Ритм

Ритм (лат. rhythmus, др.-греч. ῥυθμός, от др.-греч. ῥέω «течь», струиться, растекаться и т.д.) в музыке — организация музыки во времени. Ритмическую структуру музыкального сочинения образует последовательность длительностей — звуков и пауз. В письменной традиции музыкальный ритм фиксируют с помощью музыкальной нотации.

Краткая характеристика

Регулярный ритм имманентно присущ человеку как живому организму, он проявляется в восприятии пространства и времени, в таких процессах как биение сердца и дыхание, смена дня и ночи, чередование времён года. Регулярный музыкальный ритм присущ танцевальной музыке всего мира, профессиональной (композиторской) музыке Европы начиная со школы Нотр-Дам и позже вплоть до середины XX века, в классической музыке Востока — многим жанрам макамо-мугамной традиции, подавляющему большинству жанров популярной и джазовой музыки.

Ритм конкретного музыкального сочинения чрезвычайно разнообразен и никогда не образуется длительностями одинаковой величины. Между длительностями разной величины возникают временны́е отношения. Числовые отношения длительностей и пауз в музыке могут быть как кратными (соседние длительности в заданном ряду длительностей выражаются отношениями 1:2, 1:3 и т.д.), так и некратными (1:1,5), и даже нестрого закреплёнными, «иррациональными» (как в музыкальной декламации старинной саэты или в шёнберговском Sprechgesang'е).

Объединяясь, длительности и паузы могут образовывать ритмический рисунок музыкального произведения. Стабильные, схематические группировки длительностей в истории музыки образовывали ритмоформулы, которые заняли место важнейшего маркера жанра и стиля, подобно тому как в тысячелетних монодических культурах (например, в знаменном распеве и в григорианском хорале) важнейшим маркером лада была мелодическая формула. Помимо ритмоформул, разделяемых сообществом композиторов и слушателей (как, например, формула итальянской сицилианы, испанского болеро, польского полонеза и мн.др.), истории музыки известны индивидуальные «ритмические проекты», характерные для отдельных сочинений отдельных композиторов как в прелюдии «Шаги на снегу» К. Дебюсси, «Революционном этюде» Ф. Шопена, финале Седьмой фортепианной сонаты С.С. Прокофьева и во многих других композиторских опусах.

Ритм не привязан ни к каким абсолютным единицам измерения времени (секундам, миллисекундам и т.п.), в нём заданы лишь относительные длительности нот и пауз.

Термин

Термин «музыкальный ритм» принадлежит к наиболее проблемным и остро дискутируемым в науке. Консенсуса по вопросу его определения нет. Поскольку по традиции музыковедение (и в России и на Западе) ориентируется преимущественно на композиторскую музыку так называемого «классико-романтического периода» (с прибавлением барокко), музыкальный ритм (в эти эпохи) чаще всего определяется как регулярное, периодическое последование акцентов, то есть, движение размеренное, ограниченное схемой. Такое понимание ритма фактически идентично метру. В широком смысле ритм (без привязки к музыке Нового времени) — это любое «течение» длительностей, поделённое либо не поделённое на регулярные (периодические, повторяющиеся) временны́е отрезки. Элементы ритма (в таком широком понимании) могут представлять собой рациональные либо иррациональные отношения длительностей.

Ритм, метр и темп: различия

Ритм, метр и темп — понятия разные.

