Скрипка Ротшильда
 |
Эта страница требует существенной переработки. Возможно, её необходимо викифицировать, дополнить или переписать.
Пояснение причин и обсуждение — на странице Википедия:К улучшению/21 июля 2016. |
| Скрипка Ротшильда | |
| Жанр: | |
|---|---|
| Автор: | |
| Язык оригинала: | |
| Дата написания: | |
| Дата первой публикации: | |
| Цикл: |
"Мелиховское сидение" |
| Предыдущее: | |
| Следующее: | |
 Текст произведения в Викитеке | |
Скрипка Ротщильда — рассказ Антона Павловича Чехова.
Содержание
История создания
В 1892 Чехов купил имение Мелихово, где помогал местным крестьянам как врач, строил школы для крестьянских детей, выезжал в губернии, охваченные голодом, участвовал во всеобщей переписи населения. За годы «мелиховского сидения» было написано 42 произведения, и «Скрипка Ротшильда» стало одним из них. Создавался рассказ с середины декабря 1893 года до середины января 1894 года и относится к позднему периоду творчества писателя.
Сюжет
Сюжет разворачивается в маленьком городке, который населяли «почти одни только старики» и в котором живёт и работает гробовщиком главный герой — Яков Иванов, называемый жителями просто Яковым и имевшим прозвище «Бронза». Помимо основного заработка, Якову приносила доход игра на скрипке обыкновенно на жидовском концерте. Играл хорошо, но из-за грубого отношения к флейтисту — Ротшильду — из того же оркестра, снискавшего у героя презрение и ненависть за свою жалобную игру, приглашали его не часто и «только в случае крайней необходимости».
Яков — по сути своей — алчный, жестокосердный человек, никогда не прибывающий в хорошем расположении духа и постоянно терпящий убытки от «сидения сложа руки» в праздники, коих набиралось около двухсот дней в год. Со страшными мыслями герой обыкновенно справлялся с помощью скрипки, струны которой он предпочитал перебирать в темноте, и ему становилось легче.
У Якова Иванова есть жена — Марфа. Случилось так, что «шестого мая прошлого года» старуха вдруг занемогла. Занятый подсчетами убытков за год, Яков сразу не обратил внимания на состояние своей жены: та, казалось, умирала, но была счастлива избавиться от гробов и, собственно, от Якова. Вспомнив, как относился к Марфе за все прожитые вместе года, герой понял отчего та на смертном одре выглядит такой посвежевшей и, дождавшись утра, везет её в больницу. Вместо доктора, пациентов принимает фельдшер — Максим Николаич, про которого говорили, что он хоть и пьющий, но понимает в лечении больше доктора. Взглянув на больную старуху и поинтересовавшись её возрастом (без года семьдесят лет), Максим Николаич сообщает, что старуха и так долго пожила, пора и честь знать. Яков настаивает на том, чтобы Марфе поставили банки или хотя бы пиявок, но получает отказ и предписание поить больную 2 раза в день порошками и прикладывать холодный компресс. Раздраженный он уезжает обратно к себе в избу и там уже принимается за изготовление гроба, предварительно сняв мерки притихшей жены. К утру Марфа скончалась и все приготовления к её похоронам на радость Якова не стоили ему ничего: одели и обмыли покойницу старухи-соседки, гроб несли четверо мужиков из уважения, псалтырь читал сам Яков, а за могилку ничего не взяли, так как сторож на кладбище — кум Якова.
Только после того, как он попрощался с женой, Яков вспомнил, что за всю свою жизнь ни разу не приласкал свою жену, не сказал ей доброго слова, относился к ней как к данности. Он наконец понял это, и тоска его взяла, и захотелось ему плакать. Встретив по пути Ротшильда, Яков в расстроенных чувствах прогнал его и пошел на берег реки, туда, где стояла широкая старая верба, о которой перед смертью говорила Марфа, пока припоминала об их не выжившей белокурой дочке. Во время прибывания на берегу реки Яков сетует о том, что жизнь прошла без пользы, ведь на всём, что сейчас происходило перед его глазами, можно было бы нажить состояние: «… и рыбу ловить, и на скрипке играть, и барки гонять, и гусей бить, то какой получился бы капитал!». Одолеваемый тяжелыми мыслями, Якову снятся кошмары, его одолевает болезнь и он вновь направляется в городскую больницу на прием к фельдшеру. Тот назначает всё то же самое, да и Яков понимает, что ему недолго осталось. Герой приходит к выводу, что жизнь — человеку в убыток, и только смерть приносит пользу. Под влиянием мрачного настроения Яков берет скрипку, выходит из избы и, сам того не ожидая, играет жалостную мелодию. Вошедшего во двор Ротшильда он подзывает по-ближе, рассказывает о своей болезни. Весь день после этого он в тоске пролежал в кровати, и пришедший исповедовать его батюшка, спрашивает Якова о его грехах. Вспомнив лицо Марфы, крик жида, герой завещает отдать ему свою скрипку в качестве извинения за все причиненные флейтисту страдания.
