Ревю

Ревю́ (от фр. Revue — обозрение) — одна из разновидностей музыкального театра.

Подобно оперетте и мюзиклу, ревю соединяет музыку, танец и обмен репликами между артистами в цельное сценическое представление. В то же время ревю отличается от двух первых театральных жанров отсутствием единой сюжетной связки в постановке. Чаще всего ревю посвящается какой-либо теме или историческому событию; название его воспринимается как символ этой темы, содержание самого ревю представляет собой сменяющие друг друга номера одиночных исполнителей и танцевальных ансамблей, иллюстрирующих её. Жанр ревю близок к варьете, к циркоподобному с использованием акробатических номеров американскому водевилю и кабаре.

История

Ревю как театральное искусство развивается в конце XIX века в Париже из представлений кабаре («Чёрный кот», «Фоли-Бержер», «Мулен-Руж») и достигло своей вершины в 1920-х годах. Первыми, примитивными ревю можно считать ярмарочные предновогодние представления в Париже 1850-х годов, на которых актрисы, переодетые в комическую военную форму, пародировали нравы, царившие во французской армии. Парижская оперетта впитала эти народные элементы (как это видно из «Die Großherzogin von Gerolstein (1867)» Жака Оффенбаха). Первым состоявшимся ревю считается проведённая в 1886 в Фоли-Бержер инсценировка Площадь молодёжи (Place aux Jeunes). Начиная в 1889 года ревю становятся постоянной частью программы в Мулен-Руж. С наступлением ХХ века этот жанр распространяется по всей Европе.

В США ревю было впервые поставлено в 1907 году (Безумства Зигфелда). Вскоре после этого оно становится самым популярным развлекательным шоу в Бродвейских театрах. В Германии известнейшим ревю-театром был берлинский Большой театр (ныне Фридрихштадтпаласт. Кроме участвующих певцов, актёров, комиков, акробатов и танцоров значительную роль в успехе представления играли художественное и техническое оснащение сцены, костюмы, маски и т. п. В 1920-е годы появляется политическое ревю — Красная суматоха (Revue Roter Rummel) Эрвина Пискатора, нашедшее многочисленных последователей.

В 1930-х интерес публики к ревю как жанру снижается. К этому времени появляются фильмы-ревю, в связи с чем желающие могут посмотреть эти представления не только в театре, но и в кино. С появлением телевидения начинается транслирование ревю. В настоящее время ревю можно увидеть на таких традиционных варьете-сценах, как «Лидо», «Фоли-Бержер», «Мулен Руж», «Фридрихштадтпаласт» и т. д. в Европе, в шоу-театрах Лас-Вегаса в Америке. Во время позднейшей фазы развития этого жанра в Венской оперетте было поставлено Венское ревю на льду.

Литература

• Wolfgang Jansen: Glanzrevuen der Zwanziger Jahre. Stätten der Geschichte Berlins, Band 25. Hentrich, Berlin 1987, ISBN 3-926175-34-6.

Отрывок, характеризующий Ревю

– Да ведь это великий князь, а мне к главнокомандующему или к государю, – сказал Ростов и тронул было лошадь.
– Граф, граф! – кричал Берг, такой же оживленный, как и Борис, подбегая с другой стороны, – граф, я в правую руку ранен (говорил он, показывая кисть руки, окровавленную, обвязанную носовым платком) и остался во фронте. Граф, держу шпагу в левой руке: в нашей породе фон Бергов, граф, все были рыцари.
Берг еще что то говорил, но Ростов, не дослушав его, уже поехал дальше.
Проехав гвардию и пустой промежуток, Ростов, для того чтобы не попасть опять в первую линию, как он попал под атаку кавалергардов, поехал по линии резервов, далеко объезжая то место, где слышалась самая жаркая стрельба и канонада. Вдруг впереди себя и позади наших войск, в таком месте, где он никак не мог предполагать неприятеля, он услыхал близкую ружейную стрельбу.
«Что это может быть? – подумал Ростов. – Неприятель в тылу наших войск? Не может быть, – подумал Ростов, и ужас страха за себя и за исход всего сражения вдруг нашел на него. – Что бы это ни было, однако, – подумал он, – теперь уже нечего объезжать. Я должен искать главнокомандующего здесь, и ежели всё погибло, то и мое дело погибнуть со всеми вместе».
Дурное предчувствие, нашедшее вдруг на Ростова, подтверждалось всё более и более, чем дальше он въезжал в занятое толпами разнородных войск пространство, находящееся за деревнею Працом.
– Что такое? Что такое? По ком стреляют? Кто стреляет? – спрашивал Ростов, ровняясь с русскими и австрийскими солдатами, бежавшими перемешанными толпами наперерез его дороги.
– А чорт их знает? Всех побил! Пропадай всё! – отвечали ему по русски, по немецки и по чешски толпы бегущих и непонимавших точно так же, как и он, того, что тут делалось.
– Бей немцев! – кричал один.
– А чорт их дери, – изменников.
– Zum Henker diese Ruesen… [К чорту этих русских…] – что то ворчал немец.
Несколько раненых шли по дороге. Ругательства, крики, стоны сливались в один общий гул. Стрельба затихла и, как потом узнал Ростов, стреляли друг в друга русские и австрийские солдаты.
«Боже мой! что ж это такое? – думал Ростов. – И здесь, где всякую минуту государь может увидать их… Но нет, это, верно, только несколько мерзавцев. Это пройдет, это не то, это не может быть, – думал он. – Только поскорее, поскорее проехать их!»
Мысль о поражении и бегстве не могла притти в голову Ростову. Хотя он и видел французские орудия и войска именно на Праценской горе, на той самой, где ему велено было отыскивать главнокомандующего, он не мог и не хотел верить этому.


Около деревни Праца Ростову велено было искать Кутузова и государя. Но здесь не только не было их, но не было ни одного начальника, а были разнородные толпы расстроенных войск.
Он погонял уставшую уже лошадь, чтобы скорее проехать эти толпы, но чем дальше он подвигался, тем толпы становились расстроеннее. По большой дороге, на которую он выехал, толпились коляски, экипажи всех сортов, русские и австрийские солдаты, всех родов войск, раненые и нераненые. Всё это гудело и смешанно копошилось под мрачный звук летавших ядер с французских батарей, поставленных на Праценских высотах.