Реюньонцы
Реюньо́нцы — точнее, реюньонцы-креолы, потомки первых поселенцев на острове Реюньон, французов. Численность 400 тыс. чел. (1992). Язык креолизованный французский (реюньонский креольский). Верующие — католики. Составляют около 25 % населения острова. Кроме них остров населяют потомки рабов, негров и индийцев, которых завозили сюда французские колонизаторы до 1848 г. В 1848 г. рабство было отменено, но рабочие из Африки, Индии, Индонезии, Йемена, Китая приезжали сюда работать по контракту.
Основные занятия — пашенное земледелие (сахарный тростник, ваниль, эфироносы, кукуруза и др.), разведение скота (овцы, свиньи), работа по найму.
Около 5000 французов приезжает на остров исполнять административные функции. Но уже давно сложилась прослойка «бедных белых». Это бывшие разорившиеся владельцы мелких плантаций. После отмены рабства они сочли невозможным работать вместе с бывшими рабами и ценя европейское происхождение, предпочитали уходить в горы. Туда переселились сотни белых семей.
Освобожденные негры переселялись к морю. Источник существования «бедных белых» — торговля на рынках Сен-Дени и других городов небогатым товаром: бобами, горохом, чечевицей, курами, гусями. Кроме этого они выращивают пеларгонию — растение из семейства гераниевых, из которой приготовляют гераниевую эссенцию. Реюньон — крупнейший поставщик эссенции в мире.
Грамотность среди них ниже, чем среди прибрежных темнокожих. В глухих горных районах школ практически нет.
Напишите отзыв о статье "Реюньонцы"
Литература
- Народы и религии мира, под ред. В. А. Тишкова. М., 1998
- Ольгин Л. [www.vokrugsveta.ru/vs/article/5829/ «Бедные белые» острова Реюньон"] // «Вокруг света», № 8, 1976,
Отрывок, характеризующий Реюньонцы
– То то сила! – говорил один. – И крышку и потолок так в щепки и разбило.– Как свинья и землю то взрыло, – сказал другой. – Вот так важно, вот так подбодрил! – смеясь, сказал он. – Спасибо, отскочил, а то бы она тебя смазала.
Народ обратился к этим людям. Они приостановились и рассказывали, как подле самих их ядра попали в дом. Между тем другие снаряды, то с быстрым, мрачным свистом – ядра, то с приятным посвистыванием – гранаты, не переставали перелетать через головы народа; но ни один снаряд не падал близко, все переносило. Алпатыч садился в кибиточку. Хозяин стоял в воротах.
– Чего не видала! – крикнул он на кухарку, которая, с засученными рукавами, в красной юбке, раскачиваясь голыми локтями, подошла к углу послушать то, что рассказывали.
– Вот чуда то, – приговаривала она, но, услыхав голос хозяина, она вернулась, обдергивая подоткнутую юбку.
Опять, но очень близко этот раз, засвистело что то, как сверху вниз летящая птичка, блеснул огонь посередине улицы, выстрелило что то и застлало дымом улицу.
– Злодей, что ж ты это делаешь? – прокричал хозяин, подбегая к кухарке.
В то же мгновение с разных сторон жалобно завыли женщины, испуганно заплакал ребенок и молча столпился народ с бледными лицами около кухарки. Из этой толпы слышнее всех слышались стоны и приговоры кухарки:
– Ой о ох, голубчики мои! Голубчики мои белые! Не дайте умереть! Голубчики мои белые!..
Через пять минут никого не оставалось на улице. Кухарку с бедром, разбитым гранатным осколком, снесли в кухню. Алпатыч, его кучер, Ферапонтова жена с детьми, дворник сидели в подвале, прислушиваясь. Гул орудий, свист снарядов и жалостный стон кухарки, преобладавший над всеми звуками, не умолкали ни на мгновение. Хозяйка то укачивала и уговаривала ребенка, то жалостным шепотом спрашивала у всех входивших в подвал, где был ее хозяин, оставшийся на улице. Вошедший в подвал лавочник сказал ей, что хозяин пошел с народом в собор, где поднимали смоленскую чудотворную икону.
