Пьянов, Валерий Александрович

Валерий Пьянов
Имя при рождении:	Пьянов Валерий Александрович
Дата рождения:	23 августа 1940(1940-08-23)
Место рождения:	Москва
Дата смерти:	3 сентября 2012(2012-09-03) (72 года)
Место смерти:	Москва, Россия

Валерий Пьянов (23 августа 1940, Москва — 3 сентября 2012, Москва) — русский художник нонконформист, представитель московского андеграунда 1960-х — 80-х годов, специалист в области реставрации древнерусской живописи. В 70-х — 80-х годах в составе групп «17 московских художников», «20 московских художников», «Мир живописи» и др. принимал активное участие в выставочной деятельности Живописной секции Московского объединенного комитета художников-графиков в легендарном выставочном зале на Малой Грузинской.

Биография

Пьянов Валерий Александрович родился в 1940 году в Москве. Окончил Центральную Художественную школу. Как художник и реставратор формировался в классах известного специалиста по древнерусскому искусству профессора Сергея Степановича Чуракова. Участвовал и руководил реставрационными работами памятников живописи XII—XVII веков в Великом Новгороде, Ярославле, Ростове Великом, Боровске, Соликамске, в течение восьми лет работал над реставрацией соборов Московского Кремля, собора Смоленской Богоматери и Новодевичьего монастыря, реставрировал алтарную часть Троицкого Собора Свято-Данилова монастыря. Принимал участие в реставрации работы Рембрандта «Артаксеркс, Аман и Эсфирь» (ГМИИ им. Пушкина). Возглавляя бригаду реставраторов в Церкви Спаса Преображения в Великом Новгороде, открыл, ранее неизвестные, фрески выдающегося византийского живописца Феофана Грека, однако, в 1968 году был отстранен от дальнейшего руководства реставрационными работами за публичное осуждение ввода советских войск в Чехословакию. Работал над восстановлением Трапезной палаты в Оптиной Пустыне. В 1991 г. в рамках международного реставрационного проекта участвовал в восстановление фресок XI—XVII веков в часовне Св. Анастасии в Сале Сан Джовани (Италия).

Творчество

В. Пьянов — тонкий поэт архитектурного пейзажа и интерьера, держит реалии древнерусской стенописи «на слуху», помнит церковный интерьер и экстерьер «на ощупь». Основным предметом художественного исследования становится для В. Пьянова архитектурный ансамбль, трактуемый им как воплощение национального духа. Памятники русского зодчества, а позднее европейского и восточного, выступают на полотнах художника в качестве знаков некоего праязыка мировой культуры. В 60-х — 70-х годы художник сохраняет свою связь с реалистической традицией. Его стиль близок к экспрессионизму. Позднее архитектурные образы формализуются, становятся все более абстрактными, оставаясь, однако, при этом всегда узнаваемыми. Размышления художника об истории России воплощены в живописных циклах «Российский Вавилон» и «Российские Помпеи», создаваемых на протяжении многих лет. В образах запечатленных на картинах руин всегда присутствует надежда на их возрождение. Хаосу и энтропии Валерий Пьянов противопоставляет христианские ценности, нашедшие своё воплощение в образах православных подвижников («Варлаам Хутынский»), в полотнах евангельского цикла («Вознесение», «Преображение»); в картинах, разрабатывающих вопросы христианской теологии («Сферическая книга»), работах, посвященных сюжетам Старого Завета («Сусанна и старцы», «Библейский сюжет»). В творчестве Валерия Пьянова осуществлен синтез древнерусской художественной традиции и модернистских живописных приемов.

Работы находятся в собраниях

Работы Валерия Пьянова находятся в Коллекции нонконформистского искусства из Советского Союза Нортона и Нэнси Додж (Музей Джейн Вурхис Зиммерли при кампусе Нью-Брансуик Рутгерского университета в Нью-Джерси, США), в Художественном фонде Татьяны и Натальи Колодзей (Kolodzei Art Foundation, Inc., USA), в Музее храма Христа Спасителя, в музее Ватикана, в Музее Современного Искусства в Стокгольме, в Музее «Другое искусство», в Новгородском Государственном Музее, в художественном собрании Югорского Акционерного Банка, собрании Э. Фукса, в частных коллекциях Европы, Австралии, ЮАР, стран Северной и Южной Америки.

