Сафоново-1

Микрорайон

Сафоново-1
Город:	Сафоново
Прежний статус:	Посёлок
Прежние названия:	Ваенга-2, Североморск-2
Почтовые индексы:	184621
Телефонные коды:	81537

Сафоново-1 — военный гарнизон недалеко от Мурманска. Входит в состав посёлка городского типа Сафоново.

Раннее носил название Ваенга-2, позже — Североморск-2. В посёлке расположен аэродром Североморск-2.

Входит в состав городского округа ЗАТО город Североморск, в уставе значится как населённый пункт, однако отсутствует в классификаторе ОКАТО.

История

Строительство аэродрома Ваенга-2 вели военные. Люди жили в землянках, достаточно благоустроенных, обшитых деревом, с печным отоплением. Землянки строили по высоким берегам реки Грязной, грунт в этих местах был мягкий и сейчас еще можно увидеть останки этих строений.

Местность, где находится поселок, была очень заболоченной, даже при строительстве аэродрома пришлось засыпать озеро в конце взлетной полосы, а между домами прокладывались пешеходные деревянные мосточки.

Жилой фонд сначала располагался в районе за рекой Грязной и состоял в основном из одноэтажных так называемых финских домов на четырех хозяев, просуществовавших до середины 1980-х годов и двухэтажных деревянных восьмиквартирных домов с такими же удобствами. Сейчас от улицы Заречной не осталось ни одного функционирующего дома.

Первые каменные дома (двухэтажные) стали появляться в 1950-х годах — № 68, 69, 70, 71 . В них было паровое отопление, водопровод. Затем стали возводить четырехэтажные кирпичные дома № 75, 76 — в них были титаны. Перед домами стояли каменные сараи, где хранились дрова для титанов и домашняя утварь. С торца дома № 70, что на горке, был магазинчик, где продавали молоко из воинского подсобного хозяйства, поэтому горку назвали Молочной. Зимой с неё устраивали катания на санках, лыжах. Ниже, вдоль речки, находились одноэтажная санчасть и лазарет. В этой же части поселка располагались финские домики с подсобными хозяйствами.

За домами № 68 и 71 был ухоженный стадион, где зимой заливался каток, освещаемый мощным прожектором, а летом проводились футбольные матчи, следить за которыми болельщики могли с высоких деревянных трибун.

С другой стороны дороги, ведущей к аэродрому, находилась 4-этажная офицерская гостиница, 2-этажный штаб авиационный части и строение в виде буквы «П», где размещалась офицерская столовая.

Дети учились в начальной 4-летней школе, которая располагалась в здании барачного типа без удобств. Рядом со школой, в однотипном здании, находился магазин со смешанными товарами. Таким образом, организовалась улица Центральная.

Посёлок расширялся, стали строить пятиэтажные каменные дома со всеми удобствами. В доме № 3, возведенном в 1970 году, впервые появились электрические звонки. Постепенно финские домики сносились, а на их месте возводились каменные многоэтажки. В 1973 было закончено строительство средней школы № 5 (первый директор Ефимкина Мария Афанасьевна), до сегодняшнего дня в ней работает учитель-ветеран: Солодовникова Р. Н. Строительство поселка продолжалось и в 1976, улица Центральная была переименована в улицу Панина.

Поселок благоустраивался и в 1984 году появилась улица Елькина, а в 1990 был сдан в эксплуатацию ясли-сад «Кораблик» — современное 3-этажное здание с обширным детским городком.

В посёлке имеется амбулатория для гражданских лиц, которая началась с двух кабинетов при воинской части, а сегодня, благодаря усилиям главного врача Литвиновой С. В., мы имеем современно оборудованное двухэтажное здание с высокопрофессиональным персоналом.

В 1980-е годы в поселке были открыты: музыкальная школа, фотоателье, химчистка, ателье по пошиву верхней одежды, аптечный пункт. В Сафоново-1 на сегодняшний день проживает примерно 3000 человек.