Метр задает координатную сетку из сильных и слабых долей с одинаковыми расстояниями между долями. Её можно представить как миллиметровку, на которой самая маленькая клеточка из самых тонких линий — минимальная длительность в произведении, более толстые линии обозначают доли, еще более толстые — относительно сильные доли, а самые толстые — сильные доли. По линиям этой сетки можно рисовать ритмические фигуры из отрезков разной длины (ноты различной длительности). Фигуры могут быть совершенно разные, но все они будут опираться на линии этой сетки. Длительность нот можно задать в относительных единицах: этот звук — отрезок длиной в 4 клетки, а этот в — 2. Эти соотношения не изменятся с изменением масштаба сетки. Последовательность чередования таких отрезков и есть ритм. Отмасштабировать эту сетку можно с помощью темпа, делая расстояния между линиями длиннее или короче. Понятие темпа характеризует уже не относительную, а абсолютную длительность метрических единиц; выражается он, например, в количестве четвертных долей в минуту. Так, в масштабе «1 клетка = 1 секунда» время звучания ноты длиной в 2 клетки будет равно 2 секундам. При уменьшении масштаба (увеличении темпа) в 2 раза, длительность ноты в те же 2 отрезка уже будет равняться 1 секунде. Пример с миллиметровкой очень нагляден и абсолютно верен с точки зрения математического подхода к изучению предмета музыкального метра. Но в исполнительской практике приходится учитывать то, что следование подобной (сугубо математической) логике при изучении ритмической стороны нотного текста, ведёт к искажению содержательной стороны музыкального произведения, где в большинстве случаев не длинная нота составляется путём суммирования какого-то кол-ва мелких пульсаций, а как раз наоборот, мелкая длительность возникает как результат деления на части более крупной. Лишь в особых случаях (например при синкопировании) наиболее крупные «линии» метрической сетки могут просвечивать сквозь длинные ноты (или длинные паузы), создавая впечатление поделённости их на несколько частей.

Литература

• Sachs C. Rhythm and tempo: a study in music history. New York: Norton, 1953.
• Georgiades T. Musik und Rhythmus bei den Griechen. Hamburg, 1958.
• Apfel E., Dahlhaus C. Studien zur Theorie und Geschichte der musikalischen Rhythmik und Metrik. München: Katzbichler, 1974.
• Чехович Д.О. Ритм музыкальный // Большая российская энциклопедия. Том 28. Москва, 2015, с.541-542.

Ссылки

• Additive rhythm and divisive rhythm (концепция «аддитивной» и «дивизивной» ритмики Курта Закса)

Отрывок, характеризующий Ритм

Наташа с радостью смотрела на знакомое лицо Пьера, этого шута горохового, как называла его Перонская, и знала, что Пьер их, и в особенности ее, отыскивал в толпе. Пьер обещал ей быть на бале и представить ей кавалеров.
Но, не дойдя до них, Безухой остановился подле невысокого, очень красивого брюнета в белом мундире, который, стоя у окна, разговаривал с каким то высоким мужчиной в звездах и ленте. Наташа тотчас же узнала невысокого молодого человека в белом мундире: это был Болконский, который показался ей очень помолодевшим, повеселевшим и похорошевшим.
– Вот еще знакомый, Болконский, видите, мама? – сказала Наташа, указывая на князя Андрея. – Помните, он у нас ночевал в Отрадном.
– А, вы его знаете? – сказала Перонская. – Терпеть не могу. Il fait a present la pluie et le beau temps. [От него теперь зависит дождливая или хорошая погода. (Франц. пословица, имеющая значение, что он имеет успех.)] И гордость такая, что границ нет! По папеньке пошел. И связался с Сперанским, какие то проекты пишут. Смотрите, как с дамами обращается! Она с ним говорит, а он отвернулся, – сказала она, указывая на него. – Я бы его отделала, если бы он со мной так поступил, как с этими дамами.