Основные выставки

• 1963 г. Персональная выставка в Музее древнерусской культуры и искусства им. Андрея Рублева
• 1976 −1994 — Активное участие в выставках на Малой Грузинской — культурном центре московского андеграунда (Горком графиков на Малой Грузинской улице), в том числе, участие в выставках групп «17», «21» и «Мир живописи»
• 1988 г.- выставка «Экспресс-авангард» Москва-Вена (Австрия)
• 1990 — Персональная выставка в муниципалитете г. Мурацано (Италия)
• 1991 — Галерея «Этаж» (Стокгольм, Швеция)
• 1992 — Выставка в Культурном центре г. Кудильеро (Испания)
•  — Международная выставка искусств в г. Хихон (Испания)
•  — Выставка в культурном центре г. Ноймаркт (Австрия)
• 1993 — Выставка «IBM и поддержка искусства» (организованная при содействии Kolodzei Art Foundation и галереи «МАРС»)
• 1994 — Выставка «Альтернатива», организованная Правительством Москвы, фирмой «Маймери» (Италия) и Российским благотворительным фондом «Нет алкоголизму и наркомании» («НАН»)
• 1995 — Персональная выставка в галерее «Moscow Fine Art» (Москва)
• 1997 — Выставка «Мисс Москва-850» (галерея «Moscow Fine Art»)
• 1999 — Выставка художественного собрания общества «Нормандия-Неман» (Москва)
• 2000 — Персональная выставка «Единство реального и ирреального» в музее Н. К. Рериха
• 2000 — Выставка «Ураган времени» (Сан-Ремо, Италия)
• 2001 — Выставка «Новая эра — новое в искусстве» (Москва, ВВЦ)
• 2003 — Выставка в «Музее Воды» (Лиссабон, Португалия)
• 2004 — Персональная выставка в галерее «Vita Nova» (Бостон, США)
• 2007 — Выставка в Государственном Центре Современного Искусства «МОСКВА — НЬЮ- ЙОРК. Сеанс одновременной игры» (собрание Натальи и Татьяны Колодзей).
• 2009 Персональная выставка в галерее «Антик» (Москва)

Литература

• Альбом «Русь и Христианство», составитель О. Кандауров; Москва, издательский центр «ТЕРРА», 1991; ББК 85.143(2) К 19; ISBN 5-85255-039-6
• Catalogue «Express-Avantgarde», V/O Vneshtorgizdat, 1990
• Pintura Russa e Sovietica de Nicolau II a Gorbachev; Leiria, 1991
• The Hurricane of Time. Selections from the Kolodzei Collection of Russian and Eastern European Art (1960—2000); The Kolodzei Art Foundation, Inc, USA, 2000
• Международный художественный фонд. Журнал «Творчество»; № 3/4, Лето-Осень; Российско-Шведский выпуск, Москва, 1995
• ARTchronika, № 5-6/2000, Москва, 2000
• Krai Rad, № 52, Warszawa, 1988
• Флорковская А. К. «Малая Грузинская, 28. Живописная секция Московского объединенного комитета художников-графиков. 1976—1968», М.: Памятники исторической мысли, 2009; ISBN 978-5-88451-255-9
• Каталог художников объединенного комитета художников-графиков. Выставка живописи; М., 1977
• Каталог «Генеральная репетиция. Фестиваль. Личные коллекции современного искусства». Государственный центр современного искусства, Москва, 2007; ISBN 978-5-94620-038-7
• Каталог «Корпоративная коллекция Югорского Акционерного Банка», Хельсинки, 1994.
• «DP2», Зверевский Центр Современного Искусства, Москва 2009
• Каталог «Valeri Pianoff & Denis Pianoff», Москва, 2008.
• Каталог «Zadar-2006», Zadar. Croazia, 2006

Ссылки

• [www.kolodzeiart.org/ www.kolodzeiart.org]
• www.icr.su
• www.artforpeace.wedge.ru

