Петерсон, Александр Христофорович

Александр Христофорович Петерсон
Дата рождения	1759(1759)
Дата смерти	1825(1825)
Принадлежность	Российская империя Российская империя
Сражения/войны	Отечественная война 1812 года
Награды и премии

Александр Христофорович Петерсон (1759—1825) — действительный статский советник, участник Отечественной войны 1812 года, кавалер ордена святого Георгия 4-й степени.

Биография

Александр Петерсон родился в 1759 году, сын посла в Баварии Христофора Петерсона.

В службу вступил 14 декабря 1784 года сержантом в Измайловский полк. 17 января 1797 года выпущен подпоручиком в Санкт-Петербургский гренадерский полк и 22 октября того же года уволен в отставку.

В 1806 году вновь поступил на службу в милицию адъютантом к областному начальнику 2-й области генералу от инфантерии Беклешову. 14 сентября 1807 года пожалован камер-юнкером и в 1809 году причислен к Берлинской миссии.

3 июня 1812 года Петерсон поступил на военную службу подпоручиком, и за отличия в делах под Витебском и Смоленском награждён орденом святого Владимира с бантом, а за Бородино где он был ранен пулей в голову золотым оружием.

6 февраля 1813 года он был переведен за отличие в кавалергарды, с производством в поручики. 23 марта того же года произведен в штабс-ротмистры. В кампанию 1814 года Петерсон состоял при отряде А. Х. Бенкендорфа, при чем особенно отличился в деле при Лувене, где взял 21 орудие, из которых 16 утопил, за что он был награждён орденом святого Георгия 4-й степени.

30 августа 1814 года Александр Христофорович Петерсон был уволен от военной службы, с производством в действительные статские советники, пожалованием камергером и причислением к коллегии иностранных дел. В 1818 году уволен в бессрочный отпуск и 19 декабря 1825 года исключен из списка умершим.

Семья

Жена — Эмилия Элеонора фон Ботмер (во втором браке жена поэта Тютчева).

Дети:

• Карл (1819—1875)
• Отто (1820—1883)
• Александр (1823—?)
• Альфред (1825—1860)

Старшие три сына окончили Морской кадетский корпус в Петербурге, младший воспитывался в Мюнхене.

Ссылки

• [dlib.rsl.ru/viewer/01003966999#?page=260 Сборник биографии кавалергардов]

Отрывок, характеризующий Петерсон, Александр Христофорович

Войска Даву, к которым принадлежали пленные, шли через Крымский брод и уже отчасти вступали в Калужскую улицу. Но обозы так растянулись, что последние обозы Богарне еще не вышли из Москвы в Калужскую улицу, а голова войск Нея уже выходила из Большой Ордынки.
Пройдя Крымский брод, пленные двигались по нескольку шагов и останавливались, и опять двигались, и со всех сторон экипажи и люди все больше и больше стеснялись. Пройдя более часа те несколько сот шагов, которые отделяют мост от Калужской улицы, и дойдя до площади, где сходятся Замоскворецкие улицы с Калужскою, пленные, сжатые в кучу, остановились и несколько часов простояли на этом перекрестке. Со всех сторон слышался неумолкаемый, как шум моря, грохот колес, и топот ног, и неумолкаемые сердитые крики и ругательства. Пьер стоял прижатый к стене обгорелого дома, слушая этот звук, сливавшийся в его воображении с звуками барабана.
Несколько пленных офицеров, чтобы лучше видеть, влезли на стену обгорелого дома, подле которого стоял Пьер.
– Народу то! Эка народу!.. И на пушках то навалили! Смотри: меха… – говорили они. – Вишь, стервецы, награбили… Вон у того то сзади, на телеге… Ведь это – с иконы, ей богу!.. Это немцы, должно быть. И наш мужик, ей богу!.. Ах, подлецы!.. Вишь, навьючился то, насилу идет! Вот те на, дрожки – и те захватили!.. Вишь, уселся на сундуках то. Батюшки!.. Подрались!..
– Так его по морде то, по морде! Этак до вечера не дождешься. Гляди, глядите… а это, верно, самого Наполеона. Видишь, лошади то какие! в вензелях с короной. Это дом складной. Уронил мешок, не видит. Опять подрались… Женщина с ребеночком, и недурна. Да, как же, так тебя и пропустят… Смотри, и конца нет. Девки русские, ей богу, девки! В колясках ведь как покойно уселись!
Опять волна общего любопытства, как и около церкви в Хамовниках, надвинула всех пленных к дороге, и Пьер благодаря своему росту через головы других увидал то, что так привлекло любопытство пленных. В трех колясках, замешавшихся между зарядными ящиками, ехали, тесно сидя друг на друге, разряженные, в ярких цветах, нарумяненные, что то кричащие пискливыми голосами женщины.
С той минуты как Пьер сознал появление таинственной силы, ничто не казалось ему странно или страшно: ни труп, вымазанный для забавы сажей, ни эти женщины, спешившие куда то, ни пожарища Москвы. Все, что видел теперь Пьер, не производило на него почти никакого впечатления – как будто душа его, готовясь к трудной борьбе, отказывалась принимать впечатления, которые могли ослабить ее.