1825 год
Поделись знанием:
– Даю честное благородное слово гусского офицег'а, – говорил Денисов, – что я г'азог'ву сообщения Наполеона.
– Тебе Кирилл Андреевич Денисов, обер интендант, как приходится? – перебил его Кутузов.
– Дядя г'одной, ваша светлость.
– О! приятели были, – весело сказал Кутузов. – Хорошо, хорошо, голубчик, оставайся тут при штабе, завтра поговорим. – Кивнув головой Денисову, он отвернулся и протянул руку к бумагам, которые принес ему Коновницын.
– Не угодно ли вашей светлости пожаловать в комнаты, – недовольным голосом сказал дежурный генерал, – необходимо рассмотреть планы и подписать некоторые бумаги. – Вышедший из двери адъютант доложил, что в квартире все было готово. Но Кутузову, видимо, хотелось войти в комнаты уже свободным. Он поморщился…
– Нет, вели подать, голубчик, сюда столик, я тут посмотрю, – сказал он. – Ты не уходи, – прибавил он, обращаясь к князю Андрею. Князь Андрей остался на крыльце, слушая дежурного генерала.
Во время доклада за входной дверью князь Андрей слышал женское шептанье и хрустение женского шелкового платья. Несколько раз, взглянув по тому направлению, он замечал за дверью, в розовом платье и лиловом шелковом платке на голове, полную, румяную и красивую женщину с блюдом, которая, очевидно, ожидала входа влавввквмандующего. Адъютант Кутузова шепотом объяснил князю Андрею, что это была хозяйка дома, попадья, которая намеревалась подать хлеб соль его светлости. Муж ее встретил светлейшего с крестом в церкви, она дома… «Очень хорошенькая», – прибавил адъютант с улыбкой. Кутузов оглянулся на эти слова. Кутузов слушал доклад дежурного генерала (главным предметом которого была критика позиции при Цареве Займище) так же, как он слушал Денисова, так же, как он слушал семь лет тому назад прения Аустерлицкого военного совета. Он, очевидно, слушал только оттого, что у него были уши, которые, несмотря на то, что в одном из них был морской канат, не могли не слышать; но очевидно было, что ничто из того, что мог сказать ему дежурный генерал, не могло не только удивить или заинтересовать его, но что он знал вперед все, что ему скажут, и слушал все это только потому, что надо прослушать, как надо прослушать поющийся молебен. Все, что говорил Денисов, было дельно и умно. То, что говорил дежурный генерал, было еще дельнее и умнее, но очевидно было, что Кутузов презирал и знание и ум и знал что то другое, что должно было решить дело, – что то другое, независимое от ума и знания. Князь Андрей внимательно следил за выражением лица главнокомандующего, и единственное выражение, которое он мог заметить в нем, было выражение скуки, любопытства к тому, что такое означал женский шепот за дверью, и желание соблюсти приличие. Очевидно было, что Кутузов презирал ум, и знание, и даже патриотическое чувство, которое выказывал Денисов, но презирал не умом, не чувством, не знанием (потому что он и не старался выказывать их), а он презирал их чем то другим. Он презирал их своей старостью, своею опытностью жизни. Одно распоряжение, которое от себя в этот доклад сделал Кутузов, откосилось до мародерства русских войск. Дежурный редерал в конце доклада представил светлейшему к подписи бумагу о взысканий с армейских начальников по прошению помещика за скошенный зеленый овес.
Кутузов зачмокал губами и закачал головой, выслушав это дело.
– В печку… в огонь! И раз навсегда тебе говорю, голубчик, – сказал он, – все эти дела в огонь. Пуская косят хлеба и жгут дрова на здоровье. Я этого не приказываю и не позволяю, но и взыскивать не могу. Без этого нельзя. Дрова рубят – щепки летят. – Он взглянул еще раз на бумагу. – О, аккуратность немецкая! – проговорил он, качая головой.
