Риджуэй, Уильям
Сэр Уильям Риджуэй (англ. Sir William Ridgeway; 6 августа 1858 — 12 августа 1926) — британский историк-классицист, Диснеевский профессор археологии Кембриджского университета (должность, финансируемая грантом Джона Диснея, 1851 г.).
Обучался в Школе Портарлингтон и в Колледже Троицы (Дублин), после этого — в Питерхаусе (Кембридж) и Колледже Гонвилла и Кеюса (Кембридж), который окончил в 1880 г.[1]
В 1883 г. избран профессором греческого языка в Куинс-колледже (Корк), затем Диснеевским профессором археологии в Кембридже в 1892 г. Также читал Гиффордовские лекции по религии в Абердинском университете в 1909—1911 гг. Рыцарь Ордена Бани (1919).[2]
Автор статей для Библейской энциклопедии (en:Encyclopaedia Biblica, 1903), Президент Королевского антропологического института, 1908-10.
Одним из первых высказал мысль о том, что наименование «минойская цивилизация» в честь царя Миноса могло быть ошибочным, так как рассматривал Миноса как представителя греческих вторженцев, а не коренного населения острова[3].
Напишите отзыв о статье "Риджуэй, Уильям"
Примечания
- ↑ [venn.csi.cam.ac.uk/cgi-bin/search.pl?sur=&suro=c&fir=&firo=c&cit=&cito=c&c=all&tex=RGWY877W&sye=&eye=&col=all&maxcount=50 Риджуэй, Уильям] in Venn, J. & J. A., Alumni Cantabrigienses, Cambridge University Press, 10 vols, 1922–1958.
- ↑ [www.edinburgh-gazette.co.uk/issues/13440/pages/1592 №13440, стр. 1592] (англ.) // Edinburgh Gazette : газета. — L.. — Fasc. 13440. — No. 13440. — P. 1592.
- ↑ Minos the destroyer rather than the creator of the so-called 'Minoan' culture of Cnossus, by William Ridgeway. «From the Proceedings of the British Academy, vol. IV.» «Read May 26, 1909.» 33 p. illus. 25 cm.
Ссылки
- [www.nahste.ac.uk/pers/r/GB_0237_NAHSTE_P0933/ Ridgeway’s correspondence and papers at NAHSTE]
Отрывок, характеризующий Риджуэй, Уильям
– Да кто доносит? – сказал Щербинин, взяв конверт.– Известие верное, – сказал Болховитинов. – И пленные, и казаки, и лазутчики – все единогласно показывают одно и то же.
– Нечего делать, надо будить, – сказал Щербинин, вставая и подходя к человеку в ночном колпаке, укрытому шинелью. – Петр Петрович! – проговорил он. Коновницын не шевелился. – В главный штаб! – проговорил он, улыбнувшись, зная, что эти слова наверное разбудят его. И действительно, голова в ночном колпаке поднялась тотчас же. На красивом, твердом лице Коновницына, с лихорадочно воспаленными щеками, на мгновение оставалось еще выражение далеких от настоящего положения мечтаний сна, но потом вдруг он вздрогнул: лицо его приняло обычно спокойное и твердое выражение.
– Ну, что такое? От кого? – неторопливо, но тотчас же спросил он, мигая от света. Слушая донесение офицера, Коновницын распечатал и прочел. Едва прочтя, он опустил ноги в шерстяных чулках на земляной пол и стал обуваться. Потом снял колпак и, причесав виски, надел фуражку.
– Ты скоро доехал? Пойдем к светлейшему.
Коновницын тотчас понял, что привезенное известие имело большую важность и что нельзя медлить. Хорошо ли, дурно ли это было, он не думал и не спрашивал себя. Его это не интересовало. На все дело войны он смотрел не умом, не рассуждением, а чем то другим. В душе его было глубокое, невысказанное убеждение, что все будет хорошо; но что этому верить не надо, и тем более не надо говорить этого, а надо делать только свое дело. И это свое дело он делал, отдавая ему все свои силы.
