Скугерский, Франтишек Зденек

Франтишек Зденек Скугерский František Zdeněk Skuherský
Франтишек Скугерский (1881 год, портрет Яна Вилимека
Основная информация
Имя при рождении	Франтишек Зденек Скугерский
Полное имя	Франтишек Зденек Скугерский
Дата рождения	31 июля 1830(1830-07-31)
Место рождения	Словакия Словакия Опочно
Дата смерти	19 августа 1892(1892-08-19) (62 года)
Место смерти	Чехия Чехия Ческе-Будеёвице
Страна	Чехия Чехия
Профессии	композитор, музыкальный педагог

Франтишек Зденек Скугерский (чеш. František Zdeněk Skuherský; 31 июля 1830, Опочно — 19 августа 1892, Ческе-Будеёвице) — чешский композитор и музыкальный педагог.

Сын врача, основателя городской больницы. Окончил гимназию в Градце-Кралове, изучал философию в Карловом университете, затем окончил Пражскую школу органистов, ученик Карла Франца Пича. Работал учителем музыки в богатых домах, затем в 1854—1860 гг. служил в Инсбруке капельмейстером, руководителем городского хора, органистом и хормейстером кафедрального собора. В 1866 году вернулся в Прагу и возглавил Пражскую школу органистов, сменив на этом посту возглавившего Пражскую консерваторию Йозефа Крейчи. Среди учеников Скугерского были, в частности, Леош Яначек, Йозеф Богуслав Фёрстер, Йозеф Кличка, Вилем Курц, Карел Хофмайстер, Индржих Каан фон Альбест и другие крупные чешские музыканты. Одновременно Скугерский руководил хором Пражского кафедральсного собора, в 1879—1887 гг. преподавал теорию музыки в Карловом университете, продолжал сочинять церковную музыку. В 1890 г. органная школа окончательно вошла в состав Пражской консерватории, а Скугерский вышел на пенсию.

В композиторском наследии Скугерского центральное место занимает опера «Владимир, богоотступник» (чеш. Vladimír, bohů zvolenec; 1861, либретто Йозефа Вацлава Фрича), которую Бедржих Сметана после пражской премьеры 1863 года назвал «первой народной оперой». Ему принадлежат также несколько других опер, симфоническая поэма «Май» (1877, по мотивам К. Махи), многочисленные вокальные и органные сочинения. Опубликовал музыковедческие труды «Музыкальные формы» (нем. Die musikalischen Formen; 1873), «Органы, их установка и обслуживание» (чеш. Varhany, jejich zařízení a zachování; 1884) и др.

Ссылки

• [www.ceskyhudebnislovnik.cz/slovnik/index.php?option=com_mdictionary&action=record_detail&id=8350 Skuherský, František Zdeněk] // Český hudební slovník osob a institucí  (чешск.)

Отрывок, характеризующий Скугерский, Франтишек Зденек

Наташа вопросительно взглянула на нее.
– Что ты? Что такое случилось?
– Ничего… Нет…
– Очень дурное для меня?.. Что такое? – спрашивала чуткая Наташа.
Соня вздохнула и ничего не ответила. Граф, Петя, m me Schoss, Мавра Кузминишна, Васильич вошли в гостиную, и, затворив двери, все сели и молча, не глядя друг на друга, посидели несколько секунд.
Граф первый встал и, громко вздохнув, стал креститься на образ. Все сделали то же. Потом граф стал обнимать Мавру Кузминишну и Васильича, которые оставались в Москве, и, в то время как они ловили его руку и целовали его в плечо, слегка трепал их по спине, приговаривая что то неясное, ласково успокоительное. Графиня ушла в образную, и Соня нашла ее там на коленях перед разрозненно по стене остававшимися образами. (Самые дорогие по семейным преданиям образа везлись с собою.)
На крыльце и на дворе уезжавшие люди с кинжалами и саблями, которыми их вооружил Петя, с заправленными панталонами в сапоги и туго перепоясанные ремнями и кушаками, прощались с теми, которые оставались.
Как и всегда при отъездах, многое было забыто и не так уложено, и довольно долго два гайдука стояли с обеих сторон отворенной дверцы и ступенек кареты, готовясь подсадить графиню, в то время как бегали девушки с подушками, узелками из дому в кареты, и коляску, и бричку, и обратно.
– Век свой все перезабудут! – говорила графиня. – Ведь ты знаешь, что я не могу так сидеть. – И Дуняша, стиснув зубы и не отвечая, с выражением упрека на лице, бросилась в карету переделывать сиденье.
– Ах, народ этот! – говорил граф, покачивая головой.
Старый кучер Ефим, с которым одним только решалась ездить графиня, сидя высоко на своих козлах, даже не оглядывался на то, что делалось позади его. Он тридцатилетним опытом знал, что не скоро еще ему скажут «с богом!» и что когда скажут, то еще два раза остановят его и пошлют за забытыми вещами, и уже после этого еще раз остановят, и графиня сама высунется к нему в окно и попросит его Христом богом ехать осторожнее на спусках. Он знал это и потому терпеливее своих лошадей (в особенности левого рыжего – Сокола, который бил ногой и, пережевывая, перебирал удила) ожидал того, что будет. Наконец все уселись; ступеньки собрались и закинулись в карету, дверка захлопнулась, послали за шкатулкой, графиня высунулась и сказала, что должно. Тогда Ефим медленно снял шляпу с своей головы и стал креститься. Форейтор и все люди сделали то же.
– С богом! – сказал Ефим, надев шляпу. – Вытягивай! – Форейтор тронул. Правый дышловой влег в хомут, хрустнули высокие рессоры, и качнулся кузов. Лакей на ходу вскочил на козлы. Встряхнуло карету при выезде со двора на тряскую мостовую, так же встряхнуло другие экипажи, и поезд тронулся вверх по улице. В каретах, коляске и бричке все крестились на церковь, которая была напротив. Остававшиеся в Москве люди шли по обоим бокам экипажей, провожая их.
Наташа редко испытывала столь радостное чувство, как то, которое она испытывала теперь, сидя в карете подле графини и глядя на медленно подвигавшиеся мимо нее стены оставляемой, встревоженной Москвы. Она изредка высовывалась в окно кареты и глядела назад и вперед на длинный поезд раненых, предшествующий им. Почти впереди всех виднелся ей закрытый верх коляски князя Андрея. Она не знала, кто был в ней, и всякий раз, соображая область своего обоза, отыскивала глазами эту коляску. Она знала, что она была впереди всех.