Сидоровский, Иоанн Иоаннович
| Сидоровский, Иоанн Иоаннович | |
| Род деятельности: |
священник, член Российской академии |
|---|---|
| Дата рождения: | |
| Подданство: | |
| Дата смерти: | |
Сидоровский Иоанн Иоаннович, священник, член Императорской Российской Академии.
Биография
Родился в 1748 г., воспитывался в Костромской семинарии, в которой, по окончании курса наук, с 1769 г. был преподавателем латинского и греческого языков. Крайняя недостаточность средств для содержания своего семейства заставила С. просить об увольнении его от звания учителя и об определении священником в пригород Нерехты. Епархиальное начальство исполнило первую просьбу, но во второй отказало, и С., вопреки своему желанию, вынужден был принять священническое место в селе Сидоровском, от которого получил и свою фамилию. Между жителями села было много раскольников, которым был неприятен молодой, ученый и энергичный священник, тем более, что остальные священники того села, будучи неучеными, не противодействовали раскольникам и пользовались их благорасположением. Это обстоятельство и недостаток средств для жизни и ученых занятий заставили С. в прошениях, поданных Св. Синоду, умолять об увольнении его из Костромской епархии и об определении в Москву, хотя на самое последнее место. По желанию члена Св. Синода архиепископа Гавриила, впоследствии митрополита, Сидоровский был определен в 1773 г. священником Воскресенского Новодевичьего монастыря и законоучителем воспитываемых там благородных и мещанских девиц. В 1783 г. он избран членом Российской Академии; ум. 17 апреля 1795 г.
Литературные труды С. состояли преимущественно из переводов с языков греческого, латинского и французского. С греческого языка им переведены: 1) "Деяния церковные и гражданские от Рождества Христова до половины пятнадцатого столетия", собранные Георгием Кедриным и другими, в трех частях, Москва, 1794 г. К переводу своему С. присоединил много примечаний, преимущественно археологических. 2) "Поучительные разные слова и беседы св. Иоанна Златоуста", в двух частях, 1-я — 1787 г., 2-я — 1791 г.; 3) "Слова избранные из поучений св. Иоанна Златоуста", в двух частях, 1792 г. Многие из произведений Златоуста впервые переведены на русский язык С.; 4) "Разговоры Лукиана Самосатского", в трех частях, 1775 г.; 5) "Творения велемудрого Платона", в трех частях, — 1780, 1783 и 1785 гг.; 6) "Павзаниево и Стравоново описание Еллады или Греции", в трех частях (напечатано не все), 1788 и 1789 гг. Следует заметить, что сочинения Платона, Павзания и Лукиана Сидоровский перевел вместе с синодским переводчиком Пахомовым; но один том сочинений Платона и третий том сочинений Лукиана Самосатского, превосходящий объемом два первых, вместе взятых, переведены одним С., а последний снабжен и многочисленными примечаниями. С французского Сидоровский перевел "Опыт о Провидении Божием", 1781 г., и несколько статей из словаря Французской Академии.
Его собственные сочинения: 1) "Изъяснение воскресных и праздничных Евангелий", изданное с одобрения Св. Синода для употребления в народных училищах в 1784 г. и 2) "Наставление юношества в добродетели и должности христианской, основанной на законе естественном и законе Откровения", 1784 г. С. принимал также большое участие в трудах Российской Академии, особенно в составлении словопроизводного словаря Академии, вместе с другим членом Российской Академии протоиереем Иоанном Иоанновичем Красовским; на них возложена была предварительная редакция словаря. Помимо работ, исполненных вместе с сочленом протоиереем Красовским, Сидоровский принял на себя выбор слов из цветной триоди, собрание слов на букву "о" и объяснения на другие буквы. По поручению Российской Академии, Сидоровский занимался составлением русской грамматики. В июле 1784 г. он представил начало своего грамматического труда, а в январе 1786 г. — две, вполне оконченные, его части, заключающие в себе изложение правил словопроизводства и словосочинения. Трудом С., оставшимся в рукописи, воспользовался для своей грамматики архимандрит Аполлос. В бумагах С. осталось довольно значительное количество неизданных трудов его, как-то: проповеди его, сочиненные им правила российского правописания и другие.
Напишите отзыв о статье "Сидоровский, Иоанн Иоаннович"
Литература
- Сухомлинов, "История Российской Академии", вып. I, 1874 г. ("Записки Академии Наук", т. XXIV, кн. I).
- Андроников, "Исторические Записки о Костромской духовной семинарии и Костромской губернской гимназии", Кострома, 1874 г.
- Евгений, "Словарь исторический о бывших в России писателях духовного чина", ч. І.
- Филарет, "Обзор русской духовной литературы", изд. 3-е, 1884 г.
- Сидоровский, Иоанн Иоаннович // Русский биографический словарь : в 25 томах. — СПб.—М., 1896—1918.
Отрывок, характеризующий Сидоровский, Иоанн Иоаннович
(Это была правда: архитектор сказал, что это нужно ему, и Пьер, сам не зная, зачем, отделывал свой огромный дом в Петербурге.)– C'est bien, mais ne demenagez pas de chez le prince Ваsile. Il est bon d'avoir un ami comme le prince, – сказала она, улыбаясь князю Василию. – J'en sais quelque chose. N'est ce pas? [Это хорошо, но не переезжайте от князя Василия. Хорошо иметь такого друга. Я кое что об этом знаю. Не правда ли?] А вы еще так молоды. Вам нужны советы. Вы не сердитесь на меня, что я пользуюсь правами старух. – Она замолчала, как молчат всегда женщины, чего то ожидая после того, как скажут про свои года. – Если вы женитесь, то другое дело. – И она соединила их в один взгляд. Пьер не смотрел на Элен, и она на него. Но она была всё так же страшно близка ему. Он промычал что то и покраснел.
