Пинегин, Николай Васильевич

Поделись знанием:
Перейти к: навигация, поиск
Николай Пинегин
Имя при рождении:

Николай Васильевич Пинегин

Род деятельности:

писатель, художник, полярник

Дата рождения:

10 мая 1883(1883-05-10)

Место рождения:

Елабуга

Гражданство:

Российская империя Российская империяСССР СССР

Дата смерти:

18 октября 1940(1940-10-18) (57 лет)

Место смерти:

Ленинград

Николай Васильевич Пинегин (27 апреля (10 мая) 1883, Елабуга — 18 октября 1940, Ленинград) — российский писатель, художник, исследователь Севера. Участник экспедиции Г. Я. Седова на судне «Св. мученик Фока»[1].





Биография

Образование получил в Вятском реальном училище, после учился в Пермской гимназии, из которой был исключён за отказ посещать церковные службы.

В 1901 году поступил в Казанскую художественную школу, а в 1907 году продолжил обучение в Высшем художественном училище при Императорской Академии художеств.

В 1908 году отправляется на Север. После плаванья вдоль Мурманского побережья появляется первая литературная работа Пинегина «Айновы острова», в которой описаны птичьи базары.

Летом 1910 года Н. В. Пинегин отправляется на Новую Землю и живёт там три месяца. Он посещает заливы на западном берегу северного острова Новой Земли.

Одновременно с ним в Крестовой губе, где был заложен Ольгинский посёлок, находится лейтенант флота Георгий Яковлевич Седов, возглавляющий гидрографическую экспедицию. Их знакомство перерастает в дружбу.

В 1912 году Н. В. Пинегин принимает участие в экспедиции к Северному полюсу, организованной Г. Я. Седовым.

Во время экспедиции Н. В. Пинегин как художник, фотограф и кинодокументалист снял первый документальный фильм об Арктике[2].

В 1916 году Н. В. Пинегин окончил Петербургскую Академию художеств. Впоследствии он занимается обработкой дневника, который вёл на «Св. Фоке». Результатом этой работы стала известная книга об арктике «В ледяных просторах» (Берлин, 1922). В советский период - начальник зимовки на Новосибирских островах, основал арктическую станцию на Ляховском острове.

Похоронен на Литераторских мостках.

Память

Библиография

Книги Пинегина

  • Пинегин Н. В. В ледяных просторах. Экспедиция Г. Я. Седова к Северному полюсу (1912—1914). — Москва: ОГИ, 2009. — 304 с. — ISBN 978-5-94282-526-3.
  • Пинегин Н. В., Георгий Седов (1877—1914), 2 изд.. М.—Л., 1953
  • Пинегин Н. В. Георгий Седов. Изд-во Главсевморпути. 1953.
  • Пинегин Н. В. Записки полярника. — М.: Географгиз, 1952. — С. 286 - 294. — 496 с.

Публикации о Пинегине

  • Визе В. Ю. Н. В. Пинегин: Некролог //Пробл. Арктики. — 1940. — № 11. — С. 99-102.
  • Каверин В. Памяти Пинегина //Звезда. — 1940. — № 11. — С. 24-26.
  • Никитин Н. Н. В. Пинегин: 1883—1940 //Ленинград. — 1940. — № 21-22. — С. 28-29.
  • Каверин В. Летописец экспедиции //Вокруг света. — 1964. — № 4. — С. 26-27.
  • Шабалина О. В. Художник Пинегин //Живая Арктика. — 2000. — № 1.
  • Сорокажердьев В. Он рисовал и писал книги о Севере //Вечерний Мурманск. — 2003. — № 234. — (20 дек).
  • Стуканов А. Полярника — в ссылку! //Законность. — Москва, 2004. — № 12 (13 дек.). — C.51-52.
  • Иванов А. Николай Пинегин: Влюбленный в Север //Вечер Елабуги. — 2006. — № 42 (18 окт.).

Напишите отзыв о статье "Пинегин, Николай Васильевич"

Примечания

  1. Поморская энциклопедия: В 5 т. Т. I: История Архангельского Севера / Гл. редактор В. Н. Булатов; Сост. А. А. Куратов. — Архангельск: Поморский университет, 2001. — С. 304.
  2. Шабалина О. [www.arctic.org.ru/new/shab.htm Художник Пинегин] // Живая Арктика. — 2000. — № 1.

Ссылки

  • [litmostki.ru/pinegin/ Могила Пинегина] на сайте Литераторских мостков
  • [qwercus.narod.ru/pinegin_bio.htm Пинегин Николай Васильевич, 1883—1940]
  • [www.polarmuseum.ru/bio/polarex/bio_pin/bio_pin.htm Пинегин Николай Васильевич]
  • [www.e-vid.ru/index-m-192-p-63-article-30733-print-1.htm Гражданин волшебного Севера]
  • [www.arctic.org.ru/new/shab.htm Художник Пинегин]