С тех пор у Ротшильда скрипка издает те же жалобные звуки, которые в последний раз лились из под смычка Якова, а горожане теперь интересуются откуда у него такая хорошая скрипка, и купцы наперебой с чиновниками приглашаю его в свои дома и по десять раз заставляют играть ту самую мелодию.
Постановки
- [www.smotr.ru/2003/2003_tuz_rotshild.htm Скрипка Ротшильда. ТЮЗ.]
Издания на иностранных языках
- 100. Сочинения А. П. Чехова. — Берлин : Слово, [1921]-1922.
Т. 9. — [1922]. — 319 c. Скрипка Ротшильда. С. 304—318.
- Чёрный монах : рассказы и повести / А. П. Чехов. — Берлин : И. П. Ладыжников, 1920 (Лейпциг : Шпамер). — 607 с. — (Russische Bibliothek ; Bd. 41). Скрипка Ротшильда. С. 304—318[1]
См. также
Напишите отзыв о статье "Скрипка Ротшильда"
Примечания
- ↑ [allchekhov.ru/index.php/literatura-o-chekhove/chekhov-o-chekhove-za-rubezhom-na-russkom-yazyke/17-izdaniya-proizvedenij-a-p-chekhova Издания произведений А.П. Чехова]
Литература
- [sazykin.ru/blog/wp-content/uploads/2013/04/130402-130402-skripka-rotshilda.pdf Доклад И. А. Есаула Искусство как капитал: проблема художественного завершения в «Скрипке Ротшильда»(доклад прочитан 19 апреля 2005 г. на международной конференции «Чеховские чтения в Ялте: художественный язык Чехова в литературной системе ХХ века»)]
- sazykin.ru/blog/wp-content/uploads/2013/04/130402-130402-interpretaciya-rasskaza.pdf
- [www.e-reading.club/chapter.php/1023952/81/Shmid_-_Proza_kak_poeziya._Pushkin%2C_Dostoevskiy%2C_Chehov%2C_avangard.html#n_473 Шмид В. Проза как поэзия: Пушкин, Достоевский, Чехов, авангард. СПб., 1998]
Отрывок, характеризующий Скрипка Ротшильда
– Вишь, их, как плотину, прорвало, – безнадежно останавливаясь, говорил казак. – Много ль вас еще там?– Мелион без одного! – подмигивая говорил близко проходивший в прорванной шинели веселый солдат и скрывался; за ним проходил другой, старый солдат.
– Как он (он – неприятель) таперича по мосту примется зажаривать, – говорил мрачно старый солдат, обращаясь к товарищу, – забудешь чесаться.
И солдат проходил. За ним другой солдат ехал на повозке.
– Куда, чорт, подвертки запихал? – говорил денщик, бегом следуя за повозкой и шаря в задке.
И этот проходил с повозкой. За этим шли веселые и, видимо, выпившие солдаты.
– Как он его, милый человек, полыхнет прикладом то в самые зубы… – радостно говорил один солдат в высоко подоткнутой шинели, широко размахивая рукой.
– То то оно, сладкая ветчина то. – отвечал другой с хохотом.
И они прошли, так что Несвицкий не узнал, кого ударили в зубы и к чему относилась ветчина.
– Эк торопятся, что он холодную пустил, так и думаешь, всех перебьют. – говорил унтер офицер сердито и укоризненно.
– Как оно пролетит мимо меня, дяденька, ядро то, – говорил, едва удерживаясь от смеха, с огромным ртом молодой солдат, – я так и обмер. Право, ей Богу, так испужался, беда! – говорил этот солдат, как будто хвастаясь тем, что он испугался. И этот проходил. За ним следовала повозка, непохожая на все проезжавшие до сих пор. Это был немецкий форшпан на паре, нагруженный, казалось, целым домом; за форшпаном, который вез немец, привязана была красивая, пестрая, с огромным вымем, корова. На перинах сидела женщина с грудным ребенком, старуха и молодая, багроворумяная, здоровая девушка немка. Видно, по особому разрешению были пропущены эти выселявшиеся жители. Глаза всех солдат обратились на женщин, и, пока проезжала повозка, двигаясь шаг за шагом, и, все замечания солдат относились только к двум женщинам. На всех лицах была почти одна и та же улыбка непристойных мыслей об этой женщине.