Вдруг всё зашевелилось, толпа заговорила, подвинулась, опять раздвинулась, и между двух расступившихся рядов, при звуках заигравшей музыки, вошел государь. За ним шли хозяин и хозяйка. Государь шел быстро, кланяясь направо и налево, как бы стараясь скорее избавиться от этой первой минуты встречи. Музыканты играли Польской, известный тогда по словам, сочиненным на него. Слова эти начинались: «Александр, Елизавета, восхищаете вы нас…» Государь прошел в гостиную, толпа хлынула к дверям; несколько лиц с изменившимися выражениями поспешно прошли туда и назад. Толпа опять отхлынула от дверей гостиной, в которой показался государь, разговаривая с хозяйкой. Какой то молодой человек с растерянным видом наступал на дам, прося их посторониться. Некоторые дамы с лицами, выражавшими совершенную забывчивость всех условий света, портя свои туалеты, теснились вперед. Мужчины стали подходить к дамам и строиться в пары Польского.
Всё расступилось, и государь, улыбаясь и не в такт ведя за руку хозяйку дома, вышел из дверей гостиной. За ним шли хозяин с М. А. Нарышкиной, потом посланники, министры, разные генералы, которых не умолкая называла Перонская. Больше половины дам имели кавалеров и шли или приготовлялись итти в Польской. Наташа чувствовала, что она оставалась с матерью и Соней в числе меньшей части дам, оттесненных к стене и не взятых в Польской. Она стояла, опустив свои тоненькие руки, и с мерно поднимающейся, чуть определенной грудью, сдерживая дыхание, блестящими, испуганными глазами глядела перед собой, с выражением готовности на величайшую радость и на величайшее горе. Ее не занимали ни государь, ни все важные лица, на которых указывала Перонская – у ней была одна мысль: «неужели так никто не подойдет ко мне, неужели я не буду танцовать между первыми, неужели меня не заметят все эти мужчины, которые теперь, кажется, и не видят меня, а ежели смотрят на меня, то смотрят с таким выражением, как будто говорят: А! это не она, так и нечего смотреть. Нет, это не может быть!» – думала она. – «Они должны же знать, как мне хочется танцовать, как я отлично танцую, и как им весело будет танцовать со мною».
Звуки Польского, продолжавшегося довольно долго, уже начинали звучать грустно, – воспоминанием в ушах Наташи. Ей хотелось плакать. Перонская отошла от них. Граф был на другом конце залы, графиня, Соня и она стояли одни как в лесу в этой чуждой толпе, никому неинтересные и ненужные. Князь Андрей прошел с какой то дамой мимо них, очевидно их не узнавая. Красавец Анатоль, улыбаясь, что то говорил даме, которую он вел, и взглянул на лицо Наташе тем взглядом, каким глядят на стены. Борис два раза прошел мимо них и всякий раз отворачивался. Берг с женою, не танцовавшие, подошли к ним.
Наташе показалось оскорбительно это семейное сближение здесь, на бале, как будто не было другого места для семейных разговоров, кроме как на бале. Она не слушала и не смотрела на Веру, что то говорившую ей про свое зеленое платье.
Наконец государь остановился подле своей последней дамы (он танцовал с тремя), музыка замолкла; озабоченный адъютант набежал на Ростовых, прося их еще куда то посторониться, хотя они стояли у стены, и с хор раздались отчетливые, осторожные и увлекательно мерные звуки вальса. Государь с улыбкой взглянул на залу. Прошла минута – никто еще не начинал. Адъютант распорядитель подошел к графине Безуховой и пригласил ее. Она улыбаясь подняла руку и положила ее, не глядя на него, на плечо адъютанта. Адъютант распорядитель, мастер своего дела, уверенно, неторопливо и мерно, крепко обняв свою даму, пустился с ней сначала глиссадом, по краю круга, на углу залы подхватил ее левую руку, повернул ее, и из за всё убыстряющихся звуков музыки слышны были только мерные щелчки шпор быстрых и ловких ног адъютанта, и через каждые три такта на повороте как бы вспыхивало развеваясь бархатное платье его дамы. Наташа смотрела на них и готова была плакать, что это не она танцует этот первый тур вальса.
Князь Андрей в своем полковничьем, белом (по кавалерии) мундире, в чулках и башмаках, оживленный и веселый, стоял в первых рядах круга, недалеко от Ростовых. Барон Фиргоф говорил с ним о завтрашнем, предполагаемом первом заседании государственного совета. Князь Андрей, как человек близкий Сперанскому и участвующий в работах законодательной комиссии, мог дать верные сведения о заседании завтрашнего дня, о котором ходили различные толки. Но он не слушал того, что ему говорил Фиргоф, и глядел то на государя, то на сбиравшихся танцовать кавалеров, не решавшихся вступить в круг.
Князь Андрей наблюдал этих робевших при государе кавалеров и дам, замиравших от желания быть приглашенными.
Пьер подошел к князю Андрею и схватил его за руку.
– Вы всегда танцуете. Тут есть моя protegee [любимица], Ростова молодая, пригласите ее, – сказал он.
– Где? – спросил Болконский. – Виноват, – сказал он, обращаясь к барону, – этот разговор мы в другом месте доведем до конца, а на бале надо танцовать. – Он вышел вперед, по направлению, которое ему указывал Пьер. Отчаянное, замирающее лицо Наташи бросилось в глаза князю Андрею. Он узнал ее, угадал ее чувство, понял, что она была начинающая, вспомнил ее разговор на окне и с веселым выражением лица подошел к графине Ростовой.
– Позвольте вас познакомить с моей дочерью, – сказала графиня, краснея.