– Ну, теперь все, – сказал Кутузов, подписывая последнюю бумагу, и, тяжело поднявшись и расправляя складки своей белой пухлой шеи, с повеселевшим лицом направился к двери.
Попадья, с бросившеюся кровью в лицо, схватилась за блюдо, которое, несмотря на то, что она так долго приготовлялась, она все таки не успела подать вовремя. И с низким поклоном она поднесла его Кутузову.
Глаза Кутузова прищурились; он улыбнулся, взял рукой ее за подбородок и сказал:
– И красавица какая! Спасибо, голубушка!
Он достал из кармана шаровар несколько золотых и положил ей на блюдо.
– Ну что, как живешь? – сказал Кутузов, направляясь к отведенной для него комнате. Попадья, улыбаясь ямочками на румяном лице, прошла за ним в горницу. Адъютант вышел к князю Андрею на крыльцо и приглашал его завтракать; через полчаса князя Андрея позвали опять к Кутузову. Кутузов лежал на кресле в том же расстегнутом сюртуке. Он держал в руке французскую книгу и при входе князя Андрея, заложив ее ножом, свернул. Это был «Les chevaliers du Cygne», сочинение madame de Genlis [«Рыцари Лебедя», мадам де Жанлис], как увидал князь Андрей по обертке.
– Ну садись, садись тут, поговорим, – сказал Кутузов. – Грустно, очень грустно. Но помни, дружок, что я тебе отец, другой отец… – Князь Андрей рассказал Кутузову все, что он знал о кончине своего отца, и о том, что он видел в Лысых Горах, проезжая через них.
– До чего… до чего довели! – проговорил вдруг Кутузов взволнованным голосом, очевидно, ясно представив себе, из рассказа князя Андрея, положение, в котором находилась Россия. – Дай срок, дай срок, – прибавил он с злобным выражением лица и, очевидно, не желая продолжать этого волновавшего его разговора, сказал: – Я тебя вызвал, чтоб оставить при себе.
– Благодарю вашу светлость, – отвечал князь Андрей, – но я боюсь, что не гожусь больше для штабов, – сказал он с улыбкой, которую Кутузов заметил. Кутузов вопросительно посмотрел на него. – А главное, – прибавил князь Андрей, – я привык к полку, полюбил офицеров, и люди меня, кажется, полюбили. Мне бы жалко было оставить полк. Ежели я отказываюсь от чести быть при вас, то поверьте…
Умное, доброе и вместе с тем тонко насмешливое выражение светилось на пухлом лице Кутузова. Он перебил Болконского:
– Жалею, ты бы мне нужен был; но ты прав, ты прав. Нам не сюда люди нужны. Советчиков всегда много, а людей нет. Не такие бы полки были, если бы все советчики служили там в полках, как ты. Я тебя с Аустерлица помню… Помню, помню, с знаменем помню, – сказал Кутузов, и радостная краска бросилась в лицо князя Андрея при этом воспоминании. Кутузов притянул его за руку, подставляя ему щеку, и опять князь Андрей на глазах старика увидал слезы. Хотя князь Андрей и знал, что Кутузов был слаб на слезы и что он теперь особенно ласкает его и жалеет вследствие желания выказать сочувствие к его потере, но князю Андрею и радостно и лестно было это воспоминание об Аустерлице.
