Реприза (форма)
Репри́за (фр. reprise — возобновление, повторение) — музыкальный термин, обозначающий часть (раздел) в простых формах, сложных формах и сонатной форме, содержащую повторение музыкального материала после его развития или изложения нового. Реприза способствует цельности и уравновешенности формы.
Ярким образцом репризной формы XVII—XVIII вв. является ария Da capo; в XVIII—XX вв. формы с репризой нашли широкое распространение в инструментальной и вокальной музыке (в частях сонатно-симфонического цикла, отдельных инструментальных пьесах, песнях, ариях, романсах).
Реприза бывает точная и изменённая; последняя подразумевает какое-либо преобразование повторяющегося музыкального материала (тонально-гармоническое, фактурное, тембровое, тематическое и др.).
Реприза, продолжающая интенсивное развитие предшествующего раздела и превышающая по уровню экспрессии первоначальное изложение материала, называется динамической (динамизированной). Ложной репризой называется воспроизведение начального материала в неглавной тональности, предшествующее наступлению подлинной репризы.
В ряде форм (фуга, свободные и смешанные формы эпохи романтизма) начало репризы определяется только по тональному признаку (так называемая тональная реприза).
См. также
|
Это заготовка статьи по теории музыки. Вы можете помочь проекту, дополнив её. |
| ||||||||||
Напишите отзыв о статье "Реприза (форма)"
Отрывок, характеризующий Реприза (форма)
– Безухов est ridicule [смешон], но он так добр, так мил. Что за удовольствие быть так caustique [злоязычным]?– Штраф! – сказал молодой человек в ополченском мундире, которого Жюли называла «mon chevalier» [мой рыцарь] и который с нею вместе ехал в Нижний.
В обществе Жюли, как и во многих обществах Москвы, было положено говорить только по русски, и те, которые ошибались, говоря французские слова, платили штраф в пользу комитета пожертвований.
– Другой штраф за галлицизм, – сказал русский писатель, бывший в гостиной. – «Удовольствие быть не по русски.
– Вы никому не делаете милости, – продолжала Жюли к ополченцу, не обращая внимания на замечание сочинителя. – За caustique виновата, – сказала она, – и плачу, но за удовольствие сказать вам правду я готова еще заплатить; за галлицизмы не отвечаю, – обратилась она к сочинителю: – у меня нет ни денег, ни времени, как у князя Голицына, взять учителя и учиться по русски. А вот и он, – сказала Жюли. – Quand on… [Когда.] Нет, нет, – обратилась она к ополченцу, – не поймаете. Когда говорят про солнце – видят его лучи, – сказала хозяйка, любезно улыбаясь Пьеру. – Мы только говорили о вас, – с свойственной светским женщинам свободой лжи сказала Жюли. – Мы говорили, что ваш полк, верно, будет лучше мамоновского.
– Ах, не говорите мне про мой полк, – отвечал Пьер, целуя руку хозяйке и садясь подле нее. – Он мне так надоел!
– Вы ведь, верно, сами будете командовать им? – сказала Жюли, хитро и насмешливо переглянувшись с ополченцем.