Вернувшись домой, Пьер долго не мог заснуть, думая о том, что с ним случилось. Что же случилось с ним? Ничего. Он только понял, что женщина, которую он знал ребенком, про которую он рассеянно говорил: «да, хороша», когда ему говорили, что Элен красавица, он понял, что эта женщина может принадлежать ему.
«Но она глупа, я сам говорил, что она глупа, – думал он. – Что то гадкое есть в том чувстве, которое она возбудила во мне, что то запрещенное. Мне говорили, что ее брат Анатоль был влюблен в нее, и она влюблена в него, что была целая история, и что от этого услали Анатоля. Брат ее – Ипполит… Отец ее – князь Василий… Это нехорошо», думал он; и в то же время как он рассуждал так (еще рассуждения эти оставались неоконченными), он заставал себя улыбающимся и сознавал, что другой ряд рассуждений всплывал из за первых, что он в одно и то же время думал о ее ничтожестве и мечтал о том, как она будет его женой, как она может полюбить его, как она может быть совсем другою, и как всё то, что он об ней думал и слышал, может быть неправдою. И он опять видел ее не какою то дочерью князя Василья, а видел всё ее тело, только прикрытое серым платьем. «Но нет, отчего же прежде не приходила мне в голову эта мысль?» И опять он говорил себе, что это невозможно; что что то гадкое, противоестественное, как ему казалось, нечестное было бы в этом браке. Он вспоминал ее прежние слова, взгляды, и слова и взгляды тех, кто их видал вместе. Он вспомнил слова и взгляды Анны Павловны, когда она говорила ему о доме, вспомнил тысячи таких намеков со стороны князя Василья и других, и на него нашел ужас, не связал ли он уж себя чем нибудь в исполнении такого дела, которое, очевидно, нехорошо и которое он не должен делать. Но в то же время, как он сам себе выражал это решение, с другой стороны души всплывал ее образ со всею своею женственной красотою.
В ноябре месяце 1805 года князь Василий должен был ехать на ревизию в четыре губернии. Он устроил для себя это назначение с тем, чтобы побывать заодно в своих расстроенных имениях, и захватив с собой (в месте расположения его полка) сына Анатоля, с ним вместе заехать к князю Николаю Андреевичу Болконскому с тем, чтоб женить сына на дочери этого богатого старика. Но прежде отъезда и этих новых дел, князю Василью нужно было решить дела с Пьером, который, правда, последнее время проводил целые дни дома, т. е. у князя Василья, у которого он жил, был смешон, взволнован и глуп (как должен быть влюбленный) в присутствии Элен, но всё еще не делал предложения.
«Tout ca est bel et bon, mais il faut que ca finisse», [Всё это хорошо, но надо это кончить,] – сказал себе раз утром князь Василий со вздохом грусти, сознавая, что Пьер, стольким обязанный ему (ну, да Христос с ним!), не совсем хорошо поступает в этом деле. «Молодость… легкомыслие… ну, да Бог с ним, – подумал князь Василий, с удовольствием чувствуя свою доброту: – mais il faut, que ca finisse. После завтра Лёлины именины, я позову кое кого, и ежели он не поймет, что он должен сделать, то уже это будет мое дело. Да, мое дело. Я – отец!»
Пьер полтора месяца после вечера Анны Павловны и последовавшей за ним бессонной, взволнованной ночи, в которую он решил, что женитьба на Элен была бы несчастие, и что ему нужно избегать ее и уехать, Пьер после этого решения не переезжал от князя Василья и с ужасом чувствовал, что каждый день он больше и больше в глазах людей связывается с нею, что он не может никак возвратиться к своему прежнему взгляду на нее, что он не может и оторваться от нее, что это будет ужасно, но что он должен будет связать с нею свою судьбу. Может быть, он и мог бы воздержаться, но не проходило дня, чтобы у князя Василья (у которого редко бывал прием) не было бы вечера, на котором должен был быть Пьер, ежели он не хотел расстроить общее удовольствие и обмануть ожидания всех. Князь Василий в те редкие минуты, когда бывал дома, проходя мимо Пьера, дергал его за руку вниз, рассеянно подставлял ему для поцелуя выбритую, морщинистую щеку и говорил или «до завтра», или «к обеду, а то я тебя не увижу», или «я для тебя остаюсь» и т. п. Но несмотря на то, что, когда князь Василий оставался для Пьера (как он это говорил), он не говорил с ним двух слов, Пьер не чувствовал себя в силах обмануть его ожидания. Он каждый день говорил себе всё одно и одно: «Надо же, наконец, понять ее и дать себе отчет: кто она? Ошибался ли я прежде или теперь ошибаюсь? Нет, она не глупа; нет, она прекрасная девушка! – говорил он сам себе иногда. – Никогда ни в чем она не ошибается, никогда она ничего не сказала глупого. Она мало говорит, но то, что она скажет, всегда просто и ясно. Так она не глупа. Никогда она не смущалась и не смущается. Так она не дурная женщина!» Часто ему случалось с нею начинать рассуждать, думать вслух, и всякий раз она отвечала ему на это либо коротким, но кстати сказанным замечанием, показывавшим, что ее это не интересует, либо молчаливой улыбкой и взглядом, которые ощутительнее всего показывали Пьеру ее превосходство. Она была права, признавая все рассуждения вздором в сравнении с этой улыбкой.