| Годы |
|---|
| 1821 · 1822 · 1823 · 1824 — 1825 — 1826 · 1827 · 1828 · 1829 |
| Десятилетия |
| 1800-е · 1810-е — 1820-е — 1830-е · 1840-е |
| Века |
| XVIII век — XIX век — XX век |
| Григорианский календарь | 1825 MDCCCXXV |
| Юлианский календарь | 1824—1825 (с 13 января) |
| Юлианский календарь с византийской эрой |
7333—7334 (с 13 сентября) |
| От основания Рима | 2577—2578 (с 3 мая) |
| Еврейский календарь |
5585—5586 ה'תקפ"ה — ה'תקפ"ו |
| Исламский календарь | 1240—1241 |
| Древнеармянский календарь | 4317—4318 (с 11 августа) |
| Армянский церковный календарь | 1274 ԹՎ ՌՄՀԴ
|
| Китайский календарь | 4521—4522 甲申 — 乙酉 зелёная обезьяна — зелёный петух |
| Эфиопский календарь | 1817 — 1818 |
| Древнеиндийский календарь | |
| - Викрам-самват | 1881—1882 |
| - Шака самват | 1747—1748 |
| - Кали-юга | 4926—4927 |
| Иранский календарь | 1203—1204 |
| Буддийский календарь | 2368 |
| Японское летосчисление | 8-й год Бунсэй |
1825 (тысяча восемьсот двадцать пятый) год по григорианскому календарю — невисокосный год, начинающийся в субботу. Это 1825 год нашей эры, 825 год 2 тысячелетия, 25 год XIX века, 5 год 3-го десятилетия XIX века, 6 год 1820-х годов.
Содержание
События
- 9 января — бывший кандидат в президенты США спикер Конгресса Генри Клей сообщил Джону Куинси Адамсу, что отдаёт ему свои голоса[1].
- 28 января — армия Антонио Хосе Сукре заняла Ла-Пас[2].
- 9 февраля
- Палата представителей Конгресса США избрала президентом США Джона Куинси Адамса.
- Антонио Хосе Сукре опубликовал декларацию с обещанием созыва Учредительного собрания Верхнего Перу[2].
- 4 марта — Джон Куинси Адамс стал 6-м президентом США.
- 17 апреля — Франция признала независимость Республики Гаити при условии возмещения убытков.
- 19 апреля — начало антибразильского движения в Уругвае, бывшим Сисплатинской провинцией Бразильской империи[3].
- 27 апреля — во Франции принят закон о денежной компенсации бывшим владельцам проданных в годы революции национальных имуществ. В общей сложности им было выплачено около миллиарда франков.
- 29 апреля — принёс присягу первый президент Соединённых провинций Центральной Америки Мануэль Хосе Арсе[4].
- 16 мая — Антонио Хосе Сукре назначен военным губернатором Верхнего Перу[5].
- 30 мая — Симон Боливар предложил вице-президенту Франсиско Сантандеру организовать военный поход в Парагвай для свержения режима Гаспара Франсии, но не нашёл поддержки[6].
- 10 июля — в Чукисаке открылось Учредительное собрание Верхнего Перу[2].
- 6 августа — провозглашена независимость Верхнего Перу (ныне Боливия)[2].
- 11 августа — Верхнее Перу провозглашено «Республикой Боливар»[5].
- 18 августа — Симон Боливар избран Верховным правителем Боливии[5].
- 25 августа — конгресс представителей уругвайской нации в городе Флорида провозгласил независимость Восточного Берега. Отделение Уругвая от Бразилии[3].
- 29 августа — признание королём Португалии Жуаном VI независимости Бразилии.
- 11 сентября — в Санкт-Петербурге освящён Михайловский дворец.
- 1 октября — правитель Венесуэлы генерал Хосе Паэс предложил Симону Боливару провозгласить Великую Колумбию монархией. Боливар отклонил предложение[7].
- 10 декабря — начало войны между Аргентиной и Бразилией[3].
- 25—26 декабря — воцарение Николая I в Российской империи.
- 26 декабря — восстание декабристов. Первое открытое вооружённое выступление против самодержавия и крепостничества в России.
- Основан город Бишкек, столица Кыргызской республи.
- Первый промышленный циклический кризис в Англии. Он стал первый европейским промышленным кризисом эпохи капитализма.
- Открытие первой железной дороги Стоктон — Дармингтон в Великобритании.
Наука
Напишите отзыв о статье "1825 год"
Литература
Железнодорожный транспорт
Родились
См. также: Категория:Родившиеся в 1825 году
- 2 февраля — Анри Жиффар (Henri Giffard), французский инженер, первым построивший дирижабль и совершивший первый полёт на дирижабле в 1852 году (ум.1882).