Отрывок, характеризующий Пьянов, Валерий Александрович

И князь Долгоруков быстро и неясно рассказал план флангового движения Вейротера.
Князь Андрей стал возражать и доказывать свой план, который мог быть одинаково хорош с планом Вейротера, но имел тот недостаток, что план Вейротера уже был одобрен. Как только князь Андрей стал доказывать невыгоды того и выгоды своего, князь Долгоруков перестал его слушать и рассеянно смотрел не на карту, а на лицо князя Андрея.
– Впрочем, у Кутузова будет нынче военный совет: вы там можете всё это высказать, – сказал Долгоруков.
– Я это и сделаю, – сказал князь Андрей, отходя от карты.
– И о чем вы заботитесь, господа? – сказал Билибин, до сих пор с веселой улыбкой слушавший их разговор и теперь, видимо, собираясь пошутить. – Будет ли завтра победа или поражение, слава русского оружия застрахована. Кроме вашего Кутузова, нет ни одного русского начальника колонн. Начальники: Неrr general Wimpfen, le comte de Langeron, le prince de Lichtenstein, le prince de Hohenloe et enfin Prsch… prsch… et ainsi de suite, comme tous les noms polonais. [Вимпфен, граф Ланжерон, князь Лихтенштейн, Гогенлое и еще Пришпршипрш, как все польские имена.]
– Taisez vous, mauvaise langue, [Удержите ваше злоязычие.] – сказал Долгоруков. – Неправда, теперь уже два русских: Милорадович и Дохтуров, и был бы 3 й, граф Аракчеев, но у него нервы слабы.
– Однако Михаил Иларионович, я думаю, вышел, – сказал князь Андрей. – Желаю счастия и успеха, господа, – прибавил он и вышел, пожав руки Долгорукову и Бибилину.
Возвращаясь домой, князь Андрей не мог удержаться, чтобы не спросить молчаливо сидевшего подле него Кутузова, о том, что он думает о завтрашнем сражении?
Кутузов строго посмотрел на своего адъютанта и, помолчав, ответил:
– Я думаю, что сражение будет проиграно, и я так сказал графу Толстому и просил его передать это государю. Что же, ты думаешь, он мне ответил? Eh, mon cher general, je me mele de riz et des et cotelettes, melez vous des affaires de la guerre. [И, любезный генерал! Я занят рисом и котлетами, а вы занимайтесь военными делами.] Да… Вот что мне отвечали!


