Подставин, Григорий Владимирович

Поделись знанием:
Перейти к: навигация, поиск

Григорий Владимирович Подставин (1875, Рыбинск — 1924, Харбин) — русский востоковед, зачинатель научного и практического изучения корейского языка в России.



Биография

В 1898 году окончил Факультет восточных языков Санкт-Петербургского университета, где изучал китайский, монгольский, маньчжурский языки. С 1899 по 1922 год — заведующий кафедрой корейской словесности, профессор Восточного института во Владивостоке. В 1920—1922 годах — первый ректор Государственного дальневосточного университета. Автор многих учебных пособий по корейскому языку. В 1922 году эмигрировал в Корею, а потом в Китай.

Источники

  • Чиркин С. В. Двадцать лет службы на Востоке. — М.: Русский путь. — 2006. — С. 350.

Напишите отзыв о статье "Подставин, Григорий Владимирович"

Ссылки

  • Гуенков В. [vestnik.kr/index.php/permalink/1788.html Первым в мире профессором корейского языка был российский учёный]


Отрывок, характеризующий Подставин, Григорий Владимирович

– Мерзкая женщина! – вскрикнула княжна, неожиданно бросаясь на Анну Михайловну и вырывая портфель.
Князь Василий опустил голову и развел руками.
В эту минуту дверь, та страшная дверь, на которую так долго смотрел Пьер и которая так тихо отворялась, быстро, с шумом откинулась, стукнув об стену, и средняя княжна выбежала оттуда и всплеснула руками.
– Что вы делаете! – отчаянно проговорила она. – II s'en va et vous me laissez seule. [Он умирает, а вы меня оставляете одну.]
Старшая княжна выронила портфель. Анна Михайловна быстро нагнулась и, подхватив спорную вещь, побежала в спальню. Старшая княжна и князь Василий, опомнившись, пошли за ней. Через несколько минут первая вышла оттуда старшая княжна с бледным и сухим лицом и прикушенною нижнею губой. При виде Пьера лицо ее выразило неудержимую злобу.
– Да, радуйтесь теперь, – сказала она, – вы этого ждали.
И, зарыдав, она закрыла лицо платком и выбежала из комнаты.
За княжной вышел князь Василий. Он, шатаясь, дошел до дивана, на котором сидел Пьер, и упал на него, закрыв глаза рукой. Пьер заметил, что он был бледен и что нижняя челюсть его прыгала и тряслась, как в лихорадочной дрожи.
– Ах, мой друг! – сказал он, взяв Пьера за локоть; и в голосе его была искренность и слабость, которых Пьер никогда прежде не замечал в нем. – Сколько мы грешим, сколько мы обманываем, и всё для чего? Мне шестой десяток, мой друг… Ведь мне… Всё кончится смертью, всё. Смерть ужасна. – Он заплакал.