- 17 февраля — Альбрехт Фридрих Вебер, немецкий востоковед (ум. 1901).
- 24 февраля — Жюль Жирар, французский литературовед (ум. 1902).
- 9 марта — Можайский, Александр Фёдорович, русский контр-адмирал, изобретатель самолёта (ум. 1890).
- 11 апреля — Фердинанд Лассаль, немецкий философ, экономист и политический деятель, основатель лассальянства — течения в рабочем движении (ум.1864).
- 4 мая — Томас Генри Гексли, английский естествоиспытатель.
- 9 мая — Перегрин Обдржалек, чешский священник и писатель (ум. 1891).
- 6 июня — Игнатий Цингерле, немецкий филолог и писатель (ум. 1892).
- 15 августа — Бернардо Гимарайнш, бразильский писатель (ум. 1884).
- 9 октября — Василий Иванович Водовозов, русский педагог, переводчик, детский писатель (ум. 1886).
- 18 октября — Клара фон Глюмер (ум. 1906), немецкая писательница, переводчица и педагог.
- 25 октября — Иоганн Штраус (сын), австрийский композитор, дирижёр и скрипач.
- 31 октября — Эвген Кватерник, хорватский политический писатель и деятель, один из основателей Хорватской партии права (ум. 1871).
- 24 ноября — Маврикий Осипович Вольф, русский издатель и книготорговец (ум. 1883).
Скончались
См. также: Категория:Умершие в 1825 году
- 19 мая — Анри Сен-Симон, французский утопический социалист, основатель сенсимонизма (род.1760).
- 1 декабря — Александр I Павлович, российский император.
- 27 декабря — Михаил Андреевич Милорадович, российский генерал, участник войн с Наполеоном, градоначальник Санкт-Петербурга.
- 28 сентября — Дмитрий Степанович Бортнянский, российский композитор, дирижёр.
См. также
|
Категория:Документы 1825 года в Викитеке? |
|---|
Примечания
- ↑ История США т. 1 / М. 1983 — С. 308.
- ↑ 1 2 3 4 Альперович М. С., Слёзкин Л. Ю. История Латинской Америки / М. 1981 — С. 77.
- ↑ 1 2 3 Альперович М. С., Слёзкин Л. Ю История Латинской Америки / М. 1981 — С. 92.
- ↑ Леонов Н. С. Очерки новой и новейшей истории стран Центральной Америки / М. 1975 — С. 27.
- ↑ 1 2 3 [www.worldstatesmen.org/Bolivia.html.Worldstatesmen.org. Bolivia.}] (англ.)
- ↑ Альперович М. С., Слёзкин Л. Ю. История Латинской Америки / М. 1981 — С. 143.
- ↑ Симон Боливар. Избранные произведения. 1812—1830 / М. 1983 — С. 265.
| Календарь на 1825 год | |||||||||||||||||||||||||||||||||||||||||||||||||||||||||||||||||||||||||||||||||||||||||||||||||||||||||||||||||||||||||||||||||||||||
|---|---|---|---|---|---|---|---|---|---|---|---|---|---|---|---|---|---|---|---|---|---|---|---|---|---|---|---|---|---|---|---|---|---|---|---|---|---|---|---|---|---|---|---|---|---|---|---|---|---|---|---|---|---|---|---|---|---|---|---|---|---|---|---|---|---|---|---|---|---|---|---|---|---|---|---|---|---|---|---|---|---|---|---|---|---|---|---|---|---|---|---|---|---|---|---|---|---|---|---|---|---|---|---|---|---|---|---|---|---|---|---|---|---|---|---|---|---|---|---|---|---|---|---|---|---|---|---|---|---|---|---|---|---|---|---|
Январь
|
Февраль
|
Март
| |||||||||||||||||||||||||||||||||||||||||||||||||||||||||||||||||||||||||||||||||||||||||||||||||||||||||||||||||||||||||||||||||||||
Апрель
|
Май
|
Июнь
| |||||||||||||||||||||||||||||||||||||||||||||||||||||||||||||||||||||||||||||||||||||||||||||||||||||||||||||||||||||||||||||||||||||
Июль
|
Август
|
Сентябрь
| |||||||||||||||||||||||||||||||||||||||||||||||||||||||||||||||||||||||||||||||||||||||||||||||||||||||||||||||||||||||||||||||||||||
Октябрь
|
Ноябрь
|
Декабрь
| |||||||||||||||||||||||||||||||||||||||||||||||||||||||||||||||||||||||||||||||||||||||||||||||||||||||||||||||||||||||||||||||||||||
Отрывок, характеризующий 1825 год
– Готов, ваша светлость, – сказал генерал. Кутузов покачал головой, как бы говоря: «Как это все успеть одному человеку», и продолжал слушать Денисова.– Даю честное благородное слово гусского офицег'а, – говорил Денисов, – что я г'азог'ву сообщения Наполеона.
