Субъективное вменение

Субъективное вменение — принцип уголовного права, содержание которого заключается в том, что юридически значимыми и способными повлечь применение мер ответственности являются лишь те обстоятельства деяния, которые осознавались лицом, совершившим деяние.

Субъективное вменение в истории уголовного права

Изначально в уголовном праве практически безраздельно господствовал принцип объективного вменения, согласно которому основанием ответственности являлось причинение вреда независимо от того, произошло оно случайно или намеренно. Однако по мере развития правовой науки получила развитие категория вины, суть которой заключается в том, что общество может выразить своё порицание лишь в отношении тех действий лица, в отношении которых у него имелось определённое психическое отношение.

Так, уже Артикул Воинский 1715 года предусматривает менее строгое, чем за умышленное убийство, наказание за причинение смерти по неосторожности:

Артикул 158. Ежели учинится смертный убой, хотя ненарочно и неволею, чтоб кого убить или поранить, однакож сочинитель того виновен есть, понеже убивство от того произошло: и тако наказание исполнитца над виновным по делу и состоянию оного, и какую вину в том имеет, или тюрмою, денежным наказанием, шпицрутеном или сему подобным.

Толкование. Например: ежели салдат мушкет свой крепко зарядил, а не в пристойном или в таком месте, где люди ходят, будет в цель стрелять, и ранит человека, или при заряде ружья своего будет неосторожно поступать и кого нибудь застрелит; хотя сие за наглое убийство причесть невозможно, однакож салдат в том виновен, что в таком месте стрелял, и с оружием своим осторожнее не поступал. И в сем случае можно виновному церковное покаяние взложить, купно с другими наказаниями.

Случайное же причинение смерти и вовсе не наказывается:

Артикул 159. Но весьма неумышленное и ненарочное убивство, у котораго никакой вины не находитца, оное без наказания отпустится.

Толкование. На пример: егда в поле ученье стрелянию в цель отправится, и случитца, что кто нибудь за цель пойдет, а его не усмотрят, или побежит чрез место между стреляющим и целью, и тем выстрелом умерщвлен будет, в таком случае учинитель того конечно свободен есть.

Субъективное вменение в современном праве

В настоящее время объективное вменение в уголовном праве большинства государств не допускается (в Уголовном кодексе РФ это прямо предусмотрено в части второй статьи 5), либо сфера его применения серьёзно ограничена. Это означает, что применяется исключительно субъективное вменение: независимо от того, какие объективные характеристики имеет совершённое деяние, привлечь к ответственности совершившего его человека можно лишь за те из них, которые охватывались его сознанием.

Субъективное вменение в современном праве, таким образом, не ограничивается отношением лица к совершённому деянию. Значение имеет также его субъективное восприятие других признаков деяния: его предмета, способа совершения и т. д. Проиллюстрировать такой подход можно на примере кражи, которая в уголовном праве понимается как совершённое с корыстной целью противоправное безвозмездное тайное изъятие или обращение чужого имущества в пользу виновного или других лиц, причинившее ущерб собственнику или иному владельцу этого имущества:

• К ответственности за кражу нельзя привлечь лицо, которое взяло имущество, ошибочно считая его своим (отсутствует субъективное осознание признака «чужое имущество»)
• Не является кражей изъятие чужой вещи в качестве возмещения долга, материального ущерба (отсутствует субъективное осознание признака «противоправность изъятия»). Однако такие действия могут быть расценены как самоуправство.
• Если за действиями виновного велось стороннее наблюдение, однако сам виновный полагал, что действует тайно, несмотря на то, что хищение имущества объективно было открытым (то есть являлось грабежом), принцип субъективного вменения требует считать такое хищение тайным, поскольку присутствие других лиц им не осознавалось.

Кроме того, в случаях, когда некий признак деяния объективно отсутствовал, но преступник ошибочно считал, что он имеется, данный признак может быть вменён ему в вину. Такое деяние считается покушением на преступление. Например:

• Если виновный пытался похитить с аптечного склада наркотикосодержащие препараты и по ошибке взял не содержащие таких веществ лекарства, он будет нести ответственность за покушение на хищение наркотических средств
• Если виновный совершил изнасилование, ошибочно считая потерпевшую несовершеннолетней (хотя на самом деле ей уже исполнилось 18 лет), он будет нести ответственность за покушение на изнасилование несовершеннолетней.

Субъективный характер вменения имеет своим следствием личную природу уголовной ответственности: человек ни при каких условиях не должен нести ответственность за поступок, совершённый другим человеком.

См. также

• Вина (уголовное право)
• Объективное вменение

Литература

• Якушин В. А. Субъективное вменение и его значение в уголовном праве. — Тольятти: ТолПИ, 1998. — 296 с.
• Уголовное право России. Части Общая и Особенная: учебник / М. П. Журавлёв [и др.]; под ред. А. И. Рарога. — М.: ТК Велби, Проспект, 2004. — 696 с. — ISBN 5-98032-591-3.