В 10 м часу вечера Вейротер с своими планами переехал на квартиру Кутузова, где и был назначен военный совет. Все начальники колонн были потребованы к главнокомандующему, и, за исключением князя Багратиона, который отказался приехать, все явились к назначенному часу.
Вейротер, бывший полным распорядителем предполагаемого сражения, представлял своею оживленностью и торопливостью резкую противоположность с недовольным и сонным Кутузовым, неохотно игравшим роль председателя и руководителя военного совета. Вейротер, очевидно, чувствовал себя во главе.движения, которое стало уже неудержимо. Он был, как запряженная лошадь, разбежавшаяся с возом под гору. Он ли вез, или его гнало, он не знал; но он несся во всю возможную быстроту, не имея времени уже обсуждать того, к чему поведет это движение. Вейротер в этот вечер был два раза для личного осмотра в цепи неприятеля и два раза у государей, русского и австрийского, для доклада и объяснений, и в своей канцелярии, где он диктовал немецкую диспозицию. Он, измученный, приехал теперь к Кутузову.
Он, видимо, так был занят, что забывал даже быть почтительным с главнокомандующим: он перебивал его, говорил быстро, неясно, не глядя в лицо собеседника, не отвечая на деланные ему вопросы, был испачкан грязью и имел вид жалкий, измученный, растерянный и вместе с тем самонадеянный и гордый.
Кутузов занимал небольшой дворянский замок около Остралиц. В большой гостиной, сделавшейся кабинетом главнокомандующего, собрались: сам Кутузов, Вейротер и члены военного совета. Они пили чай. Ожидали только князя Багратиона, чтобы приступить к военному совету. В 8 м часу приехал ординарец Багратиона с известием, что князь быть не может. Князь Андрей пришел доложить о том главнокомандующему и, пользуясь прежде данным ему Кутузовым позволением присутствовать при совете, остался в комнате.
– Так как князь Багратион не будет, то мы можем начинать, – сказал Вейротер, поспешно вставая с своего места и приближаясь к столу, на котором была разложена огромная карта окрестностей Брюнна.
Кутузов в расстегнутом мундире, из которого, как бы освободившись, выплыла на воротник его жирная шея, сидел в вольтеровском кресле, положив симметрично пухлые старческие руки на подлокотники, и почти спал. На звук голоса Вейротера он с усилием открыл единственный глаз.
– Да, да, пожалуйста, а то поздно, – проговорил он и, кивнув головой, опустил ее и опять закрыл глаза.
Ежели первое время члены совета думали, что Кутузов притворялся спящим, то звуки, которые он издавал носом во время последующего чтения, доказывали, что в эту минуту для главнокомандующего дело шло о гораздо важнейшем, чем о желании выказать свое презрение к диспозиции или к чему бы то ни было: дело шло для него о неудержимом удовлетворении человеческой потребности – .сна. Он действительно спал. Вейротер с движением человека, слишком занятого для того, чтобы терять хоть одну минуту времени, взглянул на Кутузова и, убедившись, что он спит, взял бумагу и громким однообразным тоном начал читать диспозицию будущего сражения под заглавием, которое он тоже прочел:
«Диспозиция к атаке неприятельской позиции позади Кобельница и Сокольница, 20 ноября 1805 года».
Диспозиция была очень сложная и трудная. В оригинальной диспозиции значилось:
Da der Feind mit seinerien linken Fluegel an die mit Wald bedeckten Berge lehnt und sich mit seinerien rechten Fluegel laengs Kobeinitz und Sokolienitz hinter die dort befindIichen Teiche zieht, wir im Gegentheil mit unserem linken Fluegel seinen rechten sehr debordiren, so ist es vortheilhaft letzteren Fluegel des Feindes zu attakiren, besondere wenn wir die Doerfer Sokolienitz und Kobelienitz im Besitze haben, wodurch wir dem Feind zugleich in die Flanke fallen und ihn auf der Flaeche zwischen Schlapanitz und dem Thuerassa Walde verfolgen koennen, indem wir dem Defileen von Schlapanitz und Bellowitz ausweichen, welche die feindliche Front decken. Zu dieserien Endzwecke ist es noethig… Die erste Kolonne Marieschirt… die zweite Kolonne Marieschirt… die dritte Kolonne Marieschirt… [Так как неприятель опирается левым крылом своим на покрытые лесом горы, а правым крылом тянется вдоль Кобельница и Сокольница позади находящихся там прудов, а мы, напротив, превосходим нашим левым крылом его правое, то выгодно нам атаковать сие последнее неприятельское крыло, особливо если мы займем деревни Сокольниц и Кобельниц, будучи поставлены в возможность нападать на фланг неприятеля и преследовать его в равнине между Шлапаницем и лесом Тюрасским, избегая вместе с тем дефилеи между Шлапаницем и Беловицем, которою прикрыт неприятельский фронт. Для этой цели необходимо… Первая колонна марширует… вторая колонна марширует… третья колонна марширует…] и т. д., читал Вейротер. Генералы, казалось, неохотно слушали трудную диспозицию. Белокурый высокий генерал Буксгевден стоял, прислонившись спиною к стене, и, остановив свои глаза на горевшей свече, казалось, не слушал и даже не хотел, чтобы думали, что он слушает. Прямо против Вейротера, устремив на него свои блестящие открытые глаза, в воинственной позе, оперев руки с вытянутыми наружу локтями на колени, сидел румяный Милорадович с приподнятыми усами и плечами. Он упорно молчал, глядя в лицо Вейротера, и спускал с него глаза только в то время, когда австрийский начальник штаба замолкал. В это время Милорадович значительно оглядывался на других генералов. Но по значению этого значительного взгляда нельзя было понять, был ли он согласен или несогласен, доволен или недоволен диспозицией. Ближе всех к Вейротеру сидел граф Ланжерон и с тонкой улыбкой южного французского лица, не покидавшей его во всё время чтения, глядел на свои тонкие пальцы, быстро перевертывавшие за углы золотую табакерку с портретом. В середине одного из длиннейших периодов он остановил вращательное движение табакерки, поднял голову и с неприятною учтивостью на самых концах тонких губ перебил Вейротера и хотел сказать что то; но австрийский генерал, не прерывая чтения, сердито нахмурился и замахал локтями, как бы говоря: потом, потом вы мне скажете свои мысли, теперь извольте смотреть на карту и слушать. Ланжерон поднял глаза кверху с выражением недоумения, оглянулся на Милорадовича, как бы ища объяснения, но, встретив значительный, ничего не значущий взгляд Милорадовича, грустно опустил глаза и опять принялся вертеть табакерку.