Отрывок, характеризующий Пинегин, Николай Васильевич

На другой день после приема в ложу, Пьер сидел дома, читая книгу и стараясь вникнуть в значение квадрата, изображавшего одной своей стороною Бога, другою нравственное, третьею физическое и четвертою смешанное. Изредка он отрывался от книги и квадрата и в воображении своем составлял себе новый план жизни. Вчера в ложе ему сказали, что до сведения государя дошел слух о дуэли, и что Пьеру благоразумнее бы было удалиться из Петербурга. Пьер предполагал ехать в свои южные имения и заняться там своими крестьянами. Он радостно обдумывал эту новую жизнь, когда неожиданно в комнату вошел князь Василий.
– Мой друг, что ты наделал в Москве? За что ты поссорился с Лёлей, mon сher? [дорогой мoй?] Ты в заблуждении, – сказал князь Василий, входя в комнату. – Я всё узнал, я могу тебе сказать верно, что Элен невинна перед тобой, как Христос перед жидами. – Пьер хотел отвечать, но он перебил его. – И зачем ты не обратился прямо и просто ко мне, как к другу? Я всё знаю, я всё понимаю, – сказал он, – ты вел себя, как прилично человеку, дорожащему своей честью; может быть слишком поспешно, но об этом мы не будем судить. Одно ты помни, в какое положение ты ставишь ее и меня в глазах всего общества и даже двора, – прибавил он, понизив голос. – Она живет в Москве, ты здесь. Помни, мой милый, – он потянул его вниз за руку, – здесь одно недоразуменье; ты сам, я думаю, чувствуешь. Напиши сейчас со мною письмо, и она приедет сюда, всё объяснится, а то я тебе скажу, ты очень легко можешь пострадать, мой милый.
Князь Василий внушительно взглянул на Пьера. – Мне из хороших источников известно, что вдовствующая императрица принимает живой интерес во всем этом деле. Ты знаешь, она очень милостива к Элен.
Несколько раз Пьер собирался говорить, но с одной стороны князь Василий не допускал его до этого, с другой стороны сам Пьер боялся начать говорить в том тоне решительного отказа и несогласия, в котором он твердо решился отвечать своему тестю. Кроме того слова масонского устава: «буди ласков и приветлив» вспоминались ему. Он морщился, краснел, вставал и опускался, работая над собою в самом трудном для него в жизни деле – сказать неприятное в глаза человеку, сказать не то, чего ожидал этот человек, кто бы он ни был. Он так привык повиноваться этому тону небрежной самоуверенности князя Василия, что и теперь он чувствовал, что не в силах будет противостоять ей; но он чувствовал, что от того, что он скажет сейчас, будет зависеть вся дальнейшая судьба его: пойдет ли он по старой, прежней дороге, или по той новой, которая так привлекательно была указана ему масонами, и на которой он твердо верил, что найдет возрождение к новой жизни.
– Ну, мой милый, – шутливо сказал князь Василий, – скажи же мне: «да», и я от себя напишу ей, и мы убьем жирного тельца. – Но князь Василий не успел договорить своей шутки, как Пьер с бешенством в лице, которое напоминало его отца, не глядя в глаза собеседнику, проговорил шопотом:
– Князь, я вас не звал к себе, идите, пожалуйста, идите! – Он вскочил и отворил ему дверь.
– Идите же, – повторил он, сам себе не веря и радуясь выражению смущенности и страха, показавшемуся на лице князя Василия.
– Что с тобой? Ты болен?
– Идите! – еще раз проговорил дрожащий голос. И князь Василий должен был уехать, не получив никакого объяснения.
Через неделю Пьер, простившись с новыми друзьями масонами и оставив им большие суммы на милостыни, уехал в свои именья. Его новые братья дали ему письма в Киев и Одессу, к тамошним масонам, и обещали писать ему и руководить его в его новой деятельности.


Дело Пьера с Долоховым было замято, и, несмотря на тогдашнюю строгость государя в отношении дуэлей, ни оба противника, ни их секунданты не пострадали. Но история дуэли, подтвержденная разрывом Пьера с женой, разгласилась в обществе. Пьер, на которого смотрели снисходительно, покровительственно, когда он был незаконным сыном, которого ласкали и прославляли, когда он был лучшим женихом Российской империи, после своей женитьбы, когда невестам и матерям нечего было ожидать от него, сильно потерял во мнении общества, тем более, что он не умел и не желал заискивать общественного благоволения. Теперь его одного обвиняли в происшедшем, говорили, что он бестолковый ревнивец, подверженный таким же припадкам кровожадного бешенства, как и его отец. И когда, после отъезда Пьера, Элен вернулась в Петербург, она была не только радушно, но с оттенком почтительности, относившейся к ее несчастию, принята всеми своими знакомыми. Когда разговор заходил о ее муже, Элен принимала достойное выражение, которое она – хотя и не понимая его значения – по свойственному ей такту, усвоила себе. Выражение это говорило, что она решилась, не жалуясь, переносить свое несчастие, и что ее муж есть крест, посланный ей от Бога. Князь Василий откровеннее высказывал свое мнение. Он пожимал плечами, когда разговор заходил о Пьере, и, указывая на лоб, говорил:
– Un cerveau fele – je le disais toujours. [Полусумасшедший – я всегда это говорил.]
– Я вперед сказала, – говорила Анна Павловна о Пьере, – я тогда же сейчас сказала, и прежде всех (она настаивала на своем первенстве), что это безумный молодой человек, испорченный развратными идеями века. Я тогда еще сказала это, когда все восхищались им и он только приехал из за границы, и помните, у меня как то вечером представлял из себя какого то Марата. Чем же кончилось? Я тогда еще не желала этой свадьбы и предсказала всё, что случится.