– Тебе Кирилл Андреевич Денисов, обер интендант, как приходится? – перебил его Кутузов.
– Дядя г'одной, ваша светлость.
– О! приятели были, – весело сказал Кутузов. – Хорошо, хорошо, голубчик, оставайся тут при штабе, завтра поговорим. – Кивнув головой Денисову, он отвернулся и протянул руку к бумагам, которые принес ему Коновницын.
– Не угодно ли вашей светлости пожаловать в комнаты, – недовольным голосом сказал дежурный генерал, – необходимо рассмотреть планы и подписать некоторые бумаги. – Вышедший из двери адъютант доложил, что в квартире все было готово. Но Кутузову, видимо, хотелось войти в комнаты уже свободным. Он поморщился…
– Нет, вели подать, голубчик, сюда столик, я тут посмотрю, – сказал он. – Ты не уходи, – прибавил он, обращаясь к князю Андрею. Князь Андрей остался на крыльце, слушая дежурного генерала.
Во время доклада за входной дверью князь Андрей слышал женское шептанье и хрустение женского шелкового платья. Несколько раз, взглянув по тому направлению, он замечал за дверью, в розовом платье и лиловом шелковом платке на голове, полную, румяную и красивую женщину с блюдом, которая, очевидно, ожидала входа влавввквмандующего. Адъютант Кутузова шепотом объяснил князю Андрею, что это была хозяйка дома, попадья, которая намеревалась подать хлеб соль его светлости. Муж ее встретил светлейшего с крестом в церкви, она дома… «Очень хорошенькая», – прибавил адъютант с улыбкой. Кутузов оглянулся на эти слова. Кутузов слушал доклад дежурного генерала (главным предметом которого была критика позиции при Цареве Займище) так же, как он слушал Денисова, так же, как он слушал семь лет тому назад прения Аустерлицкого военного совета. Он, очевидно, слушал только оттого, что у него были уши, которые, несмотря на то, что в одном из них был морской канат, не могли не слышать; но очевидно было, что ничто из того, что мог сказать ему дежурный генерал, не могло не только удивить или заинтересовать его, но что он знал вперед все, что ему скажут, и слушал все это только потому, что надо прослушать, как надо прослушать поющийся молебен. Все, что говорил Денисов, было дельно и умно. То, что говорил дежурный генерал, было еще дельнее и умнее, но очевидно было, что Кутузов презирал и знание и ум и знал что то другое, что должно было решить дело, – что то другое, независимое от ума и знания. Князь Андрей внимательно следил за выражением лица главнокомандующего, и единственное выражение, которое он мог заметить в нем, было выражение скуки, любопытства к тому, что такое означал женский шепот за дверью, и желание соблюсти приличие. Очевидно было, что Кутузов презирал ум, и знание, и даже патриотическое чувство, которое выказывал Денисов, но презирал не умом, не чувством, не знанием (потому что он и не старался выказывать их), а он презирал их чем то другим. Он презирал их своей старостью, своею опытностью жизни. Одно распоряжение, которое от себя в этот доклад сделал Кутузов, откосилось до мародерства русских войск. Дежурный редерал в конце доклада представил светлейшему к подписи бумагу о взысканий с армейских начальников по прошению помещика за скошенный зеленый овес.