Отрывок, характеризующий Субъективное вменение

У Ростовых, как и всегда по воскресениям, обедал кое кто из близких знакомых.
Пьер приехал раньше, чтобы застать их одних.
Пьер за этот год так потолстел, что он был бы уродлив, ежели бы он не был так велик ростом, крупен членами и не был так силен, что, очевидно, легко носил свою толщину.
Он, пыхтя и что то бормоча про себя, вошел на лестницу. Кучер его уже не спрашивал, дожидаться ли. Он знал, что когда граф у Ростовых, то до двенадцатого часу. Лакеи Ростовых радостно бросились снимать с него плащ и принимать палку и шляпу. Пьер, по привычке клубной, и палку и шляпу оставлял в передней.
Первое лицо, которое он увидал у Ростовых, была Наташа. Еще прежде, чем он увидал ее, он, снимая плащ в передней, услыхал ее. Она пела солфеджи в зале. Он внал, что она не пела со времени своей болезни, и потому звук ее голоса удивил и обрадовал его. Он тихо отворил дверь и увидал Наташу в ее лиловом платье, в котором она была у обедни, прохаживающуюся по комнате и поющую. Она шла задом к нему, когда он отворил дверь, но когда она круто повернулась и увидала его толстое, удивленное лицо, она покраснела и быстро подошла к нему.
– Я хочу попробовать опять петь, – сказала она. – Все таки это занятие, – прибавила она, как будто извиняясь.
– И прекрасно.
– Как я рада, что вы приехали! Я нынче так счастлива! – сказала она с тем прежним оживлением, которого уже давно не видел в ней Пьер. – Вы знаете, Nicolas получил Георгиевский крест. Я так горда за него.
– Как же, я прислал приказ. Ну, я вам не хочу мешать, – прибавил он и хотел пройти в гостиную.
Наташа остановила его.
– Граф, что это, дурно, что я пою? – сказала она, покраснев, но, не спуская глаз, вопросительно глядя на Пьера.
– Нет… Отчего же? Напротив… Но отчего вы меня спрашиваете?
– Я сама не знаю, – быстро отвечала Наташа, – но я ничего бы не хотела сделать, что бы вам не нравилось. Я вам верю во всем. Вы не знаете, как вы для меля важны и как вы много для меня сделали!.. – Она говорила быстро и не замечая того, как Пьер покраснел при этих словах. – Я видела в том же приказе он, Болконский (быстро, шепотом проговорила она это слово), он в России и опять служит. Как вы думаете, – сказала она быстро, видимо, торопясь говорить, потому что она боялась за свои силы, – простит он меня когда нибудь? Не будет он иметь против меня злого чувства? Как вы думаете? Как вы думаете?
– Я думаю… – сказал Пьер. – Ему нечего прощать… Ежели бы я был на его месте… – По связи воспоминаний, Пьер мгновенно перенесся воображением к тому времени, когда он, утешая ее, сказал ей, что ежели бы он был не он, а лучший человек в мире и свободен, то он на коленях просил бы ее руки, и то же чувство жалости, нежности, любви охватило его, и те же слова были у него на устах. Но она не дала ему времени сказать их.
– Да вы – вы, – сказала она, с восторгом произнося это слово вы, – другое дело. Добрее, великодушнее, лучше вас я не знаю человека, и не может быть. Ежели бы вас не было тогда, да и теперь, я не знаю, что бы было со мною, потому что… – Слезы вдруг полились ей в глаза; она повернулась, подняла ноты к глазам, запела и пошла опять ходить по зале.
В это же время из гостиной выбежал Петя.
Петя был теперь красивый, румяный пятнадцатилетний мальчик с толстыми, красными губами, похожий на Наташу. Он готовился в университет, но в последнее время, с товарищем своим Оболенским, тайно решил, что пойдет в гусары.
Петя выскочил к своему тезке, чтобы переговорить о деле.
Он просил его узнать, примут ли его в гусары.
Пьер шел по гостиной, не слушая Петю.
Петя дернул его за руку, чтоб обратить на себя его вниманье.
– Ну что мое дело, Петр Кирилыч. Ради бога! Одна надежда на вас, – говорил Петя.
– Ах да, твое дело. В гусары то? Скажу, скажу. Нынче скажу все.
– Ну что, mon cher, ну что, достали манифест? – спросил старый граф. – А графинюшка была у обедни у Разумовских, молитву новую слышала. Очень хорошая, говорит.
– Достал, – отвечал Пьер. – Завтра государь будет… Необычайное дворянское собрание и, говорят, по десяти с тысячи набор. Да, поздравляю вас.
– Да, да, слава богу. Ну, а из армии что?
– Наши опять отступили. Под Смоленском уже, говорят, – отвечал Пьер.
– Боже мой, боже мой! – сказал граф. – Где же манифест?
– Воззвание! Ах, да! – Пьер стал в карманах искать бумаг и не мог найти их. Продолжая охлопывать карманы, он поцеловал руку у вошедшей графини и беспокойно оглядывался, очевидно, ожидая Наташу, которая не пела больше, но и не приходила в гостиную.
– Ей богу, не знаю, куда я его дел, – сказал он.
– Ну уж, вечно растеряет все, – сказала графиня. Наташа вошла с размягченным, взволнованным лицом и села, молча глядя на Пьера. Как только она вошла в комнату, лицо Пьера, до этого пасмурное, просияло, и он, продолжая отыскивать бумаги, несколько раз взглядывал на нее.
– Ей богу, я съезжу, я дома забыл. Непременно…
– Ну, к обеду опоздаете.
– Ах, и кучер уехал.
Но Соня, пошедшая в переднюю искать бумаги, нашла их в шляпе Пьера, куда он их старательно заложил за подкладку. Пьер было хотел читать.
– Нет, после обеда, – сказал старый граф, видимо, в этом чтении предвидевший большое удовольствие.
За обедом, за которым пили шампанское за здоровье нового Георгиевского кавалера, Шиншин рассказывал городские новости о болезни старой грузинской княгини, о том, что Метивье исчез из Москвы, и о том, что к Растопчину привели какого то немца и объявили ему, что это шампиньон (так рассказывал сам граф Растопчин), и как граф Растопчин велел шампиньона отпустить, сказав народу, что это не шампиньон, а просто старый гриб немец.