– Ишь, колбаса то, тоже убирается!
– Продай матушку, – ударяя на последнем слоге, говорил другой солдат, обращаясь к немцу, который, опустив глаза, сердито и испуганно шел широким шагом.
– Эк убралась как! То то черти!
– Вот бы тебе к ним стоять, Федотов.
– Видали, брат!
– Куда вы? – спрашивал пехотный офицер, евший яблоко, тоже полуулыбаясь и глядя на красивую девушку.
Немец, закрыв глаза, показывал, что не понимает.
– Хочешь, возьми себе, – говорил офицер, подавая девушке яблоко. Девушка улыбнулась и взяла. Несвицкий, как и все, бывшие на мосту, не спускал глаз с женщин, пока они не проехали. Когда они проехали, опять шли такие же солдаты, с такими же разговорами, и, наконец, все остановились. Как это часто бывает, на выезде моста замялись лошади в ротной повозке, и вся толпа должна была ждать.
– И что становятся? Порядку то нет! – говорили солдаты. – Куда прешь? Чорт! Нет того, чтобы подождать. Хуже того будет, как он мост подожжет. Вишь, и офицера то приперли, – говорили с разных сторон остановившиеся толпы, оглядывая друг друга, и всё жались вперед к выходу.
Оглянувшись под мост на воды Энса, Несвицкий вдруг услышал еще новый для него звук, быстро приближающегося… чего то большого и чего то шлепнувшегося в воду.
– Ишь ты, куда фатает! – строго сказал близко стоявший солдат, оглядываясь на звук.
– Подбадривает, чтобы скорей проходили, – сказал другой неспокойно.
Толпа опять тронулась. Несвицкий понял, что это было ядро.
– Эй, казак, подавай лошадь! – сказал он. – Ну, вы! сторонись! посторонись! дорогу!
Он с большим усилием добрался до лошади. Не переставая кричать, он тронулся вперед. Солдаты пожались, чтобы дать ему дорогу, но снова опять нажали на него так, что отдавили ему ногу, и ближайшие не были виноваты, потому что их давили еще сильнее.
– Несвицкий! Несвицкий! Ты, г'ожа! – послышался в это время сзади хриплый голос.
Несвицкий оглянулся и увидал в пятнадцати шагах отделенного от него живою массой двигающейся пехоты красного, черного, лохматого, в фуражке на затылке и в молодецки накинутом на плече ментике Ваську Денисова.
– Вели ты им, чег'тям, дьяволам, дать дог'огу, – кричал. Денисов, видимо находясь в припадке горячности, блестя и поводя своими черными, как уголь, глазами в воспаленных белках и махая невынутою из ножен саблей, которую он держал такою же красною, как и лицо, голою маленькою рукой.
– Э! Вася! – отвечал радостно Несвицкий. – Да ты что?
– Эскадг'ону пг'ойти нельзя, – кричал Васька Денисов, злобно открывая белые зубы, шпоря своего красивого вороного, кровного Бедуина, который, мигая ушами от штыков, на которые он натыкался, фыркая, брызгая вокруг себя пеной с мундштука, звеня, бил копытами по доскам моста и, казалось, готов был перепрыгнуть через перила моста, ежели бы ему позволил седок. – Что это? как баг'аны! точь в точь баг'аны! Пг'очь… дай дог'огу!… Стой там! ты повозка, чог'т! Саблей изг'ублю! – кричал он, действительно вынимая наголо саблю и начиная махать ею.
Солдаты с испуганными лицами нажались друг на друга, и Денисов присоединился к Несвицкому.
– Что же ты не пьян нынче? – сказал Несвицкий Денисову, когда он подъехал к нему.
– И напиться то вг'емени не дадут! – отвечал Васька Денисов. – Целый день то туда, то сюда таскают полк. Дг'аться – так дг'аться. А то чог'т знает что такое!
– Каким ты щеголем нынче! – оглядывая его новый ментик и вальтрап, сказал Несвицкий.
Денисов улыбнулся, достал из ташки платок, распространявший запах духов, и сунул в нос Несвицкому.
– Нельзя, в дело иду! выбг'ился, зубы вычистил и надушился.
Осанистая фигура Несвицкого, сопровождаемая казаком, и решительность Денисова, махавшего саблей и отчаянно кричавшего, подействовали так, что они протискались на ту сторону моста и остановили пехоту. Несвицкий нашел у выезда полковника, которому ему надо было передать приказание, и, исполнив свое поручение, поехал назад.
Расчистив дорогу, Денисов остановился у входа на мост. Небрежно сдерживая рвавшегося к своим и бившего ногой жеребца, он смотрел на двигавшийся ему навстречу эскадрон.
