Саенко, Иван Степанович

Иван Степанович Саенко
Дата рождения	19 декабря 1919(1919-12-19)
Место рождения	Машевский район, Полтавская область
Дата смерти	19 ноября 1943(1943-11-19) (23 года)
Место смерти	Житомирский район, Житомирская область
Принадлежность	СССР СССР
Сражения/войны	Великая Отечественная война
Награды и премии

Иван Степанович Саенко (19.12.1919, ныне Полтавская область — 19.11.1943, Житомирская область) — командир батареи 143-го Житомирского истребительно-противотанкового полка 1-го гвардейского кавалерийского корпуса 1-го Украинского фронта, старший лейтенант. Герой Советского Союза.

Биография

Родился 19 декабря 1919 году в селе Рясское ныне Машевского района Полтавской области в крестьянской семье. Украинец. Член КПСС с 1942 года. Окончил неполную среднюю школу и Красноградский техникум механизации сельского хозяйства. Работал механиком МТС.

В 1939 году призван в ряды Красной Армии. Участник советско-финляндской войны 1939—1940 годов. В боях Великой Отечественной войны с июня 1941 года. Воевал на Западном, Центральном и 1-м Украинском фронтах. Был ранен.

12 ноября 1943 года 1-й гвардейский кавалерийский корпус вместе с частями 23-го стрелкового корпуса выбил немецко-фашистские войска из Житомира. Потеря противником важного узла коммуникаций привела к изменению обстановки на фронте. Гитлеровцы усиливали сопротивление. Активность врага возрастала с каждым днем. На подступах к Житомиру у сел Гуйва, Альбиновка, Корбутовка развернулись ожесточенные бои. Враг бросал в атаку по 25-30 танков и самоходных орудий. Много работы выпало на долю артиллеристов 143-го истребительно-противотанкового полка. Конники-гвардейцы вместе с артиллеристами успешно отражали натиск фашистов. Во второй половине дня 16 ноября 1943 года гитлеровцы в третий раз пошли в атаку, В районе Альбиновки в бой было брошено 20 танков и до двух батальонов пехоты противника.

Батарея старшего лейтенанта И. С. Саенко открыла по врагу огонь. Схватка была жаркой. Артиллеристы вместе с конниками отразили и эту атаку, подбили 4 танка и 13 автомашин, уничтожили до 120 солдат и офицеров противника. Пять суток гвардейский корпус удерживал город, отражая яростные атаки превосходящих сил фашистов. Танки и артиллерия врага мощными ударами поддерживали и сопровождали свою пехоту. Под их напором части нашей конницы и пехоты отходили к городу и на его окраинах продолжали вести упорные бои. Главной ударной силой кавалерийского корпуса оставалась артиллерия, которая, маневрируя, сдерживала гитлеровцев, рвавшихся в город.

18 ноября 1943 года танковые части противника замкнули кольцо окружения вокруг Житомира. Положение 1-го гвардейского кавалерийского корпуса стало критическим. Противотанковый полк перестраивал свой боевой порядок. Каждой батарее были определены огневые позиции и пути маневра. Батарея старшего лейтенанта И. С. Саенко развернулась на западной окраине города. До наступления темноты артиллеристы отбили ещё одну атаку гитлеровцев и уничтожили четыре танка.

С отходом подразделений конницы батарея заняла огневые позиции в черте города, продолжала вести огонь, подбила ещё два танка и несколько бронетранспортёров. Всю ночь в направлении Крошни была слышна артиллерийская стрельба, перемешавшаяся с густыми пулеметными очередями и уханьем танковых выстрелов. Части 2-й гвардейской кавалерийской дивизии пробили брешь в кольце окружения. Артиллерия и миномёты держали горловину бреши под огнём, а войска тем временем, покидая город, форсированным маршем уходили через неё.

К утру 19 ноября 1943 года бой затих. Выполнив приказ, уходил и истребительно-противотанковый полк. Снялась с огневых позиций и батарея И. С. Саенко. Она шла ходко. Старшему лейтенанту казалось, что самое тяжёлое уже позади и теперь всё решает быстрота отхода. Показалась колонна фашистских танков. И. С. Саенко сразу определил, что они спешат за выходящими из окружения частями, чтобы нанести им удар с тыла.

