Свободное радио и телевидение тысячи холмов

Свободное радио и телевидение тысячи холмов (фр. Radio Télévision Libre des Mille Collines, RTLM, RTLMC, в русскоязычной литературе «свободное» часто опускается) — руандийская радиостанция, вещавшая с 8 июля 1993-го года по 31 июля 1994-го года, разжигавшая межнациональную рознь и подстрекавшая к геноциду в Руанде в 1994-м году. Является наиболее употребимым примером «радио ненависти» (то есть медиа, которое сеет всяческого рода социальную рознь и неприязнь).

История

Название радиостанции происходит от прозвища Руанды — «земля тысячи холмов». Заявленной целью станции было создание гармоничного развития в руандийском обществе.

Это была частная радиостанция, аффилированная с государственной станцией «Радио Руанды» и получавшая от неё финансирование. Его сотрудниками были исключительно хуту и оно характеризовалось исключительной предвзятостью по отношению к тутси. Оно не только распространяло пропаганду против тутси, но и прямо призывало истреблять их, вплоть до перечисления подлежащих убийству людей с адресами их проживания.

Призывы обычно делались с использованием эвфемизмов, которые, как установил Международный трибунал по Руанде, однако, были однозначно понятны слушателям-руандийцам. Примерами таких призывов были «валите высокие деревья» и «истребляйте тараканов».

Некоторые люди — включая бельгийского посла и сотрудников нескольких гуманитарных организаций — осознавали опасность станции и призывали международное сообщество закрыть её. Однако западные дипломаты частью не воспринимали опасность всерьёз, частью считали вмешательство в деятельность частной радиостанции недопустимым нарушением свободы слова. Запад ограничился обращениями к президенту Руанды Хабиаримане, который обещал разобраться, но ничего не делал. Как американский, так и французский послы возражали против принятия мер к радио. Американский назвал его лучшим радио для получения информации, а его эвфемизмы — имеющими различные интерпретации.

Роль радио в геноциде в Руанде

Особую роль в разжигании геноцида сыграли политические обозреватели радиостанции. Среди них Анани Нкурунзиза. В его ведении были новости и подробные рассказы слушателям об иностранной прессе. Его местонахождение до сих пор не установлено. Его виновность в преступлениях геноцида доказывают конкретные расшифровки сводок новостей.

Анани Нкурунзиза: Я верю, что скоро взойдет заря! Для тех из вас, кто молод и не знает этого слова, заря — это первый свет солнца в начале нового дня. Займется тот день, когда не останется больше тараканов на земле Руанды. Слово «иньензи» (тараканы, презрительное название тутси) будет забыто навсегда.

Также огромную роль в разжигании межнациональной розни сыграл Хабимана Кантано, который, по сути, являлся основной звездой радио. Считается, что он обучался журналистскому делу в Ленинграде и даже издавал собственную националистическую газету. Кантано скрылся от преследования и, по неофициальным данным, умер от СПИДа в конце 1990-х годов в Демократической Республике Конго.

Кроме того, факт геноцида не раз отрицался, в том числе, главным редактором RTLM, Гаспаром Гаиги, который после известных событий сбежал в Заир, где даже издавал собственную газету.

Во время действования Международного трибунала по Руанде ответчиками были сотрудники не только «Свободного радио Тысячи холмов», но и главный редактор газеты «Кангура» Хасан Нгезе, который, в свою очередь, разделял взгляды руководства RTLM. Были среди решений трибунала и пожизненные заключения за журналистскую деятельность, так, подобному наказанию подвергся Бернар Мукинго, открыто призывавший вооружиться и начать борьбу хуту, как приоритетного большинства, против тутси, Валери Бемерики, позднее сбежавшая в Заир, арестованная и осужденная на пожизненное заключение и прочие.

Конкретными подсчётами влияния радио на резню между тутси и хуту занялся доцент-экономист Гарвардского университета — Дэвид Янагизава-Дротт. Основываясь на физических законах распространения радиоволн, он вывел довольно занимательную формулу. Поскольку в распоряжении RTLM было два передатчика — один в Кигали, а другой на горном пике Муэ, а Руанда действительно сплошь покрыта горами, то горы перекрывают путь радиосигналам. Поэтому в некоторых селениях нет приёма или же частичное покрытие. С помощью карты рельефа учёный с легкостью рассчитал уровень сигнала в каждой точке страны. Исходя из данных, сколько именно человек в каждом селении было осуждено за геноцид, он выявил, что в зоне уверенного приёма радио их число было гораздо больше, чем в местах, где сигнала не было. Таким образом, экономист публично доказал влияние радио пропаганды на возникновение резни между тутси и хуту.

