Румормейстер

Румормейстер (от нем. Rumormeister) — Воинская должность в управлении армией в XVII — XVIII веках.

В Швеции, по уставу Густава-Адольфа, румормейстер и генерал-гевальдигер исполняли во время похода те же полицейские обязанности, как штаб-генерал-профос — во время расположения войск на месте.

В конце XVII столетия им было предоставлено право задерживать, судить и наказывать военнослужащих, совершивших преступления, о строгом наказании которых перед тем будет объявлено войскам «у пароля».

В Воинском уставе Вооружённых сил Российской империи, изданном Петром Великим 30 марта (10 апреля) 1716 года, должность румормейстера описана весьма ясно. По сути он являлся правой рукой генерал-гевальдигера и в свою очередь имел в прямом подчинении двух сержантов. Им было предоставлено право судить преступников и в некоторых случаях даже подвергать их смертной казни.

Согласно «Учреждению для управления большой действующей армии», подписанному 27 января 1812 года императором Российской Империи Александром I, генерал-гевальдигер «есть военный полицмейстер в лагере армии, в главной квартире и вагенбурге» (о должности румормейстера уже не упоминается).

Примечания

• При написании этой статьи использовался материал из Энциклопедического словаря Брокгауза и Ефрона (1890—1907).

Отрывок, характеризующий Румормейстер

– Знайте, что ежели вы поколеблете Пруссию против меня, знайте, что я сотру ее с карты Европы, – сказал он с бледным, искаженным злобой лицом, энергическим жестом одной маленькой руки ударяя по другой. – Да, я заброшу вас за Двину, за Днепр и восстановлю против вас ту преграду, которую Европа была преступна и слепа, что позволила разрушить. Да, вот что с вами будет, вот что вы выиграли, удалившись от меня, – сказал он и молча прошел несколько раз по комнате, вздрагивая своими толстыми плечами. Он положил в жилетный карман табакерку, опять вынул ее, несколько раз приставлял ее к носу и остановился против Балашева. Он помолчал, поглядел насмешливо прямо в глаза Балашеву и сказал тихим голосом: – Et cependant quel beau regne aurait pu avoir votre maitre! [A между тем какое прекрасное царствование мог бы иметь ваш государь!]
Балашев, чувствуя необходимость возражать, сказал, что со стороны России дела не представляются в таком мрачном виде. Наполеон молчал, продолжая насмешливо глядеть на него и, очевидно, его не слушая. Балашев сказал, что в России ожидают от войны всего хорошего. Наполеон снисходительно кивнул головой, как бы говоря: «Знаю, так говорить ваша обязанность, но вы сами в это не верите, вы убеждены мною».
В конце речи Балашева Наполеон вынул опять табакерку, понюхал из нее и, как сигнал, стукнул два раза ногой по полу. Дверь отворилась; почтительно изгибающийся камергер подал императору шляпу и перчатки, другой подал носовои платок. Наполеон, ne глядя на них, обратился к Балашеву.
– Уверьте от моего имени императора Александра, – сказал оц, взяв шляпу, – что я ему предан по прежнему: я анаю его совершенно и весьма высоко ценю высокие его качества. Je ne vous retiens plus, general, vous recevrez ma lettre a l'Empereur. [Не удерживаю вас более, генерал, вы получите мое письмо к государю.] – И Наполеон пошел быстро к двери. Из приемной все бросилось вперед и вниз по лестнице.