Талах, Валентин Константинович

К:Википедия:Статьи без источников (тип: не указан)

Валентин Константинович Талах
Имя при рождении	Валентин Константинович Талах
Дата рождения	5 апреля 1937(1937-04-05)
Место рождения	Столпинка, Олевский район, Житомирская область, Украинская ССР, СССР
Дата смерти	5 октября 2008(2008-10-05) (71 год)
Профессии	композитор, дирижёр
Награды

Валентин Константинович Талах (5 апреля 1937, Столпинка, Житомирская область, УССР — 5 октября 2008) — композитор, хормейстер, аранжировщик, дирижер. Заслуженный артист УССР (1983).

Биография

1953 −1957 учился в Житомирском музыкальном училище по классу кларнета (преподаватель Мостовой И. М.) 1957—1960 служба в рядах Советской армии. С 1961 года работал в оркестре театра Житомирского музыкально-драматического театра, сначала как кларнетист, а затем и как дирижер театра. При нём осуществились такие музыкальные постановки как: «Поцелуй Чаниты»-композитор Ю.Милютин, «18 лет»- композитор -П.Майборода, «Под черной маской» композитор- Л.Лядова. Оперетта «Летучая мышь» — композитор-И.Штраус, «Утешитель вдов» — композитор-Л.Разумовский, «Вольный ветер»-композитор-И.Дунаевский и другие… С 1967 году Валентин Талах работает заведующим музыкальной частью и дирижером Черкасского музыкально-драматического театра им. Т. Г. Шевченко. За это время им поставлены в театре музыкальные спектакли: «Под чорною маской» композитор- Л.Лядова 1972 г., «Роза ветров» композитор- Б.Мокроусов 1973г «Запорожець за Дунаєм» композитор- С.Гулака-Артемовский 1974 г., «Женский бунт» композитор- Е.Птичкин 1978 г., «Марица» композитор- И.Кальман 1980 г., «Кайдашева семья» композитор- И.Нечуя-Левицкий 1988 г., «Оперета!… Оперета!.. Оперета!..» (шлягеры популярных оперетт), составитель- А.Олексюк., «Цыганский барон» композитор- И.Штраус 1982 г.

Как композитор В.Талах написал музыку к спектаклям: «Тарас Шевченко» А.Малишка (1970), «Эмилия Галотти» Г.Лессинга (1975), «Недоросль» Д.Фонвизина (1978, «Дикий Ангел» О.Коломийца (1978), «Дуэнья» Р. Б. Шеридана (1992), «Последний бродяга» Р.Вивиани (1993), «Проделки Скапена» Ж. Б. Мольєра (1996).

В.Талах написал музыку к гимну города Черкассы. Как композитор, дирижер и хормейстер Талах В. К. внес большой вклад в развитие музыкальной культуры театра, воспитанию музыкантов, вокалистов, актёров.

На протяжении своей творческой деятельности В.Талах сотрудничал в постановках спектаклей с такими известными украинскими режиссёрами, как: народный артист Украины — Б. Шараварко, народный артист Украины -В.Толок, заслуженный артист Узбекистана Л.Шекидзе, заслуженный артист Украины Г.Артеменко. Артистами: народный артист СССР Н.Кондратюк, народный артист Украины- В.Нестеренко, народный арт. Украины-П.Кукуюк, народная артистка Украины А.Пономаренко, заслуженная артистка Украины Людмила Кобец и другие… Все, кому приходилось работать с Валентином Константиновичем, говорят о нём, как о театральном дирижере от Бога, который тонко чувствовал синтез театрального действия:-оркестр, хор, балет и вокал. Он был разносторонне эрудированным человеком. Хорошо разбирался в живописи, поэзии и конечно же в музыке.

Ссылки

• [gazeta.ua/ru/post/259908]
• [www.liveinternet.ru/journalshowcomments.php?jpostid=172476097&journalid=3166161&go=prev&categ=0 Заслуженный артист Украины — Валентин Талах]

Отрывок, характеризующий Талах, Валентин Константинович

6 го октября, рано утром, Пьер вышел из балагана и, вернувшись назад, остановился у двери, играя с длинной, на коротких кривых ножках, лиловой собачонкой, вертевшейся около него. Собачонка эта жила у них в балагане, ночуя с Каратаевым, но иногда ходила куда то в город и опять возвращалась. Она, вероятно, никогда никому не принадлежала, и теперь она была ничья и не имела никакого названия. Французы звали ее Азор, солдат сказочник звал ее Фемгалкой, Каратаев и другие звали ее Серый, иногда Вислый. Непринадлежание ее никому и отсутствие имени и даже породы, даже определенного цвета, казалось, нисколько не затрудняло лиловую собачонку. Пушной хвост панашем твердо и кругло стоял кверху, кривые ноги служили ей так хорошо, что часто она, как бы пренебрегая употреблением всех четырех ног, поднимала грациозно одну заднюю и очень ловко и скоро бежала на трех лапах. Все для нее было предметом удовольствия. То, взвизгивая от радости, она валялась на спине, то грелась на солнце с задумчивым и значительным видом, то резвилась, играя с щепкой или соломинкой.
Одеяние Пьера теперь состояло из грязной продранной рубашки, единственном остатке его прежнего платья, солдатских порток, завязанных для тепла веревочками на щиколках по совету Каратаева, из кафтана и мужицкой шапки. Пьер очень изменился физически в это время. Он не казался уже толст, хотя и имел все тот же вид крупности и силы, наследственной в их породе. Борода и усы обросли нижнюю часть лица; отросшие, спутанные волосы на голове, наполненные вшами, курчавились теперь шапкою. Выражение глаз было твердое, спокойное и оживленно готовое, такое, какого никогда не имел прежде взгляд Пьера. Прежняя его распущенность, выражавшаяся и во взгляде, заменилась теперь энергической, готовой на деятельность и отпор – подобранностью. Ноги его были босые.
Пьер смотрел то вниз по полю, по которому в нынешнее утро разъездились повозки и верховые, то вдаль за реку, то на собачонку, притворявшуюся, что она не на шутку хочет укусить его, то на свои босые ноги, которые он с удовольствием переставлял в различные положения, пошевеливая грязными, толстыми, большими пальцами. И всякий раз, как он взглядывал на свои босые ноги, на лице его пробегала улыбка оживления и самодовольства. Вид этих босых ног напоминал ему все то, что он пережил и понял за это время, и воспоминание это было ему приятно.
Погода уже несколько дней стояла тихая, ясная, с легкими заморозками по утрам – так называемое бабье лето.
В воздухе, на солнце, было тепло, и тепло это с крепительной свежестью утреннего заморозка, еще чувствовавшегося в воздухе, было особенно приятно.
На всем, и на дальних и на ближних предметах, лежал тот волшебно хрустальный блеск, который бывает только в эту пору осени. Вдалеке виднелись Воробьевы горы, с деревнею, церковью и большим белым домом. И оголенные деревья, и песок, и камни, и крыши домов, и зеленый шпиль церкви, и углы дальнего белого дома – все это неестественно отчетливо, тончайшими линиями вырезалось в прозрачном воздухе. Вблизи виднелись знакомые развалины полуобгорелого барского дома, занимаемого французами, с темно зелеными еще кустами сирени, росшими по ограде. И даже этот разваленный и загаженный дом, отталкивающий своим безобразием в пасмурную погоду, теперь, в ярком, неподвижном блеске, казался чем то успокоительно прекрасным.
Французский капрал, по домашнему расстегнутый, в колпаке, с коротенькой трубкой в зубах, вышел из за угла балагана и, дружески подмигнув, подошел к Пьеру.