Участие ведущих звёзд «Свободного радио тысячи холмов» подтверждено их собственными словами, однако одни списывают все на действия правительства, другие же, на собственную неуравновешенность и и отсутствие прозорливости.

«Я призывала хуту убивать тутси. Я должна была называть в эфире места, где они скрывались. Организация геноцида была очень тщательной. На всех уровнях мы получали информацию о местах их нахождения. Мы объясняли по радио, что тутси прячутся, чтобы потом напасть на хуту. Мы совершили глупость. Мы не были бдительными. Мы верили в то, что говорили наши власти. Мы им доверяли. Мы признаем, что мы согрешили, поэтому сегодня мы становимся на колени и просим прощения».

«Дэвид Янагизава-Дротт же в своём исследовании и вовсе подводит нас к тому, что именно государственные СМИ, подобные RTLM являются извечными причинами внутренних межнациональных конфликтов. Более того, он переводит свои аргументы в сферу цифр и показателей, которые наглядно доказывают его правоту. Так, в Руанде за всё время резни погибла 51 тысяча людей, которые определённо могли бы жить дальше, если бы радиопередатчики вовремя прекратили свою работу».
Валери Бемерики

Литература

• [idl-bnc.idrc.ca/dspace/bitstream/10625/30283/9/123840.pdf The Media and the Rwanda Genocide]. — London: Pluto Press: International Development Research Centre, 2007. — ISBN 978-0-745-32626-9.

Ссылки

• [www.rwandafile.com/rtlm «RwandaFile»] Стенограммы передач RTLM

Отрывок, характеризующий Свободное радио и телевидение тысячи холмов

«Может быть, – думал он, – я и казался тогда странен и смешон; но я тогда не был так безумен, как казалось. Напротив, я был тогда умнее и проницательнее, чем когда либо, и понимал все, что стоит понимать в жизни, потому что… я был счастлив».
Безумие Пьера состояло в том, что он не дожидался, как прежде, личных причин, которые он называл достоинствами людей, для того чтобы любить их, а любовь переполняла его сердце, и он, беспричинно любя людей, находил несомненные причины, за которые стоило любить их.


С первого того вечера, когда Наташа, после отъезда Пьера, с радостно насмешливой улыбкой сказала княжне Марье, что он точно, ну точно из бани, и сюртучок, и стриженый, с этой минуты что то скрытое и самой ей неизвестное, но непреодолимое проснулось в душе Наташи.
Все: лицо, походка, взгляд, голос – все вдруг изменилось в ней. Неожиданные для нее самой – сила жизни, надежды на счастье всплыли наружу и требовали удовлетворения. С первого вечера Наташа как будто забыла все то, что с ней было. Она с тех пор ни разу не пожаловалась на свое положение, ни одного слова не сказала о прошедшем и не боялась уже делать веселые планы на будущее. Она мало говорила о Пьере, но когда княжна Марья упоминала о нем, давно потухший блеск зажигался в ее глазах и губы морщились странной улыбкой.
Перемена, происшедшая в Наташе, сначала удивила княжну Марью; но когда она поняла ее значение, то перемена эта огорчила ее. «Неужели она так мало любила брата, что так скоро могла забыть его», – думала княжна Марья, когда она одна обдумывала происшедшую перемену. Но когда она была с Наташей, то не сердилась на нее и не упрекала ее. Проснувшаяся сила жизни, охватившая Наташу, была, очевидно, так неудержима, так неожиданна для нее самой, что княжна Марья в присутствии Наташи чувствовала, что она не имела права упрекать ее даже в душе своей.
Наташа с такой полнотой и искренностью вся отдалась новому чувству, что и не пыталась скрывать, что ей было теперь не горестно, а радостно и весело.
Когда, после ночного объяснения с Пьером, княжна Марья вернулась в свою комнату, Наташа встретила ее на пороге.
– Он сказал? Да? Он сказал? – повторила она. И радостное и вместе жалкое, просящее прощения за свою радость, выражение остановилось на лице Наташи.
– Я хотела слушать у двери; но я знала, что ты скажешь мне.
Как ни понятен, как ни трогателен был для княжны Марьи тот взгляд, которым смотрела на нее Наташа; как ни жалко ей было видеть ее волнение; но слова Наташи в первую минуту оскорбили княжну Марью. Она вспомнила о брате, о его любви.
«Но что же делать! она не может иначе», – подумала княжна Марья; и с грустным и несколько строгим лицом передала она Наташе все, что сказал ей Пьер. Услыхав, что он собирается в Петербург, Наташа изумилась.
– В Петербург? – повторила она, как бы не понимая. Но, вглядевшись в грустное выражение лица княжны Марьи, она догадалась о причине ее грусти и вдруг заплакала. – Мари, – сказала она, – научи, что мне делать. Я боюсь быть дурной. Что ты скажешь, то я буду делать; научи меня…
– Ты любишь его?
– Да, – прошептала Наташа.
– О чем же ты плачешь? Я счастлива за тебя, – сказала княжна Марья, за эти слезы простив уже совершенно радость Наташи.
– Это будет не скоро, когда нибудь. Ты подумай, какое счастие, когда я буду его женой, а ты выйдешь за Nicolas.
– Наташа, я тебя просила не говорить об этом. Будем говорить о тебе.
Они помолчали.
– Только для чего же в Петербург! – вдруг сказала Наташа, и сама же поспешно ответила себе: – Нет, нет, это так надо… Да, Мари? Так надо…


