Старджон, Теодор

Теодор Старджон
Theodore Sturgeon
Псевдонимы:	E. Waldo Hunter
Место рождения:	Статен-Айленд, Нью-Йорк, США
Место смерти:	Юджин, Орегон, США
Годы творчества:	1938-1985
Направление:	романист, писатель рассказов, критик
Жанр:	научная фантастика, мистика, вестерн
Язык произведений:	английский
Награды:	«Хьюго» «Небьюла»

Теодор Старджон (Стерджон) (англ. Theodore Sturgeon) — американский писатель-фантаст.

Опубликовал первый рассказ в 1938 году, в газете «McClure’s Syndicate», с которой часто сотрудничал впоследствии. Первый рассказ в жанре фантастики «Бог в саду» (англ. «A God in a Garden») был напечатан в октябре 1939 года в журнале «Unknown». В первые годы Старджон писал в основном рассказы для журналов научной фантастики. Расцвет его творчества пришёлся на 1940−50-е годы. В пятидесятые годы Старджон был одним из самых популярных американских писателей-фантастов, и оказал влияние на формирование таких знаменитых авторов, как Рэй Бредбери и Курт Воннегут. Проза Старджона отличается особой поэтичностью, тщательно выверенным ритмом письма, создающим в читателе определённое элегическое настроение.

Теодор Старджон — автор 12 романов, более 200 рассказов, а также различных сценариев и телевизионных программ. В 1966−1967 годах он написал несколько сценариев для сериала «Звёздный путь». Одно из наиболее знаменитых его произведений — повесть «Больше чем люди», составленная из трёх отдельных новелл и опубликованная в 1953 году. Основная тема повести — выход на новый уровень развития человечества через единение людей, наделённых паранормальными способностями. Найдя друг друга, герои создают единый организм «нового типа» (так называемый гештальт-человек). Путь к подлинному единению проходит не только через понимание собственной знаковости, не только через отрицание или, напротив, ассимиляцию общественных условностей, а в первую очередь через осознание этической основы существования человечества.

См. также

• Закон Старджона
• Килгор Траут
• Премия Теодора Старджона
• Летающая тарелка одиночества

Ссылки

• [www.lib.ru/INOFANT/STARDZHON/ Теодор Старджон] в библиотеке Максима Мошкова
• [fantlab.ru/autor163 Библиография на сайте Лаборатория Фантастики]

Отрывок, характеризующий Старджон, Теодор

– Да как выезд – счастлив ли будет, а то отчего же не поспеть? – сказал Балага. – Доставляли же в Тверь, в семь часов поспевали. Помнишь небось, ваше сиятельство.
– Ты знаешь ли, на Рожество из Твери я раз ехал, – сказал Анатоль с улыбкой воспоминания, обращаясь к Макарину, который во все глаза умиленно смотрел на Курагина. – Ты веришь ли, Макарка, что дух захватывало, как мы летели. Въехали в обоз, через два воза перескочили. А?
– Уж лошади ж были! – продолжал рассказ Балага. – Я тогда молодых пристяжных к каурому запрег, – обратился он к Долохову, – так веришь ли, Федор Иваныч, 60 верст звери летели; держать нельзя, руки закоченели, мороз был. Бросил вожжи, держи, мол, ваше сиятельство, сам, так в сани и повалился. Так ведь не то что погонять, до места держать нельзя. В три часа донесли черти. Издохла левая только.


Анатоль вышел из комнаты и через несколько минут вернулся в подпоясанной серебряным ремнем шубке и собольей шапке, молодцовато надетой на бекрень и очень шедшей к его красивому лицу. Поглядевшись в зеркало и в той самой позе, которую он взял перед зеркалом, став перед Долоховым, он взял стакан вина.
– Ну, Федя, прощай, спасибо за всё, прощай, – сказал Анатоль. – Ну, товарищи, друзья… он задумался… – молодости… моей, прощайте, – обратился он к Макарину и другим.
Несмотря на то, что все они ехали с ним, Анатоль видимо хотел сделать что то трогательное и торжественное из этого обращения к товарищам. Он говорил медленным, громким голосом и выставив грудь покачивал одной ногой. – Все возьмите стаканы; и ты, Балага. Ну, товарищи, друзья молодости моей, покутили мы, пожили, покутили. А? Теперь, когда свидимся? за границу уеду. Пожили, прощай, ребята. За здоровье! Ура!.. – сказал он, выпил свой стакан и хлопнул его об землю.
– Будь здоров, – сказал Балага, тоже выпив свой стакан и обтираясь платком. Макарин со слезами на глазах обнимал Анатоля. – Эх, князь, уж как грустно мне с тобой расстаться, – проговорил он.
– Ехать, ехать! – закричал Анатоль.
Балага было пошел из комнаты.
– Нет, стой, – сказал Анатоль. – Затвори двери, сесть надо. Вот так. – Затворили двери, и все сели.
– Ну, теперь марш, ребята! – сказал Анатоль вставая.
Лакей Joseph подал Анатолю сумку и саблю, и все вышли в переднюю.
– А шуба где? – сказал Долохов. – Эй, Игнатка! Поди к Матрене Матвеевне, спроси шубу, салоп соболий. Я слыхал, как увозят, – сказал Долохов, подмигнув. – Ведь она выскочит ни жива, ни мертва, в чем дома сидела; чуть замешкаешься, тут и слезы, и папаша, и мамаша, и сейчас озябла и назад, – а ты в шубу принимай сразу и неси в сани.
Лакей принес женский лисий салоп.
– Дурак, я тебе сказал соболий. Эй, Матрешка, соболий! – крикнул он так, что далеко по комнатам раздался его голос.