Поэтическая вольность

Поэтическая вольность (лат. licentia poetica) — право поэта в целях большей художественности «нарушать» как нормы общепринятого литературного языка, так и канонические формы развёртывания сюжета.

К поэтической вольности относятся, например: перенос ударения для сохранения ритма; изменение рода существительного («облак» у Тютчева); изменение реального исторического факта (смерть Жанны д’Арк на поле брани у Шиллера); изменение реального естественно-исторического факта («львица с косматой гривой» у Лермонтова); нарушение трёх единств (у Корнеля) и т. п.

Учение о поэтической вольности, являющееся одним из важных элементов старой нормативной поэтики, возникает в результате неисторического подхода к произведениям с меркой чуждых им норм другой эпохи. Отсюда — неправильное истолкование архаизмов — забытых форм языка — и сюжетосложения как намеренных отступлений поэта от известных ему правил (особенно характерны в этом отношении толкования античных классиков). В дальнейшем учение о поэтической вольности порождает намеренное отклонение поэта от языковых и сюжетных норм («всходит месяц обнаженный при лазоревой луне» — Брюсов) и т. д.

Статья основана на материалах Литературной энциклопедии 1929—1939.

Отрывок, характеризующий Поэтическая вольность

Место для поединка было выбрано шагах в 80 ти от дороги, на которой остались сани, на небольшой полянке соснового леса, покрытой истаявшим от стоявших последние дни оттепелей снегом. Противники стояли шагах в 40 ка друг от друга, у краев поляны. Секунданты, размеряя шаги, проложили, отпечатавшиеся по мокрому, глубокому снегу, следы от того места, где они стояли, до сабель Несвицкого и Денисова, означавших барьер и воткнутых в 10 ти шагах друг от друга. Оттепель и туман продолжались; за 40 шагов ничего не было видно. Минуты три всё было уже готово, и всё таки медлили начинать, все молчали.


– Ну, начинать! – сказал Долохов.
– Что же, – сказал Пьер, всё так же улыбаясь. – Становилось страшно. Очевидно было, что дело, начавшееся так легко, уже ничем не могло быть предотвращено, что оно шло само собою, уже независимо от воли людей, и должно было совершиться. Денисов первый вышел вперед до барьера и провозгласил:
– Так как п'отивники отказались от п'ими'ения, то не угодно ли начинать: взять пистолеты и по слову т'и начинать сходиться.
– Г…'аз! Два! Т'и!… – сердито прокричал Денисов и отошел в сторону. Оба пошли по протоптанным дорожкам всё ближе и ближе, в тумане узнавая друг друга. Противники имели право, сходясь до барьера, стрелять, когда кто захочет. Долохов шел медленно, не поднимая пистолета, вглядываясь своими светлыми, блестящими, голубыми глазами в лицо своего противника. Рот его, как и всегда, имел на себе подобие улыбки.