Фон Сюдов
| Фон Сюдов | |
 | |
|
Описание герба: герб шведских дворян Сюдов | |
| Родоначальник: |
Кристиан Сидов |
|---|---|
| Место происхождения: | |
Подданство: | |
Фон Сюдов (швед. von Sydow) — шведский род немецкого происхождения.
Родоначальником является Кристиан Сидов, живший в Померании в конце XVII в. Его сын Давид Сидов (ум. 1734) в 1724—1731 гг. владел солеварней в Кальмарском лене, однако затем покинул Швецию. Сын Давида Кристиан Фредрик фон Сюдов (1714—1773) был отцом главного пастора Хёгсбю Юхана фон Сюдова (1747—1827) и дедом контр-адмирала Густава фон Сюдова (1784—1850), который стал прапрадедом шведского политика Бьёрна фон Сюдова (р. 1945).
Брат Густава губернский секретарь Аксель (1788—1834) в 1830 г. получил дворянский титул, став родоначальником дворянской ветви рода, пресекшейся в 1951 г. Род был в 1831 г. внесён в матрикул Рыцарского собрания Швеции под номером 2305. Брат Юхана был дедом Оскара фон Сюдова. Другой его брат приходился отцом Акселю фон Сюдову (1791—1857), один из братьев которого являлся дедом Яльмара фон Сюдова, а другой — Карла Вильхельма — отца известного актёра Макса фон Сюдова.
Наиболее известные представители рода
- Сюдов, Аксель Эрик фон (1791—1857), инженер, депутат риксдага.
- Сюдов, Кристиан Хуго фон (1861—1936), юрист, государственный советник.
- Сюдов, Адольф Яльмар фон (1862—1932), исполнительный директор Объединения работодателей Швеции, депутат риксдага.
- Сюдов, Оскар Фредрик фон (1873—1936), губернатор Евлеборгского и Норрботтенского ленов, премьер-министр.
- Сюдов, Бьёрн фон (р. 1945), социал-демократ, министр торговли (1996—1997), министр обороны (1997—2002), председатель (2002—2006) риксдага Швеции.
- Сюдов, Макс фон (р. 1929), шведский актёр.
Источники
- Nationalencykloperdin.
- Nordisk familjebok. B. 27. — Stockholm, 1918.
- [runeberg.org/adelskal/1923/1211.html Sveriges ridderskaps och adels kalender (1923). — 1922 (швед.)]
Напишите отзыв о статье "Фон Сюдов"
Отрывок, характеризующий Фон Сюдов
– Отчего же вы не хотите? – спросила она опять.Никто не отвечал.
Княжне Марье становилось тяжело от этого молчанья; она старалась уловить чей нибудь взгляд.
– Отчего вы не говорите? – обратилась княжна к старому старику, который, облокотившись на палку, стоял перед ней. – Скажи, ежели ты думаешь, что еще что нибудь нужно. Я все сделаю, – сказала она, уловив его взгляд. Но он, как бы рассердившись за это, опустил совсем голову и проговорил:
– Чего соглашаться то, не нужно нам хлеба.
– Что ж, нам все бросить то? Не согласны. Не согласны… Нет нашего согласия. Мы тебя жалеем, а нашего согласия нет. Поезжай сама, одна… – раздалось в толпе с разных сторон. И опять на всех лицах этой толпы показалось одно и то же выражение, и теперь это было уже наверное не выражение любопытства и благодарности, а выражение озлобленной решительности.
– Да вы не поняли, верно, – с грустной улыбкой сказала княжна Марья. – Отчего вы не хотите ехать? Я обещаю поселить вас, кормить. А здесь неприятель разорит вас…
Но голос ее заглушали голоса толпы.
– Нет нашего согласия, пускай разоряет! Не берем твоего хлеба, нет согласия нашего!
Княжна Марья старалась уловить опять чей нибудь взгляд из толпы, но ни один взгляд не был устремлен на нее; глаза, очевидно, избегали ее. Ей стало странно и неловко.
– Вишь, научила ловко, за ней в крепость иди! Дома разори да в кабалу и ступай. Как же! Я хлеб, мол, отдам! – слышались голоса в толпе.
Княжна Марья, опустив голову, вышла из круга и пошла в дом. Повторив Дрону приказание о том, чтобы завтра были лошади для отъезда, она ушла в свою комнату и осталась одна с своими мыслями.
Долго эту ночь княжна Марья сидела у открытого окна в своей комнате, прислушиваясь к звукам говора мужиков, доносившегося с деревни, но она не думала о них. Она чувствовала, что, сколько бы она ни думала о них, она не могла бы понять их. Она думала все об одном – о своем горе, которое теперь, после перерыва, произведенного заботами о настоящем, уже сделалось для нее прошедшим. Она теперь уже могла вспоминать, могла плакать и могла молиться. С заходом солнца ветер затих. Ночь была тихая и свежая. В двенадцатом часу голоса стали затихать, пропел петух, из за лип стала выходить полная луна, поднялся свежий, белый туман роса, и над деревней и над домом воцарилась тишина.