Прошло семь лет после 12 го года. Взволнованное историческое море Европы улеглось в свои берега. Оно казалось затихшим; но таинственные силы, двигающие человечество (таинственные потому, что законы, определяющие их движение, неизвестны нам), продолжали свое действие.
Несмотря на то, что поверхность исторического моря казалась неподвижною, так же непрерывно, как движение времени, двигалось человечество. Слагались, разлагались различные группы людских сцеплений; подготовлялись причины образования и разложения государств, перемещений народов.
Историческое море, не как прежде, направлялось порывами от одного берега к другому: оно бурлило в глубине. Исторические лица, не как прежде, носились волнами от одного берега к другому; теперь они, казалось, кружились на одном месте. Исторические лица, прежде во главе войск отражавшие приказаниями войн, походов, сражений движение масс, теперь отражали бурлившее движение политическими и дипломатическими соображениями, законами, трактатами…
Эту деятельность исторических лиц историки называют реакцией.
Описывая деятельность этих исторических лиц, бывших, по их мнению, причиною того, что они называют реакцией, историки строго осуждают их. Все известные люди того времени, от Александра и Наполеона до m me Stael, Фотия, Шеллинга, Фихте, Шатобриана и проч., проходят перед их строгим судом и оправдываются или осуждаются, смотря по тому, содействовали ли они прогрессу или реакции.
В России, по их описанию, в этот период времени тоже происходила реакция, и главным виновником этой реакции был Александр I – тот самый Александр I, который, по их же описаниям, был главным виновником либеральных начинаний своего царствования и спасения России.
В настоящей русской литературе, от гимназиста до ученого историка, нет человека, который не бросил бы своего камушка в Александра I за неправильные поступки его в этот период царствования.
«Он должен был поступить так то и так то. В таком случае он поступил хорошо, в таком дурно. Он прекрасно вел себя в начале царствования и во время 12 го года; но он поступил дурно, дав конституцию Польше, сделав Священный Союз, дав власть Аракчееву, поощряя Голицына и мистицизм, потом поощряя Шишкова и Фотия. Он сделал дурно, занимаясь фронтовой частью армии; он поступил дурно, раскассировав Семеновский полк, и т. д.».
Надо бы исписать десять листов для того, чтобы перечислить все те упреки, которые делают ему историки на основании того знания блага человечества, которым они обладают.
Что значат эти упреки?
Те самые поступки, за которые историки одобряют Александра I, – как то: либеральные начинания царствования, борьба с Наполеоном, твердость, выказанная им в 12 м году, и поход 13 го года, не вытекают ли из одних и тех же источников – условий крови, воспитания, жизни, сделавших личность Александра тем, чем она была, – из которых вытекают и те поступки, за которые историки порицают его, как то: Священный Союз, восстановление Польши, реакция 20 х годов?
В чем же состоит сущность этих упреков?
В том, что такое историческое лицо, как Александр I, лицо, стоявшее на высшей возможной ступени человеческой власти, как бы в фокусе ослепляющего света всех сосредоточивающихся на нем исторических лучей; лицо, подлежавшее тем сильнейшим в мире влияниям интриг, обманов, лести, самообольщения, которые неразлучны с властью; лицо, чувствовавшее на себе, всякую минуту своей жизни, ответственность за все совершавшееся в Европе, и лицо не выдуманное, а живое, как и каждый человек, с своими личными привычками, страстями, стремлениями к добру, красоте, истине, – что это лицо, пятьдесят лет тому назад, не то что не было добродетельно (за это историки не упрекают), а не имело тех воззрений на благо человечества, которые имеет теперь профессор, смолоду занимающийся наукой, то есть читанном книжек, лекций и списыванием этих книжек и лекций в одну тетрадку.