Батарея заняла огневую позицию. И. С. Саенко насчитал двадцать «тигров». Танки открыли огонь. Командир батареи распределил цели и, находясь вблизи третьего орудия, скомандовал: «По головному — огонь!» Выстрел, второй. И «тигр» загорелся. «Заговорили» остальные орудия. Обрушив на батарею всю мощь своего огня, враг перестроил колонну в боевой порядок для атаки. Батарея разворачивалась вправо и влево, отражая натиск «тигров», а они подходили всё ближе и ближе. На огневых позициях то и дело взлетали комья земли, обдавая расчёты пылью и гарью. Но батарейцы вместе со своим командиром продолжали отбивать атаку вражеских танков.

Разорвавшийся снаряд сразил расчёт второго орудия. Тогда командир батареи сам занял место наводчика и заряжающего. Досылая снаряд в казенник, он видел, как два «тигра» атаковали правофланговое орудие и раздавили его вместе с расчётом. А затем накрыла последнее орудие, похоронив вместе с ним командира.

Батарея старшего лейтенанта И. С. Саенко геройски погибла, раздавленная фашистскими танками, но она предотвратила удар с тыла по отходящим войскам, выполнив священный долг перед Родиной. Похоронен в городе Черняков Житомирской области.

Указом Президиума Верховного Совета СССР от 3 июня 1944 года за мужество и отвагу, проявленные в боях с немецко-фашистскими захватчиками при освобождении Житомирской области старшему лейтенанту Ивану Степановичу Саенко посмертно присвоено звание Героя Советского Союза.

Награждён орденом Ленина, медалями.

На месте гибели Героя в селе Песчанка установлена стела. В посёлке городского типа Машевка установлены памятник и мемориальная доска, его именем названы улица в этом посёлке. В родном селе И. С. Саенко Рясское установлен памятный знак и также названа улица.

Литература

• Герои Советского Союза: Краткий биографический словарь / Пред. ред. коллегии И. Н. Шкадов. — М.: Воениздат, 1988. — Т. 2 /Любов — Ящук/. — 863 с. — 100 000 экз. — ISBN 5-203-00536-2.
• Золотые Звёзды Полесья. 3-е изд., Киев, 1985.

Ссылки

 [www.warheroes.ru/hero/hero.asp?Hero_id=3766 Иван Степанович Саенко]. Сайт «Герои Страны». Проверено 17 мая 2014.