Ссылки

• [www.safonovo1.ru/ Сафоново-1]

Отрывок, характеризующий Сафоново-1

– Вы чего? – вдруг послышался начальственный голос солдата, набежавшего на несущих.
– Господа тут; в избе сам анарал, а вы, черти, дьяволы, матершинники. Я вас! – крикнул фельдфебель и с размаху ударил в спину первого подвернувшегося солдата. – Разве тихо нельзя?
Солдаты замолкли. Солдат, которого ударил фельдфебель, стал, покряхтывая, обтирать лицо, которое он в кровь разодрал, наткнувшись на плетень.
– Вишь, черт, дерется как! Аж всю морду раскровянил, – сказал он робким шепотом, когда отошел фельдфебель.
– Али не любишь? – сказал смеющийся голос; и, умеряя звуки голосов, солдаты пошли дальше. Выбравшись за деревню, они опять заговорили так же громко, пересыпая разговор теми же бесцельными ругательствами.
В избе, мимо которой проходили солдаты, собралось высшее начальство, и за чаем шел оживленный разговор о прошедшем дне и предполагаемых маневрах будущего. Предполагалось сделать фланговый марш влево, отрезать вице короля и захватить его.
Когда солдаты притащили плетень, уже с разных сторон разгорались костры кухонь. Трещали дрова, таял снег, и черные тени солдат туда и сюда сновали по всему занятому, притоптанному в снегу, пространству.
Топоры, тесаки работали со всех сторон. Все делалось без всякого приказания. Тащились дрова про запас ночи, пригораживались шалашики начальству, варились котелки, справлялись ружья и амуниция.
Притащенный плетень осьмою ротой поставлен полукругом со стороны севера, подперт сошками, и перед ним разложен костер. Пробили зарю, сделали расчет, поужинали и разместились на ночь у костров – кто чиня обувь, кто куря трубку, кто, донага раздетый, выпаривая вшей.


Казалось бы, что в тех, почти невообразимо тяжелых условиях существования, в которых находились в то время русские солдаты, – без теплых сапог, без полушубков, без крыши над головой, в снегу при 18° мороза, без полного даже количества провианта, не всегда поспевавшего за армией, – казалось, солдаты должны бы были представлять самое печальное и унылое зрелище.
Напротив, никогда, в самых лучших материальных условиях, войско не представляло более веселого, оживленного зрелища. Это происходило оттого, что каждый день выбрасывалось из войска все то, что начинало унывать или слабеть. Все, что было физически и нравственно слабого, давно уже осталось назади: оставался один цвет войска – по силе духа и тела.
К осьмой роте, пригородившей плетень, собралось больше всего народа. Два фельдфебеля присели к ним, и костер их пылал ярче других. Они требовали за право сиденья под плетнем приношения дров.
– Эй, Макеев, что ж ты …. запропал или тебя волки съели? Неси дров то, – кричал один краснорожий рыжий солдат, щурившийся и мигавший от дыма, но не отодвигавшийся от огня. – Поди хоть ты, ворона, неси дров, – обратился этот солдат к другому. Рыжий был не унтер офицер и не ефрейтор, но был здоровый солдат, и потому повелевал теми, которые были слабее его. Худенький, маленький, с вострым носиком солдат, которого назвали вороной, покорно встал и пошел было исполнять приказание, но в это время в свет костра вступила уже тонкая красивая фигура молодого солдата, несшего беремя дров.
– Давай сюда. Во важно то!
Дрова наломали, надавили, поддули ртами и полами шинелей, и пламя зашипело и затрещало. Солдаты, придвинувшись, закурили трубки. Молодой, красивый солдат, который притащил дрова, подперся руками в бока и стал быстро и ловко топотать озябшими ногами на месте.
– Ах, маменька, холодная роса, да хороша, да в мушкатера… – припевал он, как будто икая на каждом слоге песни.
– Эй, подметки отлетят! – крикнул рыжий, заметив, что у плясуна болталась подметка. – Экой яд плясать!
Плясун остановился, оторвал болтавшуюся кожу и бросил в огонь.
– И то, брат, – сказал он; и, сев, достал из ранца обрывок французского синего сукна и стал обвертывать им ногу. – С пару зашлись, – прибавил он, вытягивая ноги к огню.
– Скоро новые отпустят. Говорят, перебьем до копца, тогда всем по двойному товару.
– А вишь, сукин сын Петров, отстал таки, – сказал фельдфебель.
– Я его давно замечал, – сказал другой.
– Да что, солдатенок…
– А в третьей роте, сказывали, за вчерашний день девять человек недосчитали.
– Да, вот суди, как ноги зазнобишь, куда пойдешь?
– Э, пустое болтать! – сказал фельдфебель.
– Али и тебе хочется того же? – сказал старый солдат, с упреком обращаясь к тому, который сказал, что ноги зазнобил.
– А ты что же думаешь? – вдруг приподнявшись из за костра, пискливым и дрожащим голосом заговорил востроносенький солдат, которого называли ворона. – Кто гладок, так похудает, а худому смерть. Вот хоть бы я. Мочи моей нет, – сказал он вдруг решительно, обращаясь к фельдфебелю, – вели в госпиталь отослать, ломота одолела; а то все одно отстанешь…