to the Society, and since purchased by the Trustees of the British Museum Archaeologia 26, 422-31
• Powell, T. G. E., 1953 «The gold ornament from Mold, Flintshire, North Wales» Proceedings of the Prehistoric Society 19, 161-79
• Taylor, J. J., 1980 Bronze Age goldwork of the British Isles Cambridge University Press

Ссылки

• [www.britishmuseum.org/explore/highlights/highlight_objects/pe_prb/t/the_mold_gold_cape.aspx The British Museum page about the cape]
• [www.wrexham.gov.uk/assets/pdfs/museum/treasures/moldcape_e.pdf British Museum and National Museums and Galleries of Wales information about the cape]
• [www.bbc.co.uk/wales/northeast/sites/flintshire/pages/cape2.shtml?2 BBC page about the cape]

Отрывок, характеризующий Пелерина из Молда

О Ростовых он слышал, что они в Костроме, и мысль о Наташе редко приходила ему. Ежели она и приходила, то только как приятное воспоминание давно прошедшего. Он чувствовал себя не только свободным от житейских условий, но и от этого чувства, которое он, как ему казалось, умышленно напустил на себя.
На третий день своего приезда в Москву он узнал от Друбецких, что княжна Марья в Москве. Смерть, страдания, последние дни князя Андрея часто занимали Пьера и теперь с новой живостью пришли ему в голову. Узнав за обедом, что княжна Марья в Москве и живет в своем не сгоревшем доме на Вздвиженке, он в тот же вечер поехал к ней.
Дорогой к княжне Марье Пьер не переставая думал о князе Андрее, о своей дружбе с ним, о различных с ним встречах и в особенности о последней в Бородине.
«Неужели он умер в том злобном настроении, в котором он был тогда? Неужели не открылось ему перед смертью объяснение жизни?» – думал Пьер. Он вспомнил о Каратаеве, о его смерти и невольно стал сравнивать этих двух людей, столь различных и вместе с тем столь похожих по любви, которую он имел к обоим, и потому, что оба жили и оба умерли.
В самом серьезном расположении духа Пьер подъехал к дому старого князя. Дом этот уцелел. В нем видны были следы разрушения, но характер дома был тот же. Встретивший Пьера старый официант с строгим лицом, как будто желая дать почувствовать гостю, что отсутствие князя не нарушает порядка дома, сказал, что княжна изволили пройти в свои комнаты и принимают по воскресеньям.
– Доложи; может быть, примут, – сказал Пьер.
– Слушаю с, – отвечал официант, – пожалуйте в портретную.
Через несколько минут к Пьеру вышли официант и Десаль. Десаль от имени княжны передал Пьеру, что она очень рада видеть его и просит, если он извинит ее за бесцеремонность, войти наверх, в ее комнаты.
В невысокой комнатке, освещенной одной свечой, сидела княжна и еще кто то с нею, в черном платье. Пьер помнил, что при княжне всегда были компаньонки. Кто такие и какие они, эти компаньонки, Пьер не знал и не помнил. «Это одна из компаньонок», – подумал он, взглянув на даму в черном платье.
Княжна быстро встала ему навстречу и протянула руку.
– Да, – сказала она, всматриваясь в его изменившееся лицо, после того как он поцеловал ее руку, – вот как мы с вами встречаемся. Он и последнее время часто говорил про вас, – сказала она, переводя свои глаза с Пьера на компаньонку с застенчивостью, которая на мгновение поразила Пьера.
– Я так была рада, узнав о вашем спасенье. Это было единственное радостное известие, которое мы получили с давнего времени. – Опять еще беспокойнее княжна оглянулась на компаньонку и хотела что то сказать; но Пьер перебил ее.
– Вы можете себе представить, что я ничего не знал про него, – сказал он. – Я считал его убитым. Все, что я узнал, я узнал от других, через третьи руки. Я знаю только, что он попал к Ростовым… Какая судьба!
Пьер говорил быстро, оживленно. Он взглянул раз на лицо компаньонки, увидал внимательно ласково любопытный взгляд, устремленный на него, и, как это часто бывает во время разговора, он почему то почувствовал, что эта компаньонка в черном платье – милое, доброе, славное существо, которое не помешает его задушевному разговору с княжной Марьей.
Но когда он сказал последние слова о Ростовых, замешательство в лице княжны Марьи выразилось еще сильнее. Она опять перебежала глазами с лица Пьера на лицо дамы в черном платье и сказала:
– Вы не узнаете разве?
Пьер взглянул еще раз на бледное, тонкое, с черными глазами и странным ртом, лицо компаньонки. Что то родное, давно забытое и больше чем милое смотрело на него из этих внимательных глаз.
«Но нет, это не может быть, – подумал он. – Это строгое, худое и бледное, постаревшее лицо? Это не может быть она. Это только воспоминание того». Но в это время княжна Марья сказала: «Наташа». И лицо, с внимательными глазами, с трудом, с усилием, как отворяется заржавелая дверь, – улыбнулось, и из этой растворенной двери вдруг пахнуло и обдало Пьера тем давно забытым счастием, о котором, в особенности теперь, он не думал. Пахнуло, охватило и поглотило его всего. Когда она улыбнулась, уже не могло быть сомнений: это была Наташа, и он любил ее.
В первую же минуту Пьер невольно и ей, и княжне Марье, и, главное, самому себе сказал неизвестную ему самому тайну. Он покраснел радостно и страдальчески болезненно. Он хотел скрыть свое волнение. Но чем больше он хотел скрыть его, тем яснее – яснее, чем самыми определенными словами, – он себе, и ей, и княжне Марье говорил, что он любит ее.
«Нет, это так, от неожиданности», – подумал Пьер. Но только что он хотел продолжать начатый разговор с княжной Марьей, он опять взглянул на Наташу, и еще сильнейшая краска покрыла его лицо, и еще сильнейшее волнение радости и страха охватило его душу. Он запутался в словах и остановился на середине речи.