Отрывок, характеризующий Саенко, Иван Степанович

– Письмо какое то рекомендательное, чорта ли мне в письме!
– Как чорта ли в письме? – поднимая и читая надпись, сказал Борис. – Письмо это очень нужное для тебя.
– Мне ничего не нужно, и я в адъютанты ни к кому не пойду.
– Отчего же? – спросил Борис.
– Лакейская должность!
– Ты всё такой же мечтатель, я вижу, – покачивая головой, сказал Борис.
– А ты всё такой же дипломат. Ну, да не в том дело… Ну, ты что? – спросил Ростов.
– Да вот, как видишь. До сих пор всё хорошо; но признаюсь, желал бы я очень попасть в адъютанты, а не оставаться во фронте.
– Зачем?
– Затем, что, уже раз пойдя по карьере военной службы, надо стараться делать, коль возможно, блестящую карьеру.
– Да, вот как! – сказал Ростов, видимо думая о другом.
Он пристально и вопросительно смотрел в глаза своему другу, видимо тщетно отыскивая разрешение какого то вопроса.
Старик Гаврило принес вино.
– Не послать ли теперь за Альфонс Карлычем? – сказал Борис. – Он выпьет с тобою, а я не могу.
– Пошли, пошли! Ну, что эта немчура? – сказал Ростов с презрительной улыбкой.
– Он очень, очень хороший, честный и приятный человек, – сказал Борис.
Ростов пристально еще раз посмотрел в глаза Борису и вздохнул. Берг вернулся, и за бутылкой вина разговор между тремя офицерами оживился. Гвардейцы рассказывали Ростову о своем походе, о том, как их чествовали в России, Польше и за границей. Рассказывали о словах и поступках их командира, великого князя, анекдоты о его доброте и вспыльчивости. Берг, как и обыкновенно, молчал, когда дело касалось не лично его, но по случаю анекдотов о вспыльчивости великого князя с наслаждением рассказал, как в Галиции ему удалось говорить с великим князем, когда он объезжал полки и гневался за неправильность движения. С приятной улыбкой на лице он рассказал, как великий князь, очень разгневанный, подъехав к нему, закричал: «Арнауты!» (Арнауты – была любимая поговорка цесаревича, когда он был в гневе) и потребовал ротного командира.
– Поверите ли, граф, я ничего не испугался, потому что я знал, что я прав. Я, знаете, граф, не хвалясь, могу сказать, что я приказы по полку наизусть знаю и устав тоже знаю, как Отче наш на небесех . Поэтому, граф, у меня по роте упущений не бывает. Вот моя совесть и спокойна. Я явился. (Берг привстал и представил в лицах, как он с рукой к козырьку явился. Действительно, трудно было изобразить в лице более почтительности и самодовольства.) Уж он меня пушил, как это говорится, пушил, пушил; пушил не на живот, а на смерть, как говорится; и «Арнауты», и черти, и в Сибирь, – говорил Берг, проницательно улыбаясь. – Я знаю, что я прав, и потому молчу: не так ли, граф? «Что, ты немой, что ли?» он закричал. Я всё молчу. Что ж вы думаете, граф? На другой день и в приказе не было: вот что значит не потеряться. Так то, граф, – говорил Берг, закуривая трубку и пуская колечки.
– Да, это славно, – улыбаясь, сказал Ростов.
Но Борис, заметив, что Ростов сбирался посмеяться над Бергом, искусно отклонил разговор. Он попросил Ростова рассказать о том, как и где он получил рану. Ростову это было приятно, и он начал рассказывать, во время рассказа всё более и более одушевляясь. Он рассказал им свое Шенграбенское дело совершенно так, как обыкновенно рассказывают про сражения участвовавшие в них, то есть так, как им хотелось бы, чтобы оно было, так, как они слыхали от других рассказчиков, так, как красивее было рассказывать, но совершенно не так, как оно было. Ростов был правдивый молодой человек, он ни за что умышленно не сказал бы неправды. Он начал рассказывать с намерением рассказать всё, как оно точно было, но незаметно, невольно и неизбежно для себя перешел в неправду. Ежели бы он рассказал правду этим слушателям, которые, как и он сам, слышали уже множество раз рассказы об атаках и составили себе определенное понятие о том, что такое была атака, и ожидали точно такого же рассказа, – или бы они не поверили ему, или, что еще хуже, подумали бы, что Ростов был сам виноват в том, что с ним не случилось того, что случается обыкновенно с рассказчиками кавалерийских атак. Не мог он им рассказать так просто, что поехали все рысью, он упал с лошади, свихнул руку и изо всех сил побежал в лес от француза. Кроме того, для того чтобы рассказать всё, как было, надо было сделать усилие над собой, чтобы рассказать только то, что было. Рассказать правду очень трудно; и молодые люди редко на это способны. Они ждали рассказа о том, как горел он весь в огне, сам себя не помня, как буря, налетал на каре; как врубался в него, рубил направо и налево; как сабля отведала мяса, и как он падал в изнеможении, и тому подобное. И он рассказал им всё это.
В середине его рассказа, в то время как он говорил: «ты не можешь представить, какое странное чувство бешенства испытываешь во время атаки», в комнату вошел князь Андрей Болконский, которого ждал Борис. Князь Андрей, любивший покровительственные отношения к молодым людям, польщенный тем, что к нему обращались за протекцией, и хорошо расположенный к Борису, который умел ему понравиться накануне, желал исполнить желание молодого человека. Присланный с бумагами от Кутузова к цесаревичу, он зашел к молодому человеку, надеясь застать его одного. Войдя в комнату и увидав рассказывающего военные похождения армейского гусара (сорт людей, которых терпеть не мог князь Андрей), он ласково улыбнулся Борису, поморщился, прищурился на Ростова и, слегка поклонившись, устало и лениво сел на диван. Ему неприятно было, что он попал в дурное общество. Ростов вспыхнул, поняв это. Но это было ему всё равно: это был чужой человек. Но, взглянув на Бориса, он увидал, что и ему как будто стыдно за армейского гусара. Несмотря на неприятный насмешливый тон князя Андрея, несмотря на общее презрение, которое с своей армейской боевой точки зрения имел Ростов ко всем этим штабным адъютантикам, к которым, очевидно, причислялся и вошедший, Ростов почувствовал себя сконфуженным, покраснел и замолчал. Борис спросил, какие новости в штабе, и что, без нескромности, слышно о наших предположениях?
– Вероятно, пойдут вперед, – видимо, не желая при посторонних говорить более, отвечал Болконский.
Берг воспользовался случаем спросить с особенною учтивостию, будут ли выдавать теперь, как слышно было, удвоенное фуражное армейским ротным командирам? На это князь Андрей с улыбкой отвечал, что он не может судить о столь важных государственных распоряжениях, и Берг радостно рассмеялся.