Кутузов зачмокал губами и закачал головой, выслушав это дело.
– В печку… в огонь! И раз навсегда тебе говорю, голубчик, – сказал он, – все эти дела в огонь. Пуская косят хлеба и жгут дрова на здоровье. Я этого не приказываю и не позволяю, но и взыскивать не могу. Без этого нельзя. Дрова рубят – щепки летят. – Он взглянул еще раз на бумагу. – О, аккуратность немецкая! – проговорил он, качая головой.
– Ну, теперь все, – сказал Кутузов, подписывая последнюю бумагу, и, тяжело поднявшись и расправляя складки своей белой пухлой шеи, с повеселевшим лицом направился к двери.
Попадья, с бросившеюся кровью в лицо, схватилась за блюдо, которое, несмотря на то, что она так долго приготовлялась, она все таки не успела подать вовремя. И с низким поклоном она поднесла его Кутузову.
Глаза Кутузова прищурились; он улыбнулся, взял рукой ее за подбородок и сказал:
– И красавица какая! Спасибо, голубушка!
Он достал из кармана шаровар несколько золотых и положил ей на блюдо.
– Ну что, как живешь? – сказал Кутузов, направляясь к отведенной для него комнате. Попадья, улыбаясь ямочками на румяном лице, прошла за ним в горницу. Адъютант вышел к князю Андрею на крыльцо и приглашал его завтракать; через полчаса князя Андрея позвали опять к Кутузову. Кутузов лежал на кресле в том же расстегнутом сюртуке. Он держал в руке французскую книгу и при входе князя Андрея, заложив ее ножом, свернул. Это был «Les chevaliers du Cygne», сочинение madame de Genlis [«Рыцари Лебедя», мадам де Жанлис], как увидал князь Андрей по обертке.
– Ну садись, садись тут, поговорим, – сказал Кутузов. – Грустно, очень грустно. Но помни, дружок, что я тебе отец, другой отец… – Князь Андрей рассказал Кутузову все, что он знал о кончине своего отца, и о том, что он видел в Лысых Горах, проезжая через них.
– До чего… до чего довели! – проговорил вдруг Кутузов взволнованным голосом, очевидно, ясно представив себе, из рассказа князя Андрея, положение, в котором находилась Россия. – Дай срок, дай срок, – прибавил он с злобным выражением лица и, очевидно, не желая продолжать этого волновавшего его разговора, сказал: – Я тебя вызвал, чтоб оставить при себе.
– Благодарю вашу светлость, – отвечал князь Андрей, – но я боюсь, что не гожусь больше для штабов, – сказал он с улыбкой, которую Кутузов заметил. Кутузов вопросительно посмотрел на него. – А главное, – прибавил князь Андрей, – я привык к полку, полюбил офицеров, и люди меня, кажется, полюбили. Мне бы жалко было оставить полк. Ежели я отказываюсь от чести быть при вас, то поверьте…
Умное, доброе и вместе с тем тонко насмешливое выражение светилось на пухлом лице Кутузова. Он перебил Болконского:
– Жалею, ты бы мне нужен был; но ты прав, ты прав. Нам не сюда люди нужны. Советчиков всегда много, а людей нет. Не такие бы полки были, если бы все советчики служили там в полках, как ты. Я тебя с Аустерлица помню… Помню, помню, с знаменем помню, – сказал Кутузов, и радостная краска бросилась в лицо князя Андрея при этом воспоминании. Кутузов притянул его за руку, подставляя ему щеку, и опять князь Андрей на глазах старика увидал слезы. Хотя князь Андрей и знал, что Кутузов был слаб на слезы и что он теперь особенно ласкает его и жалеет вследствие желания выказать сочувствие к его потере, но князю Андрею и радостно и лестно было это воспоминание